Уволок, ибо правда)

16.12.2016 в 00:02

Пишет  Тэйо:

Тождикам посвящается-2
Вот это всё — из паблика Габена, поэтому от первого лица.

♦ Из комнаты Гексли можно задолбаться выносить пустые чашки.
Просто данность, как она есть)))
♦ Нет ещё такой шутки, которая смешила бы Гексли больше, чем глупости, которые делаются с самым умным видом.
♦ Правило 72 часов. Как только принимается решение, есть 72 часа, чтобы воплотить свою идею в жизнь. За это время важно сделать хоть самый незначительный шаг навстречу идеям. В ином случае процент вероятности осуществить задуманное стремится к нулю.
♦ Гексли не развлекают. Гексли создают хорошую дружественную атмосферу. Как все негативисты, они любят, чтобы развлекали их. Чем и занимается Габен, которому становится комфортно в обществе дуала.
♦ Гексли умеют бесшумно есть во время телефонных разговоров. Талант, который так долго оставался незамеченным.
♦ Вот ты грустишь о том, что было, а Гексли грустит о том, чего никогда не будет.
♦ Гексли - пассивный гурман. Это когда человек не заинтересован в поиске и обсуждении еды, но когда ему подают действительно хорошее блюдо, то в нем просыпается гурман, который по достоинству оценивает приготовленное. Примерно та же ситуация с сексом. В статейках по соционике пишут, что у Гексли секс не на первом месте. Хороший секс и еда у Гексли на первом месте, просто вам нечем заинтересовать гурмана.
♦ В начале ты сам не знаешь, какой человек тебе нужен, а потом отчетливо понимаешь, что нужен тот, кто не трахает тебе мозг. И вот дуал очень кстати.
♦ Интуитивно-этический экстрасенс - Гексли.
♦ Наверное, только читая описания Гексли, можно натолкнуться на то, как автор старательно пытается донести мысль, что быть Гексли - это норм.
♦ Как отличить Гексли от Есенина? Гексли ищет проблемы на свою задницу, а Есенин — на твою.
♦ Мне нравится, что Гексли могут уйти из отношений. Порвать к чертовой матери и уйти. Потому что они видят конец отношениям, их смерть, а я не вижу. И многие другие типы личности этого не видят. И многие так и сидят в отношениях, которые давно умерли.
♦ Гексли очень азартные люди. Всегда играют в одну и ту же игру. Правильная она только с дуалом. Габен делает для Гексли что-то хорошее, Советчик делает для Мастера хорошее, и так до бесконечности. Если же ты не дуал, то ты все равно накосячишь много раз перед Гексли, а он тебе в ответ, а потом еще и еще. Добро пожаловать в ад.
♦ Иногда Гексли нужно спрашивать: "Можно в тебя влюбиться?". Они бывают против.
♦ Гексли часто делает для других то, чего никто никогда не делал для него.
♦ Гексли отличные хамелеоны, которые мастерски подстраиваются под любого человека. Так вот, если Гексли ведет себя как дурак, то это твой уровень, а не его.
♦ Если делать вид, что помогаешь ребёнку, то можно без палева играться в песочнице.
♦ Гексли действительно "солнечные", как на многих картинках в социальных сетях. Но только в кругу друзей и близких. Картинки с весёлым Гексли можно сравнить с фотографией, где человек стоит только в нижнем белье. Все почему-то думают, что этот человек вечно ходит в одних трусах, и искренне недоумевают, почему познакомились с ним, а он одетый.

@темы: "Соционика", "Дельта"

---

Дыбр дыбрячий

Ни о чём

В понедельник перенервничал из-за того, что меня спутали с Матросовым. Нет, господа, бросаться на амбразуру я не стану. Обошлось, но перенервничал, в результате утопил мобильник. Мобильник тут же попытался высушить, но... в общем, отдал знакому Габу на реанимацию, а тот возьми и дай мне на замену белое сенсорное чудовище! Габы прекрасны! Я уже планировал отжать у отца один из его старых телефонов на время, прикидывал, где найти деньги на новый, если вдруг там все печально, а мне раз - и дали всё не отходя от кассы.
Во вторник утром оказалось, что китайское чудовище послало лесом функцию будильника. Поэтому Мурка взяла на себя его функции, тыкала лапкой в плечо и настойчиво ныла "Ну Лююют!". Спасибо ей.
Проснувшись, еще до завтрака, пинцетом с ювелирной точностью разобрал на запчасти ту самую амбразуру, на которую меня пытались споткнуть. А вот нефиг!
Габ вернул мою старенькую и надёжную нокию. Я ему, соответственно, белое чудовище и кучу искренней благодарности.
Вечером даже пару сантиметров жгута наплел. После нервотрепки в понедельник - достижение.
В среду из-за безответственности учителей потерял час рабочего времени. Ну как потерял? - пошёл и потыкал пальчиком представителей пары организаций, набрал мелких новостей на сайт до конца недели и ещё что-то там по-мелочи.
Из минусов. То ли откат после амбразуры и заплыва телефона настиг, то ли полнолуние ядреное выдалось, но, провертевшись в кровати полночи, смог уснуть только в шестом часу утра.
В результате сегодня на работу пришел в состоянии нестояния. Зато нашел недочёт в архиве - не писать же в таком состоянии. Потом был приём у прокурора, суета с посланием губернатора и заседание общественного совета, а еще из-за того, что переходим на жесткий шаблон возникла необходимость продлить на десяток вордовских строк материал, который я сдал так давно, что уже толком не помнил о чем он.
Вот такая неделька.

@темы: " Ни о чем"

---

Давно грозился написать о яое

Давно надо было написать, но сподобился только сейчас.
О чём же речь пойдет? А речь пойдёт о яое, слеше и прочей гомосятине, которую любят тян всех мастей.

Неожиданно многа букав о причинах популярности жанра

Почему яой и слеш так привлекательны для девушек и женщин? Красивые парни? Я вас умоляю! Гомоэротика в искусстве вещь вот даже совсем не новая. Периодические такие всплески случались и раньше. И, как правило, именно в расцвет того или иного вида искусства. Впрочем, не удивительно, ведь тогда желающих приобщиться к прекрасному становилось в два раза больше. Но это так, к слову.
Посмотреть на красавчиков это, конечно, святое, но одной эстетикой сыт не будешь. Причин посерьёзнее не может не быть.
Видал я и такую версию – мол, нет ревности к ведомому персонажу, ибо не тян всё же. На этом могу вам ответить, что если какой-нить кун отобьёт у девушки реального парня, отсутствие молочных желёз его не спасёт.
Ещё прекрасное – в яое есть шанс вы… отлюбить мужчину в активной позиции. Ну, бонус, конечно, приятный, но… это даже уже не сублимация. Хотя бонус приятный, чо уж там. Причем, ещё вопрос, кому приятнее.
Давайте немного отвлечёмся. Ясен пень, что женщин (и не только их, яойщиков мужского пола тоже хватает) привлекает романтика. Так вот её, родимую, давайте и посмотрим вблизи.
Есть такая серия книг семейной пары Голон про красивую и умную женщину по имени Анжелика. Анжелика очень выгодно отличается от растиражированного женского образа. Да и сами романы захватывающие с многих сторон: сюжет закручен, география обширна, быт разнообразен и убедителен, психологические портреты достоверны (что для романтики редкость, увы). Но романтика ли это? Лично мне очень трудно назвать романтичной серию, где главную героиню в каждой книге три раза изобьют смертным боем и два раза изнасилуют. Вот не хочу я такой романтики! А ведь всякие разные «страдашки» едва ли не обязательный элемент романтичных произведений. Да-да, именно страдашки, ибо назвать это конфликтом у меня язык не поворачивается.
В таком ракурсе и портрет самой Анжелики, которая действительно личность, а не просто яйцеклетка на ножках не спасает ситуацию.
Второй момент в этой же самой «Анжелике». Героиня крайне редко может действовать свободно. На каждый чих ей необходимо искать персонажа мужского пола для прикрытия. В данном случае – это оправдывается реалиями того места и времени. Но современной женщине эти лишние телодвижения в большинстве случаев не нужны.
Вот и получается, что в традиционной романтике в самом лучшем случае есть, как минимум, два сильно сквикающих момента.
А если еще и образ героини «классический», то вместо героини мы видим яйцеклетку на ножках.
Не могу не привести пример дамочки из аниме/манги «Василиск». Простите, господа, но это курица! Она даже чай подать не может так, чтобы не окатить гостей! Конечно, как жена для представителя враждующего клана она идеальна – эта амёба будет старательно убиваться на ровном месте, вздыхать на мужа и, возможно, помрёт во время родов, но даже если и выживет, то никак не помешает мужу управлять ЕЁ кланам так, как захочет он! Ну где ещё такую удобную жёнушку найдешь? И в критический момент себе глазоньки закроет, и собственную семью пошлёт по матушке, сведя на нет все их усилия бездарным самоубийством! Полное и беспрекословное самоустранение от всего, что не касается господина её сердца! Что удивительного в том, что у нормальной современной девушки с мозгами, собственным мнением и жизненной позицией такая героиня не вызовет ничего, кроме раздражения?
Вот и получается, что такой «женский» жанр как романтика в своём традиционном исполнении ориентирован на… мужчин! А для женщины в большинстве случаев это прикладной учебник из серии «какой должна быть героиня романа». Чьего, простите?
Подводя итог скажу, в романе я хочу видеть взаимоотношения двух личностей! Но как часто это можно увидеть в гетном варианте? Я смог припомнить всего два: «Весна на Заречной улице» и «Королева бензоколонки». В первом фильме женщина позиционирует себя как учитель в первую очередь, во вторую - как советский человек, а уж какие места остались, те и отведём под женственность. Во втором у героини есть мечта – фигурное катание. Вот к исполнению этой мечты она и движется, но застревает на бензоколонке. Далее она пытается разобраться с ситуацией, умудрившись превратить это позорище в конфетку. Причем, действует скорее как ребёнок, чем как женщина. В обоих случаях женщина/девушка – прежде всего личность. И их отношения с другими людьми – это отношения человеческие, а не… половые. НО! Оба фильма устарели настолько, что смотреть их можно исключительно в приступе ностальгии. Да и вообще – два фильма просто неприлично мало!
А что в яое? Яой и был придуман как жанр как раз с этой целью – всунуть в каноничное место романтишной курицы адекватную героиню, которая может иметь – о ужас! – своё мнение! Которая может действовать, а не вздыхать и пялиться с дебильной улыбкой на тени и представлять, что её дерзко возьмут за руку. Увидеть человека, а не одобренный незнамо каким извращенцем образ «порядочной романтичной героини». Ей-ками! Это выражение уже можно использовать как ругательство!
Снова примеры. «С любовью, Эроика» - манга конца 70-х начала 80-х, когда и, собственно, зарождался жанр. Это комедийно-приключенческий и шпионо-политический роман жанра «винегрет». ГГ – французский эпатажный граф-авантюрист нетрадиционной ориентации и его оппонент (возлюбленный) суровый и прямой немецкий офицер разведки, который к тому же ярый гомофоб. Собственно рейтинг манги чрезвычайно низкий и ничего предосудительного там нет, но оторваться от прочтения невозможно! Ибо взаимоотношения двух людей во всей красе. Два достойных характера! Граф годами пытается залезть майору в штаны, попутно отбиваясь от собственного скряги-бухгалтера. А вокруг политика, заговоры, шпионаж, арабский восток, парижские музеи, ЦРУ, КГБ и чёрт в ступе! В этой манге романтичным переживаниям выделено немало места, но при этом в полной событиями жизни героев она занимает пусть и важное, но не центральное место, давая возможность увидеть героев с разных сторон, в разных ситуациях.
Второй пример более классический. «Паталлиро» приблизительно того же времени выпуска, может на пару лет моложе. У нас есть классически-преклассический семе – снова майор разведки, правда на этот раз МИ-6, Джек Банкоран. Эта яойная прелесть не пропускал мимо себя ни одного бисёнена, пока не встретил свою настоящую любовь. Ну, типичный образ самцоватого крутого идеального мужчины своего времени, а вот укё будет нам гораздо интереснее в рамках этого разговора. Мараих – девица по внешности и манерам, но! Мараих наёмный убийца – не самая женственная профессия, а он к тому же ещё и профессионал экстра-класса! В то время у женщин карьера складывалась либо на кухне, либо в весёлых кварталах, во всех остальных отраслях даже с выдающимися способностями женщины оставались либо на подхвате, либо их труды и достижения без зазрения совести присваивались мужчинами исключительно на основании половой принадлежности. Это первая причина, по которой Мараих бисёнен, а не девушка. Вторая причина, Мараих может действовать по собственной воле, и даже – снова «о ужас!» – за спиной Банкорана, хотя безумно его любит и верен ему, как сибирская лайка. Мараих может спорить с «мужем», а не мямлить, согнувшись в поклоне «да, господин муж мой, как изволите, господин муж мой, сию минуту, господин муж мой!». Мараих принимает собственные решения и не обсуждает их с Банкораном, если считает нужным действовать самостоятельно. Мараих идет туда куда хочет и когда хочет, ведь его личные дела – это его личные дела, а у женщины в любовном романе не может быть никаких дел, не связанных с её мужчиной.
Ну и ещё один пример. На этот раз посовременнее. «В своих ладонях он держал весну». Иваки занимает в романе положение женщины. Причины, по которым он мужчина. Он старше Като. Он занимается карьерой и становится президентом компании, в то время как у Като в профессиональной деятельности всё не особо гладко. Он единолично решает купить дом, чтобы жить в нём с Като. Он критикует Като, если тот ставит под угрозу свою карьеру. Он ревнует.
В жизни Иваки и Като львиную долю времени занимает работа. И они оба(!) поддерживают друг друга, когда возникают проблемы с карьерой. Я не припомню романтических фильмов/книг, где бы мужчина поддерживал свою женщину в её трудовой деятельности. А тут оба переживают, оба поддерживают, и ни один не заставляет выбирать между собой и работой, более того, настучат по шапке, если вдруг увидят, что партнёр ставит личное выше профессионального. Любовь Иваки и Като не занимает больше времени, чем необходимо, она не вылезает на первое место в их жизни, хотя по идее – именно она центральная линия манги!
В заключение хочу сказать, если, наконец, научатся снимать гетную романтику, где у героев человеческие, а не половые отношения, где эти самые отношения будут дополнять их жизнь, а не выдавливать из неё все остальные аспекты, то популярность романтического жанра станет больше, чем у яоя. Более того, мужчины тоже будут смотреть этот жанр с удовольствием, а не в качестве одолжения своим подружкам.

@темы: " Эссе "

---

Йокайская сказка.

Сказка-драбблик)

Кто много путешествовал, наверняка не раз видел мирную картину, когда путники собираются вокруг костра и рассказывают истории, так страшные, так и смешные, а порой даже и поучительные. Вот и у этого костра, разгоняющего своим теплом мрак летней ночи, собрались попутчики. Они передавали друг другу бутили с водой и саке, онигири и прутики с запеченными на костре лакомствами. Шутки и прибаутки раздавались то с одной, то с другой стороны костра, а следом за ними слышался добродушный и весёлый смех.
Путники радовались приятной компании, теплу костра и вкусу угощений. Давайте тоже подойдём к ним поближе и послушаем, о чём они говорят.
- Да говорю вам! Прямо там! В офисе этом! – возбуждёно говорит один из путников, размахивая бутылью, и рука его кажется слишком длинной в неверном свете костра.
- А вот неправда ваша! – возражает другой путник, моргая.. одним большим глазом. – Люди на ночь из офиса уходят! И не пугают честных йокаев! Все это знают!
- А один не ушёл! – настаивает первый. – Есть у людей такая страшная штука – Отчет! Её все люди боятся! И неделями могут на работе просиживать, лишь бы этому чудовищу угодить!
- Как будто есть кто-то страшнее самих людей, – смеется красавица с восхитительными рыжими волосами, прикрываясь пушистым хвостом, как веером. Одним из…
- Уж не знаю, что это за Отчёт такой, но люди всяко страшнее, соглашается с красавицей одноглазый. – Да только я его ничуть не боюсь!
Хрустально смеется красавица, благосклонно покачивая хвостами. А первый хмурится и не сдаётся.
- Воти брат мой не знал, а посмотреть хотел, - уныло рассказывает дальше. – Втемяшил себе, что справится с этим Отчётом… А что человек в офисе ночью окажется, не предусмотрел. Так и пришлось ему в ближайший портал нырять, чтобы спрятаться. Вот с тех пор в людской Паутине и живёт. Я вот давеча нашёл человеческую вещь, - и он показывает своим собеседникам старый мобильный телефон. – Вот иногда отсюда можно услышать голос моего брата и даже поговорить с ним.
- Ой! Не надо, - машет руками одноглазый. – Не трожь людские вещи. Окромя вредя толку от них нет.
А рыжая красавица лишь засмеялась. Видать, знает то, что остальным путникам неизвестно. Пожалуй, и нам надо бы отойти от этого костра подальше.

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Оригинал", "Сказки"

---

Саючий рейтинг

Ну вот, добрался я и до рейтинга) Настроение в этом фике сильно отличается от прошлых работ этого года) Но мне нравится) Писалось относительно легко. Пожалуй, давно уже так не было, чтобы, поймав волну, скользить следом за героями, которые точно знают, что происходит. Работа приятна ядля автора) Надеюсь, для читателей она тоже будет приятной)

Название:Подростки
Автор:  Лютый зверь
Бета:  Вирда
Размер: миди, 4417 слов
Пейринг/Персонажи: Хаккай, Годжо
Категория: джен
Жанр: АU, повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание:Это грязный и жестокий город.
Для голосования: #. fandom Saiyuki 2016 - "Подростки"

Худощавый мальчишка с холодно-злым выражением на миловидном личике быстро, но несуетливо шёл через трущобы города. Он прекрасно знал, что в этих воняющих гнилью и нечистотами переулочках торопливая и неуверенная походка сулит гарантированные неприятности. Местные двуногие шакалы зорко высматривали жертв, и малейший намёк на страх или слабость никогда не оставался безнаказанным на этих улицах, даже если они казались абсолютно безлюдными. Собственно, одинокий мальчишка его возраста тоже довольно лакомая добыча, можно развлечься, избивая до полусмерти, а можно похитить на пару часиков и за это время снять порно с настоящим изнасилованием или вовсе «сдать» на те же пару часов какому-нибудь извращенцу или торговцу органами. А можно и беспрепятственно пройти, если иметь достаточно отмороженный вид и, например, камень в носке. У него камня не было, зато был нож. Небольшой, с узким лезвием, как раз по его пока ещё мелкой и тощей руке. И он умел с ним обращаться. Шакалы об этом, конечно, не знали, но зато у них было безошибочное чутьё на жертв.
Мальчишка незаметно поправил свёрток под мешковатой кофтой, давно потерявшей первоначальный цвет. В свёртке лежали пара не самых свежих булок, кусок старого, жёсткого сыра, початая упаковка паштета и парочка просроченных онигири – целый пир на двоих. Впрочем, местные шакалы вряд ли бы оценили такой «богатый» улов, но провоцировать их мальчишка не собирался, предпочитая перестраховаться.
Свернув за очередной угол, мальчишка пролез через узкую дыру в покосившемся заборе и исчез среди разросшихся кустов и старых деревьев.

Годжо ногой распахнул дверь в лачугу, хотя Хаккай этого терпеть не мог и каждый раз раздражённо зыркал зелёными глазищами. Вид при этом у него был такой, что широкая шальная улыбка растягивала щёки Годжо сама собой, а внутри живота стягивался узел предчувствия хорошей драки. Каждый раз, кстати, напрасно. Хаккай редко срывался, но уж если и лез в драку, то остановить его можно было только удрав или свалившись мертвым к его ногам. Словом, «остановить» это назвать несколько затруднительно. А вот если Хаккай ласково улыбался, то Годжо мгновенно смирнел, не желая проверять, сумеет ли он удрать от разъярённого Хаккая и остановится ли этот бешенный, если Годжо реально сдохнет.
Хаккая внутри не оказалось, и Годжо разочарованно поплёлся внутрь лачуги. Стоило разжечь огонь в крошечной переносной печурке, которую Годжо стырил с почти заброшенного склада, а Хаккай починил. Это было одно из немногих правил: первый вернувшийся растапливает печь, даже если не слишком холодно, и кипятит на ней воду для ужина. Иногда она и была всем ужином.
Едва Годжо установил кастрюльку с отбитой ручкой на печку, дверь тихо открылась, и в лачужку бесшумно скользнул Хаккай. Он всегда ходил тихо, как привидение, и пару раз довёл Годжо этим до крика, пока тот, наконец, не привык к своему соседу.
– Привет, – Хаккай улыбнулся. Он всегда здоровался первым и старался вести себя, как образцовый мальчик – последствия воспитания в приюте.
Годжо сначала вся эта вежливость бесила до икоты, но по итогам нескольких драк, в большинстве из которых победу одержал хлипкий с виду Хаккай, смирился с этой призвездью приятеля. Ну, подумаешь, воспитание подкачало, а так Хаккай был нормальным парнем. А что щерится постоянно, так у него без этой приклеенной улыбочки рожа такая, словно гвоздь в задницу упирается.
– Зацени! – Годжо широким жестом швырнул на стол несколько измятых купюр и горсть монет. – Купить, правда, ничего не успел.
– Так даже лучше, – Хаккай вытащил свой свёрток и аккуратно положил на стол рядом с деньгами. – В отличие от продуктов, деньги не испортятся.
Годжо варварски истрепал свёрток, пока Хаккай грел озябшие ладони над печкой. Не то чтобы было сильно холодно, осень в этом году выдалась относительно тёплой, но разбитые ботинки Хаккаю с недавних пор стали слегка маловатыми, а потому совсем не защищали от холода. Раздобыть новые пока не получалось.
Пока Хаккай грелся, Годжо честно разделил его добычу на двоих и заварил в двух разнокалиберных чашках дрянной чай. Годжо предпочитал кофе, но кофе был слишком дорогой редкостью. С чаем, даже таким дрянным, было гораздо проще согреться, особенно если добавлять в него что-нибудь горячительное. Жаль, что раздобыть алкоголь удавалось не всегда.
Слегка отогревшись, Хаккай аккуратно разрезал своим тонким ножом подсохшие булки, намазал их паштетом и уложил сверху по куску сыра. Сыр ломался и пах затхлостью и плесенью, а вот паштет был весьма неплох. Годжо поглощал ужин жадно и торопливо, откровенно наслаждаясь каждый раз, вонзая зубы в булку, а Хаккай ел неторопливо, тщательно разжёвывая каждый кусок, хотя и был голоден не меньше приятеля. Однако опыт говорил, что если с едой не торопиться, то наешься быстрее.
Кушать вдвоём было уютно и приятно. Годжо и вспоминать не хотел, как тоскливо было жевать с трудом добытые крохи где-нибудь под забором, вздрагивая от каждого шороха. Хаккай запрещал себе думать о тяжёлой атмосфере приюта, где есть всегда приходилось под пристальным вниманием дородной тётки с красным, злым лицом, которая могла лишить безвкусной и совершенно не сытной похлёбки за малейшую провинность, а то и просто так. Другое дело сейчас, рядом с тёплой печкой и дерзко-весёлым Годжо.
По одиночке они не могли бы выжить в этом грязном и жестоком городе, где каждый день на заплёванных улицах появлялись новые трупы, а тощие собаки бродили стаями, способными за минуту разделаться с человеком. Вдвоём они ощущали себя раз в десять сильнее и увереннее, они могли прикрыть спину друг другу, согреться под одним драным одеялом, дать отпор даже нескольким взрослым отморозкам. Теперь они ели каждый день и даже имели небольшой стратегический запас, надёжно припрятанный подальше от лачуги. Да и саму лачугу обустроили собственными руками вполне уютно, обеспечив несколько путей отхода и примитивную систему охраны. Чужак не смог бы приблизиться к их хибаре, не задев хотя бы одну леску с нанизанными консервными банками. В этом деле пригодился опыт Годжо, умевшего мастерски ставить силки на кроликов.
– Годжо, – Хаккай улыбнулся, – а ты сколько денег выделил на игру?
– Эй! – возмутился тот. – Мы ж договаривались, что не больше десятой части! Я честный парень!
– Не злись, я просто тоже хочу сходить с тобой.
Годжо окинул приятеля изучающим взглядом, словно видел впервые в жизни. Скажи это кто другой, он решил бы, что ему не доверяют, Хаккай по-своему был прямолинейным парнем. Очень по-своему. А Годжо уже давно научился понимать его. Чего бы стоили его навыки шулера, не умей он разбираться в людях?
– Ну, в принципе у тебя такой простодушный вид, что достаточно просто мимо пройти, сами затащат играть. Ты только много не выигрывай, а то оттуда ещё уйти надо суметь.
Хаккай согласно кивнул. Играть в карты Годжо научил его не так давно, но получалось на удивление хорошо. Годжо, который игрой добывал больше, чем воровством, даже немного надулся, утверждая, что новичкам всегда везёт, а сам он слегка поддавался.

Спали ребята рядом с остывающей печкой, тесно прижавшись друг к другу под старым одеялом. Годжо прижимался выпирающими рёбрами к не менее костлявому боку приятеля, сопел во сне и норовил взбрыкнуть мослатыми ногами. Хаккай спал тихо, привычно вытянувшись на спине. Он лишь недавно научился прятать руки под одеяло, а до этого по приютской привычке вытягивал их поверх старой тряпки, несмотря на холод. Возившийся рядом Годжо совершенно не раздражал неподвижного Хаккая, ведь вместе было гораздо теплее.
Утром ребята не торопились вылезать из импровизированной кровати. За ночь печка остывала, и воздух в лачуге бодрил несколько сильнее, чем требовалось. Но чай, выпитый за ужином, настоятельно требовал выползти из-под одеяла, дававшего некоторую иллюзию тепла. Первым в этот раз не выдержал Годжо, и, вслух перечисляя неприличности, поднялся, зябко кутаясь в драный свитер с растянутыми рукавами. Под свитером была тёплая футболка, несколько маловатая и с дурацкой жёлтой уточкой на всю грудь, но зато почти новая! Эту футболку ему как-то принёс Хаккай. Он вообще был хозяйственным, как мамочка, и очень хорошо разбирался в том, как одеться, чтобы было тепло, не дуло и не мешало двигаться. Самому Годжо было как-то фиолетово во что одеваться, но мягкие советы Хаккая существенно облегчали жизнь и самочувствие, так что он самоотверженно носил стрёмную утку на груди, всё равно её не видно. А у Хаккая на футболке ещё более дебильный котёнок с розовым бантиком. Если уж выбирать между уткой и розовым бантиком над кривой кошачьей мордой, то лучше уж пусть будет утка.
Годжо дошлёпал до двери, резко выдохнул и выскочил за дверь. На улице было немногим холоднее, чем в лачуге, Годжо отбежал подальше от двери и расстегнул ширинку. Хаккай почему-то наотрез отказался от идеи завести чёрное ведро в лачуге, а за лужицы рядом с порогом как-то ласково пообещал утопить прямо в одной из них. С ласковым Хаккаем Годжо не спорил никогда, даже если был не согласен.
Когда Годжо вернулся в лачугу, Хаккай уже свернул одеяло и разжигал печь. Есть с утра хотелось вполне ощутимо. Впрочем, они почти всегда были голодны. Пока Хаккай возился с печкой, Годжо выложил на стол остатки ужина. Сначала привычка Хаккая оставлять часть еды на утро неимоверно бесила Годжо, но со временем он признал, что завтракать лучше, чем голодать, пока не разживёшься очередной добычей.
Кушали мальчишки молча и вяло, почти все силы растущих организмов с утра уходили на обогрев. Но после порции горячего чая, отвратительно пахнущего старым веником, ребята взбодрились.
– Если не передумал сыграть, то приходи к восьми часам, - Годжо потёр шею. – Мы «на разогреве» будем, пока не начнётся «настоящая игра». Да, не бери с собой нож, там на входе обыскивают.
– Догадываюсь, – Хаккай осторожно держал чашку сразу обеими ладонями.
Годжо хмыкнул и промолчал. Он всё ещё не был уверен, что это хорошая идея. С одной стороны играл Хаккай здорово, к тому же его бледная физиономия отражала только те немногие эмоции, которые Хаккай считал нужным продемонстрировать, но с другой… актёр из Хаккая был так себе. То есть, нарываться этот тип умел, отвадить от себя – за милую душу, но вот проникнуться атмосферой и подыгрывать другим, вовремя изображая из себя дурачка, – вот тут Хаккай был совершенно бесполезен. Оставалось только надеяться на его очки и общий вид ботаника, волей случая оказавшегося в трущобах. В некотором смысле это было правдой.
Отсчитав несколько монет от своей вчерашней добычи, Годжо протянул их Хаккаю, а купюры унёс спрятать в общий тайник.

Чтобы не терять зря время до вечера, Хаккай отправился в более благополучный район, искать пропитание. Да и о ботинках следовало подумать. В отличие от Годжо, Хаккай не умел играть на людских эмоциях. В Годжо умер великий артист, вот кто мог мастерски давить на жалость богатеньких дамочек, вызывать симпатию у их мужиков, раскручивать на слабо благополучных мальчишек и очаровывать разбитных бабёнок. Хаккай же такими талантами был обделён, но его охотно принимали чернорабочим в закусочных и магазинчиках. Толстомордые повара и продавцы доверяли его интеллигентному виду и очкам в роговой оправе. Хаккай же, несмотря на хлипкий вид, был достаточно крепким и с лёгкостью выполнял порученную работу. Иногда ему сверх оговоренной платы давали потерявшие товарный вид или просроченные продукты, особенно если перед этим он «случайно» проговаривался о сестре. Сестры у него не было, но байка, придуманная Годжо, срабатывала всегда. Жаль, что сам Хаккай исчезающе редко мог её рассказать. Он не умел ловить настроение людей и выбрать нужный момент, как Годжо, и раскрывал рот, только если его спрашивали. А иногда вместо платы его пытались избить и выкинуть. В таких случаях Хаккай доставал нож и улыбался. Годжо его потом всякий раз ругал за то, что Хаккай не пытался при этом стребовать свою плату. Но тот лишь пожимал плечами в ответ. Хаккай не был грабителем. Он и воровать-то толком так и не научился, куда уж требовать деньги, пусть и заработанные. Целым ушёл – и то хорошо.
Сегодня его помощь не потребовалась ни в одном из четырёх мест, в которых Хаккай подрабатывал более или менее регулярно. Выпрашивать у прохожих было бессмысленно и опасно – попрошайки, давно разделившие «рабочие места» между собой, «незаконных» конкурентов разделывали так, что оставалось только удивляться их ярости и изощрённой жестокости. Хаккай пнул подвернувшийся камешек и отправился в одну полулегальную мастерскую.
Работать там Хаккай не любил, хотя руки росли у него из нужного места и душа лежала к починке, но он терпеть не мог владельца – скользкого типа с маслеными глазёнками и потными руками. К счастью, хозяин рук не распускал, намёков не делал, но его сальный взгляд раздражал так, что порой Хаккай предпочитал голодать, чем идти в мастерскую.

Хозяин встретил парнишку осточертевшим масляным взглядом и довольной рожей. Хаккай мрачно зыркнул исподлобья, уговаривая себя не портить и так едва живые ботинки о противную харю старого педераста. Однако по лицу подростка ничего нельзя было прочесть – просто типичный уличный мальчишка, слегка угрюмый, но зато работящий, в отличие от большинства из этой братии.
Со времени последнего визита Хаккая мусора в мастерской прибавилось, так что мальчишка закатал рукава и принялся разгребать завалы негодных деталей, каких-то металлических обломков и коварно-острой стружки. Кое-что из забракованных деталей осело в карманах Хаккая. Хозяин изредка оглаживал сальным взглядом его спину, но мелкой кражи не заметил. Впрочем, Хаккай не зарывался и не брал инструменты или годные детали, только то, что сам хозяин посчитал мусором. При умелых руках Хаккая и небольшой доле фантазии Годжо можно было неплохо заработать и на мусоре. Впрочем, на достойную прибыль рот раскрывать было нечего.
С уборкой Хаккай мог справиться и быстрее, но он знал, что на его зарплате это никак не скажется, а потому не слишком спешил, зато внимательно оглядывал всё то, что проходило через его руки.
Ближе к обеду хозяин позвал Хаккая перекусить вместе. Тот напрягся, но в животе раскатисто заурчало, и отказаться стало невозможным. Хозяин не стал звать паренька в свою конуру, которая располагалась наверху мастерской и носила гордое звание «офис», а расположился на перевёрнутых ящиках в уже убранной Хаккаем части помещения. Это и стало решающим доводом «за», в офис к своему работодателю Хаккай не пошёл бы и на аркане.
Хозяин щедро поделился бургером с мясной котлетой, холодной, но пахнущей так одуряющее, что рот мгновенно наполнился слюной. Стараясь держать дистанцию, Хаккай как мог медленно жевал невероятно вкусный бургер.
– Хаккай, ты сообразительный парень, – начал хозяин издалека, и мальчишка мгновенно внутренне напрягся, внешне оставаясь спокойным и почти расслабленным, – тебя чуть подучить, и сможешь у меня постоянно работать. Что скажешь?
– Надо подумать, – Хаккай дожевал бургер. – Платить-то сколько будете?
– Половину того, что плачу Джею, плюс еда. Это щедрое предложение, мой мальчик, тем более для такого малолетки.
Хаккай едва не передёрнул плечами, услышав «мой мальчик». Повторив, что надо подумать, он поднялся с ящика и пошёл работать дальше. Предложение хозяина было не настолько выгодным, чтобы Хаккай всерьёз о нём задумался. До назначенного Годжо срока оставалось немного.

Перед тем, как идти к местному «игровому дому» Хаккай зашёл в лачугу, оставил там сворованные детали и большую часть сегодняшней выручки. Брать с собой нож он по совету Годжо не стал, но идти совсем безоружным в логово местного сброда было откровенно глупо. Игроки, хоть и номинально блюли некий «кодекс игрока», но крайне выборочно и по принципу «не пойман – не вор». Немного подумав, Хаккай сунул в карман старые нерабочие часы на цепочке. Часы-луковица были небольшими, но довольно увесистыми, а их цепочка – паянной. При должной ловкости эта, якобы памятная, вещица могла стать серьёзным оружием. Часы вполне сочетались с обговоренным Годжо образом осиротевшего ребёнка из более или менее благополучной семьи, особенно после того, как Хаккай вклеил в крышку фотографию какой-то миловидной женщины. Фото раздобыл Годжо, оно было достаточно мелким и потёртым, чтобы лицо женщины казалось похожим на Хаккая. Годжо так тогда и сказал: «воображаемое сходство». Сунув в другой карман несколько монет и ещё одну под резинку носка, паренёк отправился к старому бару, где его ждал Годжо.

Тупик, в котором располагался бар с игровым залом, был таким же грязным и вонючим, как и любой другой в этой части города. Зато тупик был таковым только для взрослых, а тощие недокормыши вроде Хаккая и Годжо вполне могли просочиться в небольшую щель между зданиями. Про пути отхода Годжо не забывал с тех пор, как ему исполнилось восемь лет. Тогда он чудом выжил – мальчонку просто поленились добить.
Годжо ждал Хаккая в отдалении, лениво подпирая стенку и попыхивая самокруткой. Вид у парнишки был дерзкий и расслабленный одновременно, довольно редкое сочетание на этих улицах.
– Ты вовремя, – Годжо щелчком отправил крохотный бычок в ближайшую лужу, сунул руки в кармы и, подтянув плечи повыше, расхлябанной походкой апаша подошёл к другу. Хаккай не видел, как они смотрятся со стороны, но мог представить. Уличный мальчишка, чувствующий себя здесь, как рыба в воде, наглый, опасный и в меру осторожный, а рядом оборвыш со следами хорошего воспитания на лице, чья прямая спина смотрится чужеродно в лохмотьях. Одно слово – чужак. Впрочем, в приюте он тоже был чужаком, нелюдимым книжным мальчиком, беспроблемным, но гонористым. Там сверстники его опасались, здесь же он скорее выглядел добычей.
Годжо широко улыбнулся, панибратски закинул руку за шею Хаккая и притянул его к себе.
– Не боись, прорвёмся, – подмигнул он.
Улыбка Годжо широкая, открытая, такая непривычная в сером и жестоком мире, напоминала Хаккаю луч солнца. Небольшой такой луч, но раз он есть, значит, само солнце не вымысел стариков. Есть оно где-то там, за тучами, огромное, жаркое и ласковое. И пусть оно практически никогда не заглядывает в заплёванную серость трущоб, у Хаккая был его луч. Незаслуженно, почти преступно, но был. Теперь Хаккай верил в это, хотя в начале их знакомства Годжо и его улыбка подспудно бесили, вызывая желание вскрыть, наконец, этот подвох, понять, к чему эта аномалия в его мрачной жизни. Но Годжо оставался рядом, даря свой свет просто так. Хаккаю же нечем было за него отплатить.
Годжо навязчиво тянул Хаккая к замызганной двери бара, слишком крепкой для увеселительного заведения. За ней стоял среднего роста кряжистый мужчина, с настолько широкой фигурой, что казался ниже, чем был на самом деле. Лицо его очень подходило под определение «рожа» и не несло никаких следов интеллекта. Годжо ему весело подмигнул, протаскивая Хаккая вслед за собой.
– А кого я привёл! – Годжо, продолжая цепко держать Хаккая в излишне дружелюбном объятии, подтолкнул его вперёд.
– И что с него взять? – хмыкнул какой-то лысый мужик с татуированными ушами.
– Игру! – весело ощерился Годжо. – Мы ж тут играем.
– Только проигрыш – дело чести, – откликнулся второй, с железными зубами, которыми сжимал короткий окурок настоящей сигары.
– Я не собираюсь проигрывать, – Хаккай растянул губы в искусственной улыбке.
Ответом стал взрыв смеха.
– Годжо, тащи его сюда, похоже, ты прав – будет интересно, – отсмеявшись, лысый приветливо похлопал по столу.
Годжо убрал руку с плеча только когда Хакай уселся на колченогий стул. Не по-детски крепкая ладонь незаметно сжала худое плечо. Годжо пристроился напротив, весело подмигнул, сверкнул зубами в широкой улыбке и лениво откинулся на спинку стула. Весь его вид говорил о том, что он собирается заняться самым обычным делом и получить толику удовольствия от игры.
– Деньги-то у тебя есть? – тип с сигарой насмешливо окинул коротким взглядом тряпьё Хаккая.
Тот подумал, бросил короткий взгляд на Годжо и нехотя достал несколько монет.
– Тут едва на начальную ставку, – хмыкнул тип.
Немного помявшись, Хаккай достал остальные монеты.
– Негусто, – на этот раз прокомментировал лысый. – Надеешься выиграть?
– А вы сюда не за этим приходите? – Хаккай спокойно смотрел на мужика с татуированными ушами. Тот захохотал, задрав крепкий подбородок, и хлопнул обеими ладонями по столу.
– А ты мне начинаешь нравиться! Может, даже предложу тебе работёнку-другую.
Хаккай вежливо промолчал, ожидая, когда на стол лягут карты.
Глянцевые прямоугольники, не слишком новые, но и не достаточно потёртые, чтобы вызывать опасения, лысый тасовал с ловкостью заправского шулера, которым без сомнения и был. Хаккай запоздало подумал о том, что ему не следовало вот сразу соваться в логово откровенных шулеров, сначала следовало попробовать в местечке попроще. Едва карты оказались на руках игроков, оба мужика стали безучастными, как Будды, а вот Годжо продолжал улыбаться, хоть и не так ярко, как обычно. Взгляд красных глаз стал цепким и жёстким, составляя странный контраст с дерзкой улыбкой. Хаккай подумал о том, что выразительное и эмоциональное лицо приятеля не слишком подходит для азартных игр.
Карты оказались откровенным мусором, и Хаккай быстро вышел из игры. Он не хотел потерять всё ещё в самом начале, хотя и мог понять своих противников – играть с малышнёй не слишком интересно, а взять с них особо нечего. В памяти всплыли слова лысого «Может, даже предложу тебе работёнку-другую». Наблюдая за игрой мужиков и Годжо, Хаккай, наконец, понял, почему с ними вообще играют. Гроши мальцов не стоили того, чтобы тратить время на игру с ними, тренировкой такое тоже не назовёшь, но можно бесплатно, за пустой азарт, приобрести исполнителя для грязной работёнки. Уголок губ дёрнулся вверх, похоже, они с Годжо крупно просчитались.
Этот тур выиграл лысый, железнозубый проиграл, Годжо остался при своих и даже пару мелких монет заработал. Широко улыбаясь ничтожному выигрышу, Годжо развалился на стуле – эдакий победитель. Но, судя по реакции мужиков, на эти уловки они уже давно не велись, Годжо бывал тут достаточно часто, чтобы его запомнили.
– Давай, Хаккай, в этот раз тебе повезёт, – Годжо подмигнул приятелю, а тот вдруг очень ясно понял, что сегодня Годжо не собирается выигрывать. Сегодня он просто вербует Хаккая в свои напарники по игре, если тот покажет стоящий результат. Причём, покажет самой игрой, а не результатом. Сегодня это не просто игра – это экзамен, а принимают его не два мужика за столиком, а Годжо. Хаккай улыбнулся, показывая, что понял. Годжо хмыкнул тихо и очень довольно.
А карты уже снова лежали на потёртой и засаленной поверхности стола, требуя взять их в руки и на время стать проводником их воли. Хаккай не видел причин отказываться. В этот раз ему везло. Хотя, вероятнее, шулеры просто заманивали его, маня выигрышем, чтобы потом затянуть в кабалу карточного долга. Хаккай был согласен рискнуть. Играл он так же, как и обычно, вроде бы без риска, но и не чрезмерно осторожно. По его лицу, холодному, немного отстранённому нельзя было понять, что за карты у него на руках, хотя он подозревал, что банкующий лысый отлично знал, какие карты ему скинул.
Годжо по-прежнему дерзко улыбался и цепко смотрел. Хаккай почти выиграл, но поднимать ему было нечем. Тогда он достал последнюю монету из носка.
– Ва-банк? – хмыкнул лысый, а потом открыл свои карты.
Хаккай холодно улыбнулся. Он выиграл. Годжо восхищённо присвистнул и шумно выдохнул, растягивая гласные:
– Круто!
Лысый нахмурился.
– Ты же не уйдёшь сейчас? – в его голосе была слышна угроза. – Я хочу отыграться.
Хаккай улыбнулся. Он помнил об экзамене Годжо, и кивнул в ответ лысому. Он должен показать приятелю, что тот сможет на него положиться.
Хаккай сложил монеты короткими столбиками. Дальше он собирался играть в том же темпе, благо, теперь у него достаточно денег, чтобы повышать ставки, ведь больше заначек у него не было.
Однако расчётам Хаккая было не суждено сбыться. Один из пьяных клиентов бара отошёл от стойки в начале третьей игры и навис рядом, наблюдая за игрой. Его жуткий перегар, смешанный с запахом кислого пота, раздражал и отвлекал паренька, который к тому же был готов подозревать всех присутствующих, как сообщников шулеров. Хаккай периодически косился на пьяного, стараясь не отвлекаться от игры. Получалось так себе. Парень поджал губы, глянул на сброшенные карты и хотел уже поднять ставку, когда бутылка пьяницы обрушилась на край стола. Брызнули осколки, резко запахло алкоголем, монеты с печально-истеричным звоном посыпались на пол, а перевернутый ударом стол, громко рухнул на бок.
От неожиданности все игроки вскочили на ноги, но ни один не выпустил своих карт. Впрочем, как тут же заметил Хаккай, лысый держал карты только левой рукой, а в правой он сжимал внушительный нож. «Розочка» пьяницы смотрелась довольно убого, но не менее опасно.
– Ты же говорил, с оружием не пускают, – ляпнул Хаккай, не отводя взгляда от «розочки».
По щеке текло что-то вязкое и тёплое, почти горячее. Хаккай медленно вытер щёку тыльной стороной ладони. Резко запахло кровью, похоже, один из осколков царапнул его лицо.
Пьяница больше не качался, он весь подобрался и медленно шагнул вперёд, глядя прямо в глаза лысому.
– Кто ты, чёрт тебя побери? – лысый не собирался отступать.
Где-то за стойкой жалобно причитал хозяин, подсчитывая ущерб. Хаккай же думал о том, смогут ли они с Годжо уйти. Судя по напряжённому молчанию за спиной и тоскливому взгляду Годжо, пьяница, который не пьяница, был тут далеко не один. Хаккай медленно повернул голову. За спиной стояли трое, один из которых сжимал в руке древний револьвер. У Хаккая не было желания проверять, заряжена ли смертоносная игрушка, он просто чувствовал запах опасности, щедро разлитый в воздухе. Опасность воняла потом, алкоголем и железом, а ещё людским страхом и чем-то неуловимым, но до отвращения кислым. Годжо медленно-медленно шагнул назад, Хаккай зеркально повторил его манёвр, но тут же замер, услыхав за спиной требовательный оклик. Годжо смотрел виновато и дерзко одновременно, он явно не собирался стоять столбом до второго пришествия. Лысый и «пьяница» цепко следили друг за другом, но не спешили атаковать. Внезапно нахмуренные брови лысого поползли вверх. «Пьяница» хмыкнул.
– Узнал, выблядок? – одновременно с риторическим вопросом пнул поваленный стол в лысого.
Хаккай отшатнулся, а Годжо бросил своё тело вниз, ловко припал на выставленные руки, шустро уполз подальше от драки, не забывая собирать подвернувшиеся под руку монеты и купюры. Хаккай не видел, как выстрелил человек с револьвером, но зато отлично рассмотрел, как дёрнулся железнозубый, ловя плечом пулю, как плетью повисла его рука. В голове шарманкой заела одна-единственная мысль: «Всё-таки заряженный».
– Хаккай, пригнись, дурень! – отчаянный, но неразборчивый крик Годжо, уже успевшего сунуть в рот несколько монет.

Хаккай словно очнулся, нелепо пригнулся, хотя больше не стреляли, сунул руку в карман, сжал в руках зажим цепочки и бросился к ближайшей стене. Бежать к выходу напрямую было подобно самоубийству. Один из посетителей уже узнал это на собственном опыте, Хаккай видел, как незадачливого беглеца сбила с ног прилетевшая ему в висок тяжёлая каменная пепельница, прицельно брошенная в царящей неразберихе кем-то не особо разборчивым в средствах. Жуткий хруст ломающейся кости был слышен даже сквозь матерный ор и глухие звуки ударов. Человек с размаху упал и несколько раз страшно дёрнулся всем телом, а потом затих. Пепельница неправдоподобно гулко стукнула о кафельный пол, вокруг неё медленно расползалось глянцево-красное пятно. Резко и неправильно запахло мочой. Хаккай впервые видел смерть – это было нелепо, обыденно и очень страшно. А ещё грязно. Почему-то больше всего его впечатлило то, что мёртвое тело не держало мочу.
В стену рядом с головой Хаккая прилетел стакан, его осколки запутались в волосах, но, к счастью, в этот раз не попали в лицо. Хаккай уже всерьёз стал опасаться за свои глаза. А Годжо тем временем уже отполз от сцепившихся мужиков достаточно далеко, чтобы встать на четвереньки, и шустро нёсся к выходу, так и не встав на ноги. Хаккай прикрыл голову руками и, согнувшись, побежал вдоль стены к выходу. Кажется, по пути он споткнулся о чьё-то безвольное тело. Уже перед самой дверью кто-то попытался схватить паренька, но он, не глядя, взмахнул цепочкой, тяжёлые часы со страшным шмякающим звуком печатались в чужое лицо. Короткий захлёбывающийся стон ударил по нервам ржавой пилой. Хаккай не стал оглядываться.
– Молодец, – раздался над ухом невнятный голос неизвестно откуда взявшегося Годжо, – пригнись!
Хаккай послушно присел, над его головой пронеслась рука Годжо с зажатым в ней бутылочным горлышком, ощетинившимся кривыми осколками. Хаккай не хотел этого делать, но обернулся. Один из тех троих, что раньше прикрывали «пьяницу» стоял, схватившись ладонями за лицо, между его пальцев стекала неправдоподобно яркая кровь. Хаккай, не думая, резко ударил мужчину ногой в грудь, отталкивая назад. Годжо довольно хмыкнул и дёрнул за руку, вытаскивая на порог. Тяжёлая дверь была открыта, кряжистый охранник сидел на полу рядом, его пустые глаза были открыты, рот окровавлен, а из шеи торчало сапожное шило.
Больше Хаккай никого не видел. Годжо толкнул его к тупику, заставив протиснуться в узкую щель между зданиями. Потом он бежал по тёмным и пустынным улицам вслед за неведомо как ориентирующимся в хитром сплетении кривых переулков Годжо. От быстрого бега лёгкие горели огнём, сердце истошно колотилось в горле, а в боку немилосердно кололо. А ещё чёртовы часы периодически больно били по бедру, но Хаккай так и не выпустил из рук цепочку. Годжо впереди дышал хрипло и сорвано, а потом без предупреждения остановился, привалившись спиной к ближайшей стене. Хаккай замер рядом, уперев дрожащие ладони в не менее дрожащие бёдра. Их тяжёлое дыхание эхом отражалось от стен. Перед глазами в красной пелене мелькали лица убитых сегодня людей, а в ушах раздавался чавкающий звук впечатывающихся в чужое лицо часов. Внезапно Годжо хрипло рассмеялся и стёк по стене на землю. Хаккай проводил его недоумённым взглядом.
– Ты хоть деньги догадался схватить? – Годжо смотрел совершенно сумасшедшими и блестящими глазами. Он выплюнул изо рта пару монет и сунул в карман.
Хаккай отрицательно мотнул головой.
– Ничего, обтешешься ещё, – Годжо самодовольно похлопал себя по карману. – А вообще, нам повезло сегодня. Эти кретины могли начать стрелять сразу, а шальные пули – штука мерзкая.
– Не могли, – Хаккай уселся на землю рядом и привалился плечом к плечу приятеля. – У них больше патронов не было.
– Всё равно повезло, – хмыкнул Годжо, – раз мы тут, а они всё ещё там.
С этим спорить было сложно, Хаккай и не стал.
– Эх, – Годжо закинул руки за голову и уставился на чёрно-белёсую муть низких облаков в крошечном лоскутке неба, зажатом городскими стенами, – теперь надо искать новый притон, где нам разрешат играть. Хреново быть подростком.
– Хорошо быть живым, – в тон ответил Хаккай. Потом тихо добавил. – Я раньше не видел, как умирают.
– Это не умирают, – Годжо криво улыбнулся, – это убивают. И в этом грёбанном городе – это единственная участь отбросов вроде нас.
– Знаешь – после небольшой паузы тихо сказал Хаккай, – я тут подумал, что хочу выжить. А ты?
Годжо молча достал из кармана помятую самокрутку и сунул в зубы. Пока он не был готов ответить на этот вопрос.

@темы: " Фики Лютого зверя":, "ФБ", "Минекура-сенсей"

---

Мнение ПЧ и друзей

Это я по мнению ПЧ и друзей. То есть, таким меня видите вы.

Лют-сан

тАЛИСМАН))))

www.youtube.com/watch?v=C6AMvKO4Mso&feature=pla...



В комменты можно давать вашу версию )))

запись создана: 04.01.2011 в 00:29

@темы: " Мои ПЧ", " НЕ мое", "Подарки", "Мя рисуют"

---

Сандзо

Это миди я начал на прошлой ФБ,а закончил на этой. Фик долго кочевряжился и сопротивлялся до последнего. До сих пор не знаю, кто из нас победил..

Название:Затяжной дождь
Автор:  Лютый зверь
Бета:  Элеми
Размер: миди, 4417 слов
Пейринг/Персонажи: Сандзо-икко
Категория: джен
Жанр:повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Фиолетовый - цвет глаз небожителей. Но, возможно, это не просто цвет.
Для голосования: #. fandom Saiyuki 2016 - "Затяжной дождь"


Хаккай с привычной мягкой улыбкой блаженно вытянулся на кровати. Единственной кровати. Остальным пришлось устраиваться на полу. Кроме Хакурю, конечно. Белый дракончик, довольно попискивая, ютился на постели под боком у хозяина. Годжо окинул крылатую мелочь завистливым взглядом. Он тоже хотел в кровать, пусть и рядом с Хаккаем. С Хаккаем даже лучше – он спит спокойно, не вертится во сне, как Гоку, и не скрипит зубами, как Санзо, которого периодически пинает дрыхнущая мартышка. Но что поделать, если кровать одна, а Хаккай оказался удачливым сукиным сыном, в очередной раз обыгравшим их всех в камень-ножницы-бумага. Только и оставалось злорадно вспоминать пословицу про удачу в игре и неудачу в любви.

Спалось в этот раз довольно спокойно, то ли сам Годжо привык к постоянным сонным выходкам спутников и не замечал их, то ли Гоку наконец научился спать спокойно, не пытаясь в отместку за дневные тумаки под шумок напинать вреднючему монаху. В любом случае, они оба решили реабилитироваться за завтраком, явно собираясь наверстать упущенное ночью. Санзо рычал, Хаккай улыбался, Хакурю старательно жевал слямзенный кусочек вырезки. Словом, все при деле – завтрак удался.

Впрочем, на этом везение закончилось. Не успели путешественники отъехать от города и на пару километров, как начался дождь. Сначала мелкий и противно-холодный, затем сильный и шелестящий, к обеду он усилился до буйного ливня. Казалось, что где-то в Тенкае кто-то развалил к чертям дно Вечного пруда, и вся эта бесконечная прорва воды рухнула вниз, грозя Всемирным потопом.

Плащи не слишком помогали укрыться от льющейся сверху воды, пол джипа уже залило так, что под ногами противно хлюпало на каждой кочке. Годжо и Гоку прижались друг к другу, сберегая остатки тепла. Хаккаю и Санзо было хуже – один вёл машину, а второму не к кому было прижаться, да и норов не позволял. Раздражение, исходившее волнами от склочного монаха, было почти осязаемым.

Хаккай внимательно всматривался вперёд сквозь залитое водой лобовое стекло и елозящие дворники. Дорога разбухла от воды, отчего колёса джипа часто скользили по грязи, норовя лишить шофёра управления. Но водитель знал своё дело и надёжно удерживал автомобиль, одновременно выискивая впереди хоть какое-то жильё – ехать дальше было откровенно глупо.

Гоку жалобно чихнул, за что тут же получил подзатыльник и обиженно засопел, но промолчал. Ругаться в такую сырость не было ни малейшего желания.

Покосившийся домик с полуразвалившимся навесом показался из-за поворота внезапно, и Хаккай уверенно направил норовящий пойти юзом джип под навес. Едва скрипнули тормоза, вся честная компания облегчённо выдохнула – наконец-то относительно сухо. Тонкие струйки воды, стекающие с прорех крыши, не могли испортить момент естественной радости путешественников, нашедших очередной временный приют. Хакурю, едва перевоплотился, отряхнулся совершенно кошачьим движением и нырнул под одежду к Хаккаю, жалобно поскуливая. Беднягу передёрнуло, когда холодная и влажная чешуя коснулась замёрзшего тела, но он стоически перенёс вторжение. В конце концов, Хакурю вёз их всех по этой ужасной погоде и не жаловался, так что заслужил свою толику тепла или хотя бы его иллюзию. У Хаккая от холода зуб на зуб не попадал, а кожа была холодная, как у рыбины, но всё же у него за пазухой было гораздо уютнее, чем снаружи. Дракончик жалобно пискнул и прижался ещё плотнее.

К удивлению путешественников, завалюшка оказалась вполне обитаемой. Сутулая крошечная старушка с неправдоподобно молодыми глазами встретила всю разномастную компанию довольно приветливо. Лукаво поглядывая на Санзо, она приветливо поклонилась и пригласила в дом «благочестивого монаха со спутниками». Впрочем, мерзкий характер Санзо от дождя ничуть не улучшился, и он довольно резко поправил старушку, называя оставшуюся тройку слугами. К его удивлению, за спиной не раздалось возмущённых криков на два голоса и увещевающего голоса Хаккая. Санзо скосил фиолетовый глаз через плечо. Трое мрачных и мокрых полуёкаев сверлили его одинаково немиролюбивыми взглядами. Отчего-то в этот момент очень остро почувствовалась их нечеловеческая природа. А старушка, ловко семеня по скрипящим доскам, уже приглашала незваных гостей пройти за собой.

Хибарка состояла всего из трёх комнатушек и крошечной бани. Хозяйка провела гостей в самую большую комнату, служившую и кухней, и столовой, и гостиной, а при необходимости и спальней. Котелок на плите весело булькал похлёбкой, распространяя удивительно вкусный запах. Каппа и мартышка, толком не скинув плащей, бросились к огню, только что носы в котелок не сунули, а Хакурю выполз из-под одежды Хаккая и улёгся у очага. Хаккай мягко уговаривал не наглеть, одновременно, смущённо хихикая, просил прощения у хозяйки и подсовывал кое-что из провианта и несколько мелких монет. Санзо молча пригладил разбушевавшихся у огня спутников веером, впрочем, без видимого эффекта, и скинул плащ. Карточку он показывать не стал, вряд ли у старушки была возможность снять с неё деньги прямо тут – всё же частный домик это не гостиница.

Старушка предложила воспользоваться своей крошечной банькой. К счастью, вода в ней была достаточно горячей, поэтому можно было сразу же искупаться, лишь докинув немного дров в печь. Впрочем, были и минусы – банька просто не вмещала в себя всю четвёрку разом. Поэтому, кинув жребий, Санзо и Хаккай пошли первыми, а Гоку и Годжо, завистливо чихая вслед, остались ждать своей очереди.

Расслабиться в горячей воде не получилось, Годжо и Гоку вскоре начали шуметь и поторапливать спутников, эгоистично стремясь в желанный жар. Пришлось уступить место, едва они сами смогли согреться. Конечно, выписать обоим невзрослеющим идиотам по хорошему пендалю Санзо не забыл, хотя и сомневался, что рвущиеся в баню придурки это заметили.

Когда суматоха немного улеглась, согревшиеся и переодевшиеся в чистое парни расселись вокруг очага, старушка-хозяйка раздала гостям по чашке с похлёбкой.

– Вы, наверное, ждали гостей? – Хаккай кивнул на котелок, который опустел едва ли наполовину. – Мы не сильно помешали?

– Какой наблюдательный молодой человек! – Старушка фамильярно потрепала замершего от удивления Хаккая по щеке. – Нет, но в такую погоду заняться особо нечем, а варёные овощи долго не портятся. Вот и увлеклась немного.

– Мы не позволим еде пропасть! – пафосно заверил Гоку, протягивая свою уже опустевшую миску за добавкой.

– Да тебе только дай повод пожрать! – возмутился Годжо, протягивая следом и свою чашку.

– Оба хороши, – процедил Санзо, прикусывая очередную сигарету. – Заткнитесь.

– Ну, хватит-хватит, – Хаккай приподнял ладони в успокаивающем жесте.

– А ты у нас сердцеед, – Годжо скроил ехидную рожу и подмигнул.

Старушка тут же захихикала, якобы смущённо прижав сухонькую лапку к морщинистой щеке и поводя плечами. Хаккай слегка растерялся, увидев это, а Годжо нахально заржал, за что тут же получил добавку от старушки под возмущённый крик Гоку. Санзо закрыл глаза, обречённо вздохнул и вернул старушке пустую чашку, содержимое которой наконец-то домучил. В отличие от некоторых, он вполне мог насытиться вменяемым количеством еды.

Сидеть у очага с уже пустым котелком и слушать шум дождя, шелестящий по крыше, было удивительно приятно. Внеплановый перерыв и сытная еда расслабили путешественников. Обычно деятельные натуры четвёрки бастовали против пустого времяпровождения, вынуждая даже Санзо взяться как минимум за газету. Но сегодня все они удобно расположились вокруг очага и уютно молчали, даже не доставая любимый всеми маджонг. Старушка, усевшись в стороне, что-то вязала, тихо постукивая спицами. Она не спрашивала ни о чём, в отличие от большинства хозяев, дававших приют четвёрке авантюристов раньше. От этого возникало странное чувство, похожее на возвращение домой. Даже хруст чипсов, поедаемых Гоку, и тихое сопение уснувшего прямо на полу Годжо не нарушали этого непривычного чувства. А дождь всё так же шелестел по крыше, убаюкивая честную компанию.

Санзо открыл глаза, внезапно осознав, что он, оказывается, уснул средь бела дня прямо на полу. Приподнявшись на локте, он тут же столкнулся взглядом со старушкой. Промелькнувшее выражение досады на морщинистом лице могло и показаться, но у Санзо отчего-то обострилась паранойя, и он настороженно сел, не спуская взгляда с улыбающейся хозяйки. Глаза старухи были по-прежнему яркими и лукавыми, как у юной девушки. Эти глаза на морщинистом личике с ввалившимися губами и повисшим носом смотрелись крайне чужеродно, равно как и плавные движения сухонького и сутулого тела. Рядом зашевелился Хаккай, машинально поглаживая тихо замурлыкавшего дракончика. Годжо неожиданно всхрапнул, а Гоку сонно потребовал мясных булочек. Даже шелест дождя, казалось, стал бодрее. Странный морок рассеялся без следа.

Вскоре Санзо привычно уткнулся в газету, Хаккай занялся починкой одежды, устроившись рядом с хозяйкой, и о чём-то тихо беседовал с ней, а Гоку и Годжо воевали за остатки чипсов. Когда Хакурю свил себе гнездо в куче уже починенной Хаккаем одежды, на Санзо обрушилось понимание правильности происходящего. Плечи монаха расслабились, и он, задумчиво поправив очки, снова уткнулся в газету.

– Наверное, вам тут одиноко? – спрашивал Хаккай, стягивая края прорехи аккуратными стежками.

– Да что ты, милок? – старушка хихикнула, но в этот раз, к облегчению Хаккая, трепать его по щеке не стала. – Разве ж можно быть одинокой в доме у дороги? То один, то другой остановятся, кто водицы попросить, кто купить продуктов. А иногда и целые компании вроде вас заглядывают. А мне всякий гость в радость.

В ответ тот обвёл зелёным взглядом явно ветхие стены. Пара балок нуждалась в ремонте, под самым потолком одна из досок была неровно отломана, а на полу кое-где доски рассохлись и разошлись.

– Мы могли бы отплатить за приют, починив… – начал было Хаккай, но его перебили весёлым смехом.

– Не стоит, милок, жить здесь можно, на мой век домика хватит, зато и ограбить никому в голову не придёт. Люди нынче разные по дорогам ходят.

Хаккай замолчал. По его мнению, сами они мало отличались от тех, на кого намекала старушка. Бешеный монах с пистолетом, убийца тысячи ёкаев, безумный бог – само олицетворение разрушения и полукровка, коллекционирующий грехи. Полный набор, только бантика сбоку не хватает.

Старуха же, словно прочтя его мысли, снова захихикала и таинственным шёпотом произнесла:

– Ты слишком добрый, а твои друзья не сильно от тебя отличаются.

Хаккай от неожиданности вонзил иглу в руку, удивлённо ойкнул и поспешно сунул пострадавший палец в рот. Старушка умилённо посмотрела на ёкая.

– Вот видишь, – почему-то утвердительно кивнула она.

Со стороны Годжо раздался подозрительный звук – направив голову мартышки в сторону беседующей парочки, каппа скроил на редкость противную рожу и пошленько хихикал. Гоку, явно не понимая, что к чему, хихикал за кампанию. Хаккай только закатил глаза. Тихо хмыкнул Санзо. Редкое единение, вот только порадоваться этому у Хаккая не получилось.

Дождь всё не утихал, и путешественникам на запад осталось только просить разрешения задержаться. Старушка радостно согласилась. То ли ей понравились незваные гости, то ли одной было скучно, то ли была ещё какая-то причина. Во всяком случае, паранойя Санзо не исключала и такой возможности. Тройку полуёкаев, похоже, старушка с молодыми глазами не настораживала абсолютно.

Дождь и малые размеры комнаты сильно ограничивали возможности приятно провести время. Поэтому было решено сыграть в маджонг, тем более что все любили эту игру.

Старушка, всё так же постукивая спицами, уселась неподалёку со своим вязанием и наблюдала за азартной игрой. Гоку завёлся практически мгновенно и играл довольно рискованно, впрочем, как и обычно. Годжо, не смущаясь присутствия хозяйки, травил в меру сальные шуточки, стараясь вывести Санзо из равновесия. Доставать Хаккая было, во-первых, почти бесполезно, чёртов очкарик был слишком везуч в азартных играх, во-вторых, опасно.

Костяшки с характерным стуком выстраивались в стены, игроки постепенно распалялись, забыв про шум дождя и гостеприимную старушку. Игра затягивала водоворотом, отрезая от реального мира и погружая в мир азарта, везения и разочарования. Пьянящая смесь, позволяющая на время получить возможность очиститься от мирской суеты без религиозных обрядов и нудных медитаций. Игроки погружались в мир, где время жило по своим законам. Миг или день – за зелёным столом это не имело значения. Просто играй, растворись в символах на костяшках, забудь про дорогу, войну и богов, стань цифрами очков и стремись к бесконечности, раскуси того, кто сидит напротив, и играй, играй, играй! Жизнь – это игра, а игра – больше чем жизнь.

Четвёрка путешественников играла всю ночь, свалившись лишь под утро. Даже их выносливости был предел. Хозяйка домишки лишь улыбнулась, обнаружив своих гостей спящих прямо на полу в экзотических позах. Заблудившиеся мальчишки, идущие вперёд исключительно из упрямства, лишённые покоя, потерявшие в этой жизни слишком многое, но по-прежнему идущие только вперёд. Впрочем, по нынешним временам только такие и могут получать радость от жизни. Сильные и глупые мальчики, не знающие себе цену. Старуха улыбнулась, глядя на хмурившегося во сне Санзо.

– Есть хочу, – пробормотал Гоку сквозь собственный храп и проснулся. – Санзо, я есть хочу!

– Доброе утро, Гоку, – мягко поздоровался Хаккай, привычно улыбаясь и потирая костяшкой пальца глаз. Он умудрился уснуть прямо в монокле и теперь сполна ощущал месть собственного тела – кожа вокруг глаза ныла и чесалась.

– Скоро вечер, – хихикнула старушка, помешивая остро пахнущую массу в котелке.

– Карри! – Гоку подскочил, забавно принюхался и на четвереньках пополз на запах, причём прямо через Годжо.

– Чёртова макака! – Годжо с шумом втянул воздух, схватился руками за отдавленный живот и только потом проснулся.

– Заткнись, глупый каппа! – Гоку даже не оглянулся на пострадавшего приятеля и громко сглотнул накопившуюся слюну. В животе громко и раскатисто заурчало.

– Придурки, – Санзо посчитал невежливым не сообщить присутствующим, что он проснулся, а заодно и поделился своим мнением о спутниках.

– Ну, хватит вам, – Хаккай перестал тереть лицо и поднялся. – Ой-ой! Надо бы убрать прежде чем завтракать.

С этими словами он ловко ухватил Гоку за шиворот, развернул на сто восемьдесят градусов, тыча, как котёнка, в заваленный костяшками стол. Годжо душераздирающе вздохнул и принялся за уборку, пока не ткнули и его – с Хаккая бы сталось. К уборке присоединился даже Санзо, который мастерски умел сваливать работу на других – то ли ещё не проснулся, то ли проголодался и справедливо решил, что чем быстрее они приберут за собой, тем быстрее поедят.
Старушка, посмеиваясь, мешала длинной лопаточкой карри. Отсветы огня ложились на её лицо причудливыми бликами, отчего часть морщин скрадывалась, делая свою обладательницу моложе на несколько лет. Хозяйка уверенной рукой наложила пряно пахнущее угощение в глубокие тарелки. А Хакурю досталась маленькая плошка, в которую дракончик тут же сунул нос, рискуя обжечься.

– Дождь всё ещё идёт, – задумчиво сказал Хаккай и подул на ложку. – Если он не прекратится в ближайшие дни, то дорогу развезёт окончательно.

– Только этого не хватало, – Санзо ещё плотнее сдвинул брови. – Наша миссия и так затянулась, неужели мне придётся терпеть вас всех дольше необходимого?

– Ну, ты… – Годжо сжал ложку в кулаке и сунул её под нос Санзо. – Плешивый монах! Да у тебя самый поганый характер из нас! Небось, в твоём монастыре до сих пор празднуют, что ты уехал, и благословляют эту войну!

Санзо молча навёл пистолет на разошедшегося полукровку. Гоку, пользуясь моментом, тут же стянул у Годжо кусочек мяса прямо из тарелки.

– Видимо, наш отдых и в самом деле затянулся, – прокомментировал Хаккай и спокойно отпил из кружки крепкий самогон.

– Так нечестно! – Годжо забыл про пистолет и потянулся к кружке Хаккая. – Откуда у тебя выпивка? А ну делись!

Санзо скривился, убрал пистолет и продолжил ковыряться в своей порции. Хаккай, посмеиваясь, передвинул пузатую бутылку ближе к Годжо. Старушка, подперев морщинистую щёчку, с умилением наблюдала за творящимся безобразием, словно любящая бабушка за сорванцами-внуками.

После ужина Хаккай отправил Гоку и Годжо мыть посуду. Ни тот, ни другой спорить не стали, несмотря на ласковый тон, а может, и благодаря ему.

Санзо проводил обоих оболтусов мрачным взглядом и достал сигарету. Старушка-хозяйка, блеснув лукавыми глазами, тихо ушла внутрь дома. Слишком тихо. Санзо угрюмо затянулся и достал старую газету, отгораживаясь от мира.

– И всё же, давайте, мы хотя бы балки починим, – Хаккай откровенно тяготился бездельем, но затянувшийся дождь не оставлял выбора. Приходилось оставаться на месте.

Хозяйка внимательно оглядела доброхота снизу вверх и улыбнулась сморщенным, как маринованная слива, лицом. Впрочем, Санзо показалось, что этих самых морщин стало поменьше, а цвет лица у бабульки явно улучшился.

– Эх, милок, мне ведь и в радость, что такие молодые красавчики у меня гостят, – старушка снова потрепала Хаккая по щеке. – Но раз уж так хочется, то пойдём-ка, покажу, где инструменты лежат. Мне-то, старой, невдомёк, какие их них вам могут понадобиться. А то, может, ещё в маджонг сыграете?

Удивительно, но щедрое предложение отмёл не кто иной, как Годжо.

– Разве можем мы оставить такую привлекательную женщину без помощи? – насмешливый взгляд в сторону Хаккая не укрылся даже от Хакурю.

– Баловник, – счастливо захихикала старушка и потрепала панибратски приобнявшего её за плечо каппу по щеке.

– Нет! – храбро пискнул Годжо, мгновенно отшатываясь в сторону. – Я Хаккаю дорогу переходить не намерен!
Вот так под смешки и прибаутки все трое ушли вглубь дома. Санзо крепче прикусил фильтр сигареты и задумался. Неужели кроме него никто не видел, что старушка стала молодеть? Незначительно, но заметно. Чуть меньше морщин, чуть розовее кожа, чуть гуще седые волосы, в которых вдруг появилась почти незаметная тонкая тёмная прядь. Но как сказать об этом? На смех ведь поднимут.

Время текло медленно, вяло и вязко. Гоку, мирно играющий с Хакурю, казалось, не замечал ничего странного. Например, того, что они в крошечном домике под проливным дождём уже четыре дня, но ещё не взбесились от безделья. Годжо и Хаккай уже давно закончили с мелким ремонтом, но Санзо замечал, что некоторые трещины на досках пола и балках исчезли словно сами собой. Во всяком случае, теперь их было значительно меньше, чем когда они вошли в этот дом впервые. А ещё ему казалось, что старушка стала чуть выше, а её согнутая спина чуть ровнее, что сухонькие лапки с пигментными пятнами уже не такие морщинистые. Но ни один из спутников, включая дракончика, ничего не замечал. Они вообще стали какие-то вялые, острые шутки звучали всё реже, а перепалки каппы и обезьяны становились всё реже и тише, следуя больше традиции, чем истинному желанию подурачиться. Странный дом словно высасывал жизненные силы, и только Санзо замечал эти незначительные, но неумолимые изменения.

Хотелось навести пистолет на этих придурков и заставить отправиться прочь отсюда по дороге на запад, но… за окном хлестал затяжной дождь, дорогу развезло, а бравая компания полуёкаев растеряла свой обычный запал. Вот и сейчас Годжо лениво дремал у очага, Гоку вяло играл с Хакурю, а Хаккай с интересом читал потрёпанный томик древних стихов, нудных, высокопарных и архаичных. Всё не так… Даже лежавшая рядом с Хаккаем старая газета, которую бы в другой ситуации Санзо ухватил и погрузился бы в чтение ничего не значащих строк.

– Такая погода плохо влияет на самочувствие, – раздался над ухом голос старухи. – Так и ломит косточки да тянет в сон.
Санзо едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Хозяйка дома подошла совсем неслышно, несмотря на длинную юбку с крахмальным передником, который сразу же зашуршал, стоило старухе начать говорить. Мужчина медленно повернул голову на голос и упёрся взглядом в молодые глаза в сетке лёгких морщин. Вблизи стало ещё более заметно, что дряхлость осыпалась со старухи, как пепел с сигареты. Она была по-прежнему стара, но пигментные пятна исчезли с её лица, мясистый нос, ранее нависавший над верхней губой разбухшей мочалкой, уменьшился в размерах, морщины уже не выглядели бороздами в распаханной земле, а просто тянулись паутиной времени над порозовевшей кожей лица. Тёмная прядка стала шире, а у виска появилась ещё одна – совсем тонкая, но вчера вечером её определённо не было.

В горле застрял невесть откуда взявшийся колючий ёж, свернулся клубком и глубоко вздохнул, погружая иглы в стенки глотки. Сипло прокашлявшись, Санзо смог выдавить ответ:

– На вид – не похоже.

– О! Какой, однако, галантный монах! – Старушка захихикала и прижала не такую уж и дряблую ладошку к своей щеке. – А по виду и не скажешь.

– Вид бывает обманчив, – Санзо сверлил взглядом явно необычную старушку. – Ёкая с лимитёром от человека отличить сложно.

– Это ты про него? – хозяйка кивнула на читающего Хаккая. Ещё вчера тот бы перехватил взгляд с добродушной улыбкой, щуря совсем не весёлые глаза, а сегодня даже ухом не повёл. Ни тем, что с лимитёрами, ни тем, что без. – Чудовище дремлет в каждом человеке, но не каждому суждено разбудить его.

– А как насчёт вашего чудовища? – Санзо никогда не умел вертеть словами, да и не видел необходимости изменять собственной прямолинейности прямо сейчас.

– Моё-то? – Старушка лукаво блеснула глазами и хихикнула в ладошку. Странным образом это почти детское движение смотрелось органично и естественно. – Моё-то давно от времени померло. Чудовища, они хрупкие, не то что люди. Люди-то покрепче ёкаев будут, а то и некоторых богов. Может, от того, что жизнь у людей короткая, а успеть надо много. А может потому, что сердца человеческие переменчивее луны в небесах. Та-то меняется по одному и тому же кругу, как на детской карусельке катается.

Санзо слушал бодрый голосок, в котором не было ни следа от прежнего дребезжания, и чувствовал, как по спине мерзко пробегает мелкими лапками холодок от слов лжестарухи. Она ни разу не сказала «мы» или «нас», когда говорила о людях, словно сама она не была человеком.

– Некоторые изменения видны не всем, – ответил Санзо, демонстративно оглядывая лицо и руки хозяйки.

Та хмыкнула, на миг её молодые и лукавые глаза сделались серьёзными и тёмными, как бездонная пропасть. Всего только на миг, но Санзо невольно сжал пальцы в кулаки, едва успев отследить собственное движение к кобуре. Незнакомое выражение слишком быстро промелькнуло, чтобы можно было с уверенностью сказать, что именно оно означало, но Санзо был иррационально уверен, что не было в нём ни злости, ни угрозы.

– Да и те, кто видят, видят не всё, – старуха снова кривила морщинистые губы в улыбке.

Что-то изменилось за этот короткий разговор, но Санзо никак не мог понять – что именно. А значит, не мог понять, в какую сторону теперь будут развиваться события. От словесных игр кружилась голова и заметно мутило.

– Я же говорила, от такой погоды тянет в сон, – мягко сказала старуха, цепко хватаясь неожиданно сильной лапкой за плечо и потянув вниз. В результате её манёвра голова Санзо оказалась на коленях хозяйки. Он хотел взбрыкнуть, крикнуть, оттолкнуть её, подняться на ноги, но веки словно налились свинцом, а мерный шум шелестящего за окном дождя, казалось, проник прямо в голову успокаивающей колыбельной. Санзо уснул.

Проснулся Санзо от звенящей, неправильной тишины. Под головой уже не было чужих колен, только старая подушка в наволочке с немудрёной вышивкой. Гоку, Хаккай и Годжо спали рядом, укрытые старенькими, но чистыми одеялами. Дыхание друзей было таким слабым, что в первое мгновение Санзо похолодел, опасаясь, что сон стал вечным. А потом он заметил, как дрожат длинные ресницы Годжо и едва заметно приподнимается ткань на груди Гоку. Облегчённо выдохнув, Санзо понял ещё одну вещь. Навязчивого шелеста дождя не было слышно. Зато в одно из окон нахально заглядывал солнечный луч, разлёгшийся золотистым квадратом на деревянном полу. В его центре, распластав свои тонкие крылья, спал Хакурю. А вот старухи было не видать.

Тишина навалилась на плечи, пригнула к полу и сжала когтистой лапой горло, не давая Санзо произнести ни звука, чтобы разбить её ко всем чертям. От локтей к пальцам побежали ледяные мурашки, стряхнуть которые не получилось бы, как ни старайся. «Чёртова ведьма!» – мысленно выругался монах и испуганно замер. Его волос коснулась ласковая рука.

– Тихо, Генджо Санзо Хоши-сама, тихо, – странный бесплотный голос звучал прямо в голове, и Санзо не мог даже сказать, мужской он или женский. – Дай своим друзьям отдохнуть. Вы так много прошли вместе, столько сражались, теряли, расставались… Отдохни сам и дай отдохнуть друзьям. Забудь на время про убийства и кровь. Всё это ещё будет, никуда не денется, а пока – отдохни, Генджо Санзо Хоши-сама.

И Санзо покорно закрыл глаза, погружаясь в странный безмятежный сон, в котором что-то происходило, что-то интересное и радостное, но не остающееся в памяти по пробуждении.

– А дождь наконец закончился, – с улыбкой сказал Хаккай, закрывая за собой входную дверь. – Я проверил дорогу. Боюсь, прямо сейчас уехать мы не сможем – всё ещё слишком слякотно.

Санзо поднял голову. В окно лился сиреневый вечер, догорающий последними красками заката, слишком яркими, словно умытыми после затяжных дождей. Гоку, зевая во весь свой большой рот, сонно сидел на полу, и вид у него был такой мирный и по-детски невинный, что он казался обычным ребёнком. Годжо зашевелился и с невнятной руганью стряхнул с себя одеяло.

– А где хозяйка?

– Точно, – Гоку наконец проснулся окончательно. – Мы же ужин почти проспали! Есть хочу.

– Я её не видел, – Хаккай покачал головой. – Но на плите полный котелок каши с мясом.

– Ур-ра! – Гоку вскочил на ноги одним прыжком.

– Но без хозяйки начинать ужинать невежливо, – остановил прыткого паренька Хаккай. – Давай её подождём. Заодно уберём одеяла.

Гоку сразу весь сник и нога за ногу поплёлся назад к своему одеялу, разом растеряв недавнюю прыть. Годжо хмуро глянул на приятеля, получил в ответ дежурную улыбку, которая уже давно не обманывала каппу, и закряхтел, поднимаясь на ноги. Убираться он не любил так же, как и Гоку, а может, даже ещё больше. Санзо отправил своё одеяло пинком в сторону Гоку, чтобы пацан убрал и за ним, а сам задумался о том, куда же делась хозяйка.

Старуха так и не вышла к ужину, поэтому, когда урчание в животе Гоку стало громче его же воплей, путешественники решились всё же поужинать без неё. Санзо угрюмо смотрел на светлые стены, на которых не осталось и следа той разрухи, что неприятно удивила в первый день. Теперь дом выглядел хоть и не новым, но добротным и обжитым. Санзо не поленился даже выйти к навесу, под который они заехали пять дней назад. В первое мгновение он не узнал ровные столбы подпорок и крышу без единой прорехи. Под навесом было почти сухо. Санзо провёл по глазам ладонью, безрезультатно пытаясь стряхнуть наваждение.

– Санзо! – дверь резко открылась, на пороге стоял встревоженный Хаккай. – Хозяйка не вернётся. Я только что обнаружил собранные в дорогу продукты и записку. Нам предлагают уехать завтра к полудню.

– До завтра дорога высохнет? – Санзо сунул ладони в рукава и посмотрел на водителя через плечо.

– Вряд ли, – Хаккай пожал плечами, – но кто знает наверняка?

Что ж, убегать сейчас, после проведённых под крышей странного дома пяти дней, казалось глупым. Чего бы ни добивалась странная старуха, она своё, похоже, получила. Санзо ещё раз окинул взглядом добротный навес.

– Эй, Хаккай, – он так и не смог заставить себя посмотреть на приятеля и говорил, преувеличенно старательно разглядывая крышу, – тебе ничего не кажется странным?

– Дай подумать, – Хаккай склонил голову набок и улыбнулся. – Хозяйка дома исчезает, едва налаживается погода. Это недостаточно странно? Хотя… она могла просто пойти и проверить какой-нибудь из своих схронов или грядку – свежие овощи откуда-то тут есть, а огорода я так и не увидел, хотя обошёл дом, когда выходил проверить дорогу.

Объяснение звучало почти убедительно. Почти. Особенно если не думать о метаморфозах, которые произошли с домом. Санзо был уверен, что все эти изменения ему не мерещились, но другие, похоже, ничего этого не видели.

Достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, он неспешно прикурил. За спиной тихо хлопнула дверь за ушедшим в дом Хаккаем. Санзо стоял и курил, впитывая кожей потяжелевший после многодневных дождей воздух. Когда огонёк почти коснулся фильтра, монах смял бычок и кинул в ближайшую лужу, потом развернулся и пошёл к дому. Судя по звукам, раздававшимся за дверью, трое придурков собрались сыграть в маджонг. Санзо был совсем не против составить им компанию. Тихо хлопнула дверь, отрезая от остального мира четвёрку путешественников на запад.

Небесная дева с улыбкой смотрела на дом, давший путешественникам временный приют, возможность восстановить силы и отчасти залечить душевные раны. Казавшиеся тёмными в вечерних сумерках лукавые глаза на вечно юном лице светились неподдельным теплом и нежностью. Она была рада хоть немного помочь тем, кого знала когда-то давным-давно. Может, даже не их самих, а всего лишь тени тех, кто смог всколыхнуть застывший Тенкай пятьсот лет назад. Тех, кто всегда был только на своей стороне.

– Фиолетовые глаза небожителей, – тихо прошептала небесная дева, – даже если они принадлежат смертному, остаются глазами небожителя. Забудь, что они видели, Генджо Санзо Хоши-сама. Забудь, пока носишь это имя. Забудь и… возвращайся.

Притягательный женский силуэт растворился в вечерних сумерках.

Застоявшийся джип рвался вперёд, порой скользя по подсыхающей колее, деревья проносились назад, шелестя зелёной листвой, а открывающаяся впереди бесконечность казалась особенно привлекательной после нескольких суток взаперти. Годжо и Гоку радовались простору, дороге и приключениям, Хаккай привычно улыбался, а Санзо мрачно курил. Теперь, когда странная старуха (да и старуха ли?) с молодыми глазами исчезла, Санзо казалось, что он потерял что-то важное, но почти забытое.

Санзо мрачно курил, а впереди маячил запад.

@темы: " Фики Лютого зверя":, "ФБ", "Минекура-сенсей"

---

Хакурю

Этот фик я хотел еще на прошлую зиму написать, но банально не успел. Бывает. Доделал в этот раз.
Почему Хакурю? Ну, он тоже важный член команды, и порой бывает недооценен)))
Собственно, этот фик самый провальный у меня в этом сезоне)

Название:Многодетный хозяин
Автор:  Лютый зверь
Бета: Элеми
Размер: мини (2119 слов)
Пейринг/Персонажи:Хакурю и Сандзо-икко
Категория: джен, юмор
Жанр:повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Люди - такие несмышлёныши, даже если они ёкаи
Примечание/Предупреждения:нет
Для команды fandom Saiyuki 2016:



Люди - существа бестолковые, шумные и ужасно несамостоятельные. Несмышлёныши, что с них взять? Именно поэтому за ними стоит приглядывать. Ну а как же иначе? Такое высокоразвитое существо как дракон просто обязано заботиться о менее приспособленных.
Вот так Хакурю и завёл себе любимца. Молодую особь с благородным окрасом: шкурка светленькая, шёрстка тёмненькая, а глазки зелёные. Мило же. К тому же самец, а они гораздо проще в уходе, чем самочки. Хакурю, будучи довольно молодым драконом, брать на себя ответственность за столь хрупкое существо как человеческая самочка был пока не готов.
Новый любимец Хакурю оказался несколько ослабленным, травмированным, но уже бодро шёл на поправку. Хакурю немного жалел, что нашёл его так поздно и самое сложное время любимец провёл без него. Но дракон собирался это наверстать, окружив несчастное создание заботой и любовью.
Он придирчиво следил за тем, как любимец питается и как отдыхает. К счастью, особь попалась довольно понятливая. Готовить самец вполне умел сам, Хакурю только следил за качеством продуктов и первым пробовал все блюда – а ну как отравится? Люди существа нежные, даже если в одиночку тысячу ёкаев зарезать могут. Эх, каким бы экземпляром вырос, обнаружь Хакурю его чуть раньше!
Спать Хакурю предпочитал со своим человеком, чтобы согревать бедолагу во сне и оберегать шрам на животе. Люди такие хрупкие. За ними глаз да глаз нужен. Взять хотя бы этого – ну едва же не помер от излишней самостоятельности. Ну, теперь-то он больше таким опасностям подвергаться не будет, уж Хакурю проследит.
Любимец откликался на кличку Хаккай и завёл себе собственного питомца. Ну, чем бы дитя не тешилось, а ответственность за других весьма облагораживает. К тому же, самец-метис, о котором заботился Хаккай, был на редкость несамостоятельным. Ну, раз так, Хакурю, как хозяин своего собственного человека, присмотрит и за ним тоже.
Проблем от помеси хватало. Он тянул всякую гадость в рот, нарушал режим, шастал где придётся, был неряшлив и абсолютно не приспособлен для содержания на воле – сразу же захламливал всё вокруг, а в начале ещё и питаться нормально отказывался. Словом, запущенный случай. Хакурю был твёрдо намерен исправить это безобразие. И если против сигарет он ничего не имел – ну, хочется человеку подражать огнедышащим драконам, пускай тешится, всё-таки драконы достойнейший пример для подражания – то рацион метиса никуда не годился.
Хакурю провёл несколько воспитательных мероприятий. Например, не давал любимцу своего человека курить, пока тот не поест нормально, или переворачивал открытые банки со спиртным, стараясь опрокинуть их на самого метиса. Несколько раз отругал за позднее возвращение, а по утрам отбирал обувь, если несмышлёныш уж слишком задерживался в кровати. Тот потом так забавно искал свои ботинки. Какие же они потешные, эти люди. Впрочем, в своих намерениях Хакурю был вполне серьёзен и приглядывал за любимцем своего человека не забавы ради.
Что же касается Хаккая, то хозяин из него пока получался так себе – своего питомца он бессовестно баловал. Разрешал недоедать и гулять сколько вздумается. Хоть бы пометил бестолковую помесь, прежде чем отпускать на ночь глядя. Хакурю вот Хаккая регулярно метил, оставляя на нем свой запах, шёрстку и чешуйки – сразу видно, человечек не бродячий, а хозяйский. Ну да что с них взять, с людей-то? За собой проследить толком не могут, а туда же – ручных человеков заводить берутся. Словом, со временем Хакурю стал полноправным владельцем сразу двух особей.
Проблем, само собой, только прибавилось. Тем более что выгуливал их Хакурю в разное время. Ну а как же! Хороший хозяин должен учитывать все потребности своего любимца. Это же не игрушки, в самом деле! Ни один уважающий себя дракон не отнесётся к своим обязанностям спустя крылья.
С питанием же особых проблем не было. Хакурю водил Хаккая на рынок и внимательно следил за тем, что человек выбирает. Иногда приходилось принимать меры и вмешиваться. К счастью, Хаккай был вполне смышлёным и быстро учился. Да, таким человеком можно и гордиться, но драконы существа скромные и заслуги свои не выпячивают. Впрочем, похвалить сообразительного человека можно, тем более что есть за что.
С тех пор, как Хакурю плотно взялся за Годжо – так звали любимца Хаккая – тот начал нормально питаться. То-то же! Вот что значит драконовское воспитание. А то взял моду питаться только выпивкой и подножным кормом, словно бродячий какой.
Со временем Хакурю уже сносно приглядывал за Хаккаем и Годжо и считал, что может быть доволен своими успехами на поприще человековладельца – а ну-ка сразу две особи под своей ответственностью держать! Даже взрослые драконы редко больше одного брали. Разумеется, исключая те случаи, когда любимцы заводились с целью выведения новой породы. Но Хакурю такое не одобрял. Драконы, как высшие существа, должны помогать низшим, а не играться с ними – это же просто несерьёзно! Это только много мнящие о себе боги могли заниматься такими неблаговидными играми.

Хаккай и Годжо благодаря самоотверженному уходу Хакурю постепенно исправлялись. Дракон даже стал разрешать им самостоятельные прогулки. А что? Хорошее поведение надо поощрять. Да и не всё же их баловать своим вниманием, эдак совсем от лап отобьются.
Позже Хакурю понял, что жестоко ошибся, переоценив своих людей. Эти двое спутались с двумя бродячими особями. В защиту своих любимцев Хакурю мог сказать только одно – обе особи были редчайших окрасов. Один с фиолетовыми глазами и золотистой шёрсткой, а у второго, совсем ещё детёныша, были золотые глаза. Ну какой дракон пройдёт мимо такой редкости? И вообще, золотоглазый совсем ещё мелкий, и оставлять такого без присмотра… на таких размышлениях Хакурю понял, что просто уговаривает сам себя. А раз так, то не оставалось выбора – Хакурю взял под своё крыло и редкую парочку. Ну, хоть не самочки… Там с одной только вязкой так намучаешься…
Новые питомцы оказались довольно дикими. И если к детёнышу подобрать ключик Хакурю смог довольно быстро, то золотистый человек был практически потерян для нормального общества. Характером молодой самец обладал скверным, к тому же оказался прикормлен Тремя Ликами. А это уже полное безобразие! Как они могли остановиться на середине дела?! Это же травмирует людей! Хакурю долго вздыхал и грустно поглядывал на несчастную особь, почти загубленную небрежным отношением божеств. Вот драконы никогда не поступают подобным безответственным образом и за своими любимцами заботятся с полной самоотдачей.

Иногда Хакурю размышлял о том, что гораздо проще было бы завести нормального, здорового человека, лучше детёныша, но сам он не мог оставить на произвол судьбы таких травмированных и бестолковых особей, как Хаккай, Годжо и Санзо (на такую кличку отзывался золотистого окраса человек) с детёнышем Гоку. С одной стороны, это добавляло значительных забот самому Хакурю, но с другой… ну не мог он пройти мимо пострадавших людей. Однако надо было признать – брать ещё больше любимцев не стоило. Иначе Хакурю просто не смог бы уделять каждому необходимое внимание. А это значило уподобиться менее развитым существам, например, Трём Ликам. Скрепя сердце Хакурю запретил себе даже думать о пополнении.
Кстати, о Трёх Ликах. Совсем обнаглели, бессмертные выскочки! Распоряжаться чужими людьми! Ну, ладно, прикормленным человеком. Но не мог же Хакурю позволить Санзо пропасть из-под бдительного драконьего ока так надолго? Пришлось везти всех четырёх на себе по дороге на запад.
Будучи оптимистом по натуре, Хакурю решил, что путешествие – это не так уж и плохо. Во всяком случае, теперь он мог следить за всеми четырьмя питомцами сразу и почти круглосуточно. К тому же, такому ответственному дракону не составляло труда обеспечить всем четверым пристойные условия и даже, учитывая обстановку, относительную безопасность.
Хакурю составил план тренировок для питомцев, самцы должны подвергаться постоянным физическим нагрузкам, иначе быстро отрастят себе вяленькие животики и целый букет болезней.
Чтобы не тренировать всех четверых самостоятельно, Хакурю отслеживал полоумных ёкаев, которые были не прочь напасть на его подопечных. Оставалось только не допускать несанкционированных боёв. Хакурю придирчиво отбирал тренировочных партнёров, зорко следя за тем, чтобы сильные противники не появлялись слишком рано или чаще необходимого.
Надо заметить, что тренировки пошли людям на пользу. Хаккай и вовсе повеселел. Хакурю не мог не умиляться на своего любимца. Хотя, конечно, было бы правильнее всем оказывать одинаковое внимание. Но что поделать – Хаккай был первым, кого завёл Хакурю. Драконы вообще существа сентиментальные. Но это секрет!
В дороге есть и свои трудности. Например, довольно сложно следить за рационом, но Хакурю справлялся. Зато с режимом никаких проблем не было. Хакурю лично вёз своих людей, а потому проконтролировать соблюдение режима не составляло труда.
Однако сами люди по-прежнему оставались довольно хрупкими существами. И если вначале смена обстановки и свежий воздух сказывались на питомцах благоприятно, то со временем люди снова начали артачиться. Возможно, всему виной была усталость. Хакурю снова пересмотрел свои планы в отношении четвёрки. Была вероятность того, что люди устали из-за невнимательности самого Хакурю, назначившего слишком сложные тренировки. Однако расчёты Хакурю оказались безупречными.
Тогда дракон решил вести дневники наблюдения за каждым из своих людей. Затея эта с блеском провалилась – питомцы, словно сговорившись, не давали Хакурю достаточно времени, постоянно отвлекали, шумели, баловались, норовили нарушить режим или рацион. Ни о каких дневниках наблюдения в таких условиях не могло быть и речи.

Наверное, это было несколько эгоистично со стороны Хакурю, но ночёвки в лесу он любил больше, чем остановки в городах. Но что поделать, если людям были необходимы специальные условия? Все эти искусственно созданные жилища и предметы в них… Что удивительного в том, что приходится теперь брать столь хрупких существ под опеку?
В лесу же Хакурю отдыхал всей своей драконьей сутью: ни тебе пропахших чужим потом постелей, ни раздражающих скрипов за стенами, ни суетливого мельтешения многочисленных беспризорных людей. Зато чистейший воздух, умиротворяющий шелест листвы или журчание воды, мелодичные трели птиц, уютный треск костра и полный контроль окружающей местности, без нелепых помех в виде стен и толп. Красота! И тёплый Хаккай под боком.

А однажды Хакурю недоглядел. Он не оправдывал себя, полностью признавая вину. Именно он не доглядел за Годжо. Конечно, хозяином Годжо формально был Хакай, но именно что формально. Дракон – это вам не Три Лика, дракон берет на себя ответственность полностью. Что ему стоило заглохнуть и не дать своим людям покинуть Годжо?
Расстроенный и томимый раскаянием, Хакурю совсем упустил из виду оставшихся при нём людей, что не замедлило тут же сказать на самочувствии питомцев. Люди стали нервными, раздражительными. Гоку и вовсе вынудил Хакурю хорошенько его отчитать и даже укусить, чтобы уж дошло наверняка. Люди имели недостаточно развитый интеллект, чтобы обучить их драконьему языку, а сам Хакурю был слишком молод, его голосовые связки ещё не сформировались. Вот и приходилось объяснять на доступном людям языке.
Самый своевольный из питомцев, Санзо, упрямился дольше всех, но и его Хакурю в конце концов смог убедить не бросать товарища на произвол судьбы. Ответственность – самое важное качество с точки зрения драконов, а раз так, то и своим питомцам необходимо его прививать. Конечно, воспитывать людей сложно, особенно когда особи уже взрослые, но для дракона нет ничего невозможного.
Наказывать Годжо за побег Хакурю не стал, с этим и остальные питомцы справились весьма неплохо. Хакурю даже умилился и тайком стёр противопоставленным когтем слезу, пока никто не увидел. Какие же у него дружные питомцы, сами могут и защитить каждого, сами могут и отшлёпать провинившегося! Того же Годжо взять, когда какие-то мелкие ёкаи фыркали на помесь, ставя в упрёк смешанную кровь, трое остальных питомцев наглядно объяснили, что собственность Хакурю, помесь там она или нет, заслуживает уважения. А теперь и самому Годжо весьма наглядно объяснили, что сбегать от дракона – дело гиблое и неблагодарное. Пожалуй, раз люди кое-что поняли, стоит их немного поощрить. Хакурю погладил каждого, чтобы никому не было обидно.

Постепенно питомцы Хакурю под его неусыпным вниманием стали вполне себе достойными экземплярами. До такой степени, что какой-то ёкай даже попробовал завести себе копии. Какова наглость! Хакурю лично выпестовывал своих людей, воспитывал, ночей недосыпал, сердцем за каждого болел, а тут нашёлся умник – и сделал себе похожих! Ещё и сравнивать полез, подлец!
Впрочем, при ближайшем рассмотрении жалкие подделки не выдерживали никакой критики, но ведь репутацию Хакурю могли только так разрушить. Мало, знаете ли, настоящих ценителей, которые смогли бы различить редчайшие экземпляры от кое-как слепленных копий.
История эта сильно задела Хакурю, и он ещё долго внимательно следил за тем, чтобы никто не посмел приписать себе его успехи в выведении людей. Но постепенно и она забылась. Тем более что питомцы не давали скучать. Всё-таки сразу четыре человека под крылом – это очень много.

Хакурю внимательно следил за тем, чтобы полукровка с гипертрофированным либидо не вляпался в несанкционированную вязку. Из всех четверых, Годжо больше всех доставлял проблем, пытаясь спариться с самочкой. Хакурю же пока не был готов к пополнению и старательно сводил итоги этих вязок на нет. А в результате проморгал, когда Гоку заинтересовался ёкайской молоденькой особью. А ведь следовало это предвидеть! Можно было понять, что это без драконовского присмотра Гоку не рос, а теперь-то, под надёжным крылом Хакурю, чего ему не повзрослеть-то?
Хакурю печально вздыхал, самочки – это такая ответственность! А вязка с дикой… И что теперь делать? И посоветоваться не с кем, ни одного приличного дракона рядом!
Хакурю пробовал вразумить Гоку, но один взгляд в золотые глаза, сияющие любовью – и Хакурю не мог вмешиваться.
Остальных питомцев сложившаяся ситуация не беспокоила. Люди вообще крайне беспечные создания. Даже если они наполовину ёкаи.
Однако прежде чем Хакурю смог принять необходимое решение, самочка погибла. Глядя в глаза Гоку, Хакурю твёрдо решил для себя, что в будущем ни один из его питомцев через такое не пройдёт. Ну а самочки… раз уж он с этими четырьмя справляется, то и с самочками справится. Главное – закончить уже эту прогулку на запад.

@темы: " Фики Лютого зверя":, "ФБ", "Минекура-сенсей"

---

Моя Мурка

После работы забежал вчера к родителям – собак покормить. Отец обычно приходит позже меня, поэтому по вечерам я кормлю его псов, звери не люди, ждать не могут.
Так вот, ухожу оттуда, Мурка, естественно, со мной. Мелкий снежок вынудил натянуть на голову капюшон, что существенно ограничивает зону видимости, а потому Мурка раньше меня заметила стоящего на дороге парня с огромной лайкой. Парень трындел по телефону и жался к обочине, ожидая, когда машина от перекрестка его обгонит. Пес молча рвался с поводка в сторону Мурки. В общем, ничего необычного, если не считать того, что кошка встала передо мной и тихо шипела, выгнув спину. Учитывая, что лайка была размером с немецкую овчарку, принципиального значения показушное «увеличение» не имело. Тем не менее, кошка даже не пыталась шмыгнуть мне за спину, она стояла перед псом, до которого было меньше двух метров – на один прыжок такой собаке.
Парень трындел и не спешил уходить, хотя видел, что его пёс пугает кошку. Да и вообще, большинство людей боятся таких крупных собак, но пацану было пофиг – он трындел.
- Молодой человек, - Лют понял, что перед ним отчаянно тупящий экземпляр, - нам надо перейти через дорогу.
После этого парень кое-как пошёл дальше, таща пса. Мурка кинулась следом за пятившимся псом с явно кровожадными намерениями и … увязла в сугробе по шею. Парень пошёл быстрее, а Мурка по своей давешней привычке плюнула вслед.
- Мурка, не обижай собаку, - спокойно сказал Лют, а парень, наконец, набрал скорость.
Кошку ещё некоторое время потряхивало, она постоянно оглядывалась и тревожно осматривалась по сторонам, пока мы шли к дому. В доме же она совершенно успокоилась, и весь вечер провела относительно тихо, без привычного торпедоподобного вечернего променада по комнате.
Мурка у меня крупновата для обычной беспородной кошки, но в этот вечер я снова увидел, какая она на самом деле маленькая. А вот не побоялась встать между мной и огромной страшной зверюгой, способной перекусить её пополам.
И кто придумал, что кошки не привязываются к людям? Тот ничерта не знает ни о людях, ни о кошках.

@темы: "Зверь зверя"

---

Задумывалось, как нытьё

Попытки написать по фандому рейтинг не за счет кровяки или мата вымотали мне всю душу. Я без труда укладывал в койку Гина с Тоширо, Кощея со Змееми Баюном в придачу, я феслеш писал! Но саюки! Трахнуть этих ребят было очень и очень не просто..
В сердцах я наваял шуточное... эссе не эссе... в общем постебал себя за неумение и отдал на суд команде. В формат ФБ получившийся отрывок не вписывался никак, поэтому мы с саюковцами вместе решали что сделать: шуточную аналитику, полноценное эссе или все-таки фик. Большинство хотело фик. Я, честно говоря, не представлял, как из этого сделать фик, но... разве можно подвести команду с такими милыми людьми?
В результате получилось вот это)


Название:Авторские страдания
Автор:  Лютый зверь
Бета:  Вирда
Размер: мини, 1908 слов
Пейринг/Персонажи: Сандзо-икко, Босацу, Автор (фикрайтер)
Категория: джен, кроссовер с реалом
Жанр: повседневность
Рейтинг: РG-13
Краткое содержание: Авторские страдания или как тяжело трахнуть Сандзо-икко
Для команды fandom Saiyuki 2016 :

Писать фанфики про полюбившихся героев – отрада фанатского сердца. Так здорово выразить любовь к персонажу да поделиться обоими (и героем, и любовью) с окружающими. В силе этой любви сомневаться не приходится. Уж сколько раз и в каких только позах не любили персонажей. Но тема не устаревает, да.

Что же касается самих героев, то одни на сотрудничество с авторами идут охотно, а вот другие… К другим можно смело причислять четверку бывших ками, а ныне монаха и полуёкаев.

– Отлюбить этих несговорчивых даже вами, Босацу-сама, фикрайтеру сложно, – Автор вежливо протянул богине чашку чаю. Амброзии, увы, у Автора не имелось. – А уж когда доходит до внутрикомандных связей…Ну ладно, Сандзо – монах. Психованный причём. Чуть что – пытается застрелить всех вокруг, в том числе незадачливых авторов, которые вовремя не увернулись. И к своему пистолету явно испытывает больше страсти, чем к кому бы то ни было, включая Гоку. Гоку, кстати, нельзя любить по официальным причинам. Да, все знают, что пареньку 500 лет, но вот выглядит он моложе ровно настолько, что это становится подсудным делом.

Босацу отставила чашку и весело посмотрела на страдающего Автора. В самом деле, мало этим писакам проблем с персонажами, так есть ещё и юридические. Сама Босацу до недавнего времени плевала на юридические тонкости с высокой колокольни. Ровно до тех пор, пока на месте секретаря красовалась хмурая физиономия племянника.

– Годжо в теории трахнуть проще всего – он всегда готов, – продолжал Автор, не замечая настроения Босацу. Бедняге требовалось выговориться. – Местный плейбой, которого очень хочется сослешерить с Хаккаем, ну, на худой конец, с Сандзо. Но, во-первых, у Сандзо всё ещё не закончились патроны, а во-вторых, Годжо нагло утверждает, что он ярый натурал. Врёт, собака! То есть каппа. Потому как даже с разной степенью каноничности барышнями уложить его в койку весьма проблематично. Не даётся, шельмец!

– Врёт, – согласилась богиня и отпила из чашки. Фиолетовые глаза небожительницы лукаво сощурились.

– И даже дрочибельный Хаккай… – Автор умудрился одновременно понуриться и засиять глазами. – Вот с ним неожиданно оказалось сложнее всего. О, эти зелёные глаза и добрая улыбка, от которой мороз по коже! А если ещё и лимитёры снимет… Так вот, эту вечно улыбающуюся няшку трахнуть сложнее всего. Он то страдает, причём убедительно, то язвит так, что падает даже то, что никогда не стояло даже в теории. Словом, проще трахнуть Когайджи. Особенно, если делать это кем-нибудь вроде Ни Джиени.

– О, дорогой мой Автор, неужели вы сдались? – богиня улыбнулась и вытянула бесконечные ноги в сторону автора. Прозрачная ткань скользнула по гладкой коже,
открывая всё великолепие божественной красоты.

Автор огладил взглядом неземные ножки, сглотнул, представил то, что находилось между ними, и сглотнул ещё раз, усилием воли пытаясь стряхнуть марширующую по спине армию ледяных мурашек.

– Я попробую ещё раз, – промямлил бедолага без особого вдохновения.


– Снова он, – Годжо неодобрительно смотрел на голосующую на дороге фигуру.
– И чего ему от нас надо? – Гоку наклонился вперёд и потыкал Сандзо в плечо. – Давай возьмём? У него в прошлый раз такие вкусные бутерброды были!

– Нихрена, – твёрдо заявил помрачневший монах и обратился к шофёру. – Не останавливайся.

– Можно, – улыбнулся Хаккай, – но тогда он вскоре будет голосовать не один, а с Босацу-самой. Неужели ты по ней так соскучился?

– Дьявол, – Сандзо яростно откинул сигарету, скуренную едва ли до половины.

– Ура! Бутерброды!

Автор кисло улыбнулся четвёрке, сидящей в притормозившем рядом с ним джипе, фальшиво-радостно поприветствовал, вручил Гоку объёмную корзину для пикника и вяло полез на заднее сидение. Некоторое время в салоне было тихо, если не считать радостного чавканья жующего Гоку. Впрочем, Годжо из вредности тоже приобщился к явной взятке и довольно попивал светлое пиво из банки с незнакомыми буквами на алюминиевом боку.

Автор, наученный горьким опытом прошлых встреч с чокнутой четвёркой, с разговорами не лез, забито жался к дверце и настороженно поблескивал очками. Наконец Годжо смял пустую банку, швырнул её через плечо на дорогу и обнял вздрогнувшего Автора за плечи.

– И как ты каждый раз впереди нас оказываешься? – вопрос, задаваемый уже не в первый раз.

– Бо-босацу-сама, – жалко выдавил Автор и суетливо поправил очки.

– Ну да, эта горячая цыпочка может, – покивал Годжо. – Но с фигли ей это делать?

– Ми-миссия, – Автор уже откровенно блеял.

– И в чём твоя миссия? – рука Годжо крепче сжала хрупкое плечо Автора, предпочитающего всем видам спорта споконы.

– Ну, я же не спрашиваю вас о вашей, – Автор гордо вытянул тощую цыплячью шейку с нервно дёргающимся кадыком и кривовато улыбнулся одной стороной рта.

– Так мы и сами скажем – едем на запад бить морду Быкоголовому, – Годжо заржал и мимоходом увёл у Гоку бутерброд.

– Эй! – Гоку полез отвоёвывать трофей обратно.

– Отвали, макака, там еще есть!

– Вы так хорошо ладите, – автор с придыханием сложил тощие лапки перед грудью и восторженно заблестел линзами очков.

– Чего? – в один голос возмутились Гоку и Годжо.

Автор сник и печально посмотрел на дорогу. Вот так всегда! Подтолкнуть хоть кого-то из этой четвёрки хоть чуточку ближе друг к другу никак не получалось. А между тем поджимали сроки ФБ.

Когда, видимо для разнообразия ландшафта, на дороге появилась оголтелая толпа ёкаев, все пассажиры заметно оживились. Автор, пробормотав что-то по поводу рейтинга, безрыбья и раков, достал откуда-то блокнот и основательно погрызенную ручку. Остальные, радостно оскалившись, бросились в атаку. Автор скрупулёзно записывал, сколько раз и в какие конкретно части тел ёкаев выстрелил Сандзо. На рейтинг упрямо не набиралось, хотя и попахивало откровенным садизмом и чёрным юмором. Гоку и Хаккай в этом смысле помогали не особо. Посох, хоть и очень тяжёлый, но впечатляющих ранений не оставлял, а энергетические атаки Хаккая так и вовсе смотрелись скорее постановочным фокусом со спецэффектами. Вся надежда была на Годжо и его экзотическое оружие. Годжо исправно опутывал цепями и даже порезал двоих недоумков серпообразным лезвием. Кровь хоть и не текла рекой, но была в достаточном количестве, чтобы наскрести на рейтинг. Автор угрюмо отложил блокнот и подпёр кулаком подбородок. Бормоча под нос про кинк и безысходность, Автор задумчиво смотрел на разошедшегося Годжо.

– Ку-ку! – внезапно раздался грубый голос над ухом, и перед лицом Автора замаячила клыкастая рожа с татуировкой под глазом.

Автор завизжал, как барышня, увидавшая мышь, и сиганул из джипа с удивившей его самого ловкостью и прытью. На отчаянный визг среагировала вся четвёрка Сандзо-икко, и от покусившегося на самого слабого противника ёкая остался только хорошенько продырявленный в нескольких местах труп.

– Рейтинг, – с облегчением пробормотал Автор и шлёпнулся на задницу.

На ночь Сандзо-икко и их пассажир разбили лагерь на живописной лесной полянке рядом со звенящим ручьём. Сидя на поваленном дереве у костра, Автор уныло грыз заветревшийся бутерброд и с тоской перечитывал список заявок на инсайде. Даже если закрыть рейтинг графичным насилием, проигнорировав заявки, мало шансов занять приличное место. Автор поднял обречённый взгляд на ужинавших попутчиков. Сандзо старательно ломал глаза, пытаясь читать газету в неверных отблесках костра, Годжо и Гоку доедали последние крошки, а задумчиво улыбающийся Хаккай гладил тихо урчащего дракончика. Автор очень любил эту атмосферу и всех четверых, вносящих в неё свой посильный вклад. Вот как их теперь слешить? А ведь они сегодня ему ещё и жизнь спасли…

Засунув блокнот подальше, Автор перебрался поближе к Хаккаю, как к самому добродушному из всех. Ну, кроме Гоку, но Гоку отпадал в силу своей незаконной внешности. Уже привычно вздрогнув под ласковой улыбкой, Автор вспомнил, для чего на ухе милого и воспитанного некогда школьного учителя красуются три лимитёра. Тяжело вздохнув, Автор уткнулся носом в собственные колени. Давно надо было понять, что именно «дрочибельный» Хаккай на все инсинуации ведётся хуже всех, а точнее – не ведётся никак.

– Годжо сегодня спас меня, – всё же закинул удочку Автор, ни на что особо не надеясь. – Ну, то есть все вы меня спасли. Спасибо.

– Не стоит, – Хаккай почесал пальцем за ушком Хакурю, заставляя дракончика музыкально кюукнуть и блаженно прикрыть красные глазки.

– Но всё же... вы, наверное, многих спасли во время путешествия?

– Бывало, а бывало, спасали и нас.

Автор покивал головой, покосился на Годжо, потом на Хаккая. Поймав ну очень приветливую улыбку, бочком отсел подальше. Подумал и вернулся на своё место. Пока Годжо и Гоку громко выясняли, кому из них мыть посуду, Автор задумчиво глядел на читающего Сандзо. Отблеск костра прошёлся красноватыми всполохами по отполированным частям пистолета. Автор достал блокнот, внимательно перечитал, сколько раз и в какие конкретно части тел ёкаев выстрелил Сандзо во время последней стычки, и отказался от идеи поговорить с монахом по душам. Ну его нафиг! Единственную проповедь пресвятого он и так знал наизусть – столько раз цитировал в своих фиках! Довольно скалившийся Годжо сам сел рядом с Автором. Ну а чего ему не лыбиться? Спор по поводу посуды он выиграл.

– А ты шустрый! – Годжо привычно закинул длинную лапищу на плечо Автора, и беднягу заметно перекосило на одну сторону. – Молодец, что не растерялся. Но вот отчего с такими боевыми навыками ты один шастаешь со своей миссией?

– Ну, – Автор помялся, поправил очки и обречённо выдохнул, – мне-то никому морду бить не надо.

– Угу, а как быть с тем, что могут набить тебе?

– Годжо-сан, – Автор молитвенно сложил лапки, – вы такой добрый! Спасибо, что переживаете за меня!

Годжо убрал руку, почесал в затылке, задумчиво оглядел тщедушного автора.

– Я за парней не переживаю, – пояснил он.

– Совсем?

– Совсем!

– Совсем-совсем?

– Слушай, ты! – Автор сжался от гневного крика и прикрыл голову руками. Годжо волей-неволей пришлось снизить тон. – За всю свою жизнь я помог только одному человеку.

Автор по-птичьи вывернул голову из-под собственного локтя и с интересом глянул на разоткровенничавшегося каппу. Годжо вздохнул, глянул на тискающего дракончика Хаккая и покосился на выжидательно глазеющего на него Автора.

– Ничего особенного, просто было заманчиво подгадить тому, кто так запросто расставался с собственной жизнью.

– Он на вас сильно обиделся? – Автор опустил взгляд на собственные руки, скрывая коварно-профессиональный взгляд.

– Наверное, – Годжо пожал плечами, прикурил сигарету и выпустил в воздух длинную струйку дыма. – Но теперь всё это в прошлом.

– Даже не знаю, как бы сам отдавал подобный долг, – закинул ещё одну удочку Автор. – Ведь быть должным собственную жизнь – это всё равно что стать собственностью спасителя.

Годжо весело рассмеялся, откинув голову назад.

– Да уж, посмотрел бы я на того, кто сможет владеть Хаккаем!

Автор тоже не отказался бы, особенно в свете поджимающих по рейтингу сроков. Вот только это впечатляющее зрелище ему никто предложить не спешил.

– Ну, кто знает, может, в душе он бы этого хотел, – очень тихо промямлил он.

Годжо расхохотался ещё громче, хлопнул Автора лапищей по спине, отчего тот едва не влетел носом в костёр. Слабым утешение было то, что высказанная мысль осядет где-то среди немногочисленных извилин распутного каппы.


Автор вернулся в свою комнату и с ужасом прижался спиной к двери. Босацу в откровенно провокационной позе лежала на его кровати, подперев хорошенькую головку изящной ручкой. Той самой ручкой, которой могла пробить сквозную дырень в какой-нибудь среднего размера скале.

– Никак, дорогой Автор? – мурлыкнула богиня.

– П-пока есть надежда, – проблеял бледный Автор. – Я п-подкинул Годжо неп-плохую идейку насчёт Хаккая.

Босацу музыкально рассмеялась и поманила бедолагу божественным пальчиком.

– Милый, но у тебя ведь поджимают сроки.

– А м-может вы их того, – Автор нервно дёрнул шеей и приблизился на один крошечный шаг к постели – игнорировать богиню было ещё страшнее, чем слушаться, – сами? Вы и женщина обворожительная, и… фиг поспоришь, короче.

Совсем жалко закончил Автор, делая ещё один крошечный шаг.

– Ну, милый, не могу же я делать твою работу.

– Но любовь – это по вашей части! – воскликнул Автор в порыве не то вдохновения, не то отчаяния.

– О да! – обворожительно улыбнулась богиня. – Но, возможно, любви не хватает тебе самому, раз ты никак не можешь справиться со своей миссией?

Автор слабо пискнул и свалился к ногам богини бессознательной тушкой.

@темы: " Фики Лютого зверя":, "ФБ", "Минекура-сенсей"

---

Про Хаккая)

Название: Loveless
Автор:  Лютый зверь
Бета:  Элеми
Размер: драббл, 685 слов
Пейринг/Персонажи: Санзо-икко
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Хаккай лечит всех, кроме себя
Для команды fandom Saiyuki 2016:


Они сильные. Все четверо. Сильнее обычных людей и даже большинства ёкаев. И их сила всё ещё растёт. Но, тем не менее, уже имеющейся силы порой недостаточно.

– Их просто было слишком много, – оправдывается Годжо, подставляя Хаккаю порез на руке.

Хаккай с улыбкой поддакивает, но тончайшее ехидство тонкой струёй вплетается в добродушную улыбку, прищуренные глаза и мягкий голос так, что не заметить или придраться невозможно. Язва зеленоглазая. Вспылить бы, но мягкое свечение ки, заживляющее раны, не даёт Годжо всерьёз обижаться на Хаккая.

Гоку, светя внушительным бланшем под левым глазом, суетится вокруг Санзо, раздражая последнего ещё больше, чем ушибы, собранные о камни, по которым монаха протащило после пропущенного удара.
Хаккаю, кстати, тоже досталось, но сейчас он лечит Годжо.
Маленький белый дракончик встревожено пищит, наблюдая за хозяином.

Ки Хаккая лучше всяких лекарств. Санзо, Годжо и Гоку отлично это знают – у всех трёх набралось уже достаточно опыта для сравнения. Бланш под глазом Гоку значительно посветлел, о порезе Годжо напоминает лишь бледный рубец, а на Санзо больше нет ни одного синяка. Вот только сам Хаккай, утомлённый боем и лечением, спит, подложив под щёку перебинтованную ладонь – исцелить Хаккая так, как он лечит других, некому. Хакурю прижимается чешуйчатым боком, словно может поделиться теплом или здоровьем, и тяжко вздыхает.

Санзо редко просыпается рано, поэтому потрёпанный Хаккай может полежать в кровати подольше. Гоку, посмотрев на помятое лицо с глубокими тенями под глазами, приносит чашку кое-как заваренного чая. Годжо шутит, что вино было бы лучшим лекарством. Хакурю не согласен и фырчит на него. Хаккай улыбается.

Джип резво подскакивает на ухабах разбитой дороги, но Гоку и Годжо не замечают, слишком занятые очередной шуточной ссорой. Санзо замечает, но молчит. Смысл ворчать на шофёра с забинтованными руками? Хаккай не умеет лечить самого себя, да и их латает собственной энергией, а восполнять её не так уж и просто.

Хаккай не спрашивает разрешения у Санзо, прежде чем затормозить рядом с сухонькой старушкой, навьюченной узелками, как ослик. Старушка старательно отмахивается от предложения подвезти. Слишком старательно, чтобы быть искренней.
Хаккай улыбается в ответ на хмурый взгляд монаха, в его улыбке читается непроизнесённое: «Ты же не против».
На заднем сиденье Годжо просит старушку сбросить лет пятьдесят, а то он соскучился по женскому обществу.

На привале Санзо наблюдает за тем, как ловко перебинтованные руки готовят нехитрое варево в дорожном котелке. Хаккай всё делает с такой лёгкостью и непринуждённостью, что кажется, будто еда готовится сама, а он просто наблюдает.

– Он всегда готовит? – старушка подсаживается к монаху и добродушно посмеивается, щуря выцветшие глаза. – Неудобно, поди, раненому-то?

Санзо хмурится и потирает лоб кончиками пальцев. Очень неприятно чувствовать себя неблагодарной скотиной. Только после слов старушки он вдруг понимает, что Хаккай единственный из них не исцелён, более того, излечивает всех за собственный счёт, а потом ещё и наравне со всеми сражается. Это не говоря о бытовых вопросах, которые он добровольно взвалил на себя. И тянет. С придурковато-добродушной улыбочкой. А он, Санзо, не замечал. Принимал всё как должное.

– Добрый он у вас, – говорит старушка, прежде чем подняться и пойти помогать симпатичному молодому человеку.

Санзо молчит. Что он скажет? Что Хаккай массовый убийца и ёкай? Что этот тип с мягкой улыбкой не знает жалости и не умеет сочувствовать? Или, может, что, зная всё это, он лично поручился перед Тремя ликами за этого отступника? Ничего он не скажет! Ведь Хаккай и в самом деле добрый. Не ко всем, правда.

– Ты весь ужин смотрел так, словно хотел что-то сказать, – Хаккай выплывает из темноты и садится рядом с дежурящим Санзо.

У костра раскатисто храпит Годжо, Гоку тоненько вторит ему, а вот старушку совсем не слышно.

– Старуха сказала, что ты очень добрый, – Санзо откидывает в сторону почти дотлевший окурок.

– Ой, как неловко, – Хаккай прячет лицо за ладонью.

– И она права, – монах достаёт очередную сигарету и неторопливо прикуривает.

– Неужели? – в лёгком голосе не привычная язвительность, а едва заметная напряжённость. Что ж, в уме Хаккая Санзо никогда не сомневался.

– Ты лечишь всех, кроме себя, – Санзо выпускает к звёздам тонкую струйку белёсого дыма. – Ты помогаешь всем, кроме себя. Ты бережёшь всех, кроме себя.

– Это не совсем так, – пытается вклиниться Хаккай.

– Но я только сегодня это понял. Понял, что ты любишь этот мир, но совсем не любишь себя. Потому-то и лечить себя не можешь.

Неискренняя улыбка стекает с губ Хаккая.

@темы: " Фики Лютого зверя":, "ФБ", "Минекура-сенсей"

---

Выполнение заявки №16)))

Название: Временный синигами в стране Оз
Автор: Лютый зверь
Категория/Рейтинг: G
Жанр: кроссовер, юмор
Пары/Персонажи: - Ичиго, Иное, Комамура, Бьякуя, Ренджи, Гриммджо, Гин, Унохана, Шинджи, Хиёри
Статус: - готово
Предупреждение: - не бечено.
Содержание: - нету
Дисклеймер: - не мое, не имею, не претендую
Размещение: - только с моего согласия

Исполнение заявки №16

1.Фандом Блич и Волшебник из страны Оз
2. Персонажи: Иноуе - Элли. Камамура - Тотошка. Чучело - Ичиго. Дровосек - Бьякуя. Трусливый Лев - Гриммджо. Злая Ведьма - Унохана. Король Летучих Обезьян - Ренджи. Гудвин - Гин. Остальные по усмотрению.
3. Таймлайн: В Бличе на носу битва с Айзеном. В Волшебнике с момента падения домика на злую сестру ведьмы Уноханы.
4. Условие или фраза. Короче, ключ. Ичиго единственный помнит кто он такой, остальные усердно верят, что они герои "Волшебника". Ичиго пытается объяснить остальным, что нет времени на весь этот бред, впереди великая битва, но ему дают понять что он должен пройти эту сказку до конца и тогда снова сможет вернуться домой. (поворот сюжета, Чучело может стать главным героем и сам победить злую ведьму).
- И почему это я чучело? Гриммджо бы больше подошла эта роль!
- Сам ты чучело! Не видишь?! Я лев!
5. Жанр Юмор, стеб, очередной бредовый сон кого-то из Блича (как тот, где Рукия была джином из лампы).
6. Рейтинг G

Эти грёбаные вайзарды меня достали! Вот честное слово достали! Особенно эта мелкая макака с тапкой. Больно же!
Слов, чтобы объяснить этой Хиёри, что она меня окончательно дохиёрила своими побоями, у меня уже не было, поэтому схватил чёртов тренажёр и влепил им над головой макаки. Я честно целил над головой, но… то ли она не поняла, то ли ещё кто-то… больно…

Тряхнуло меня здорово. А потом ещё и насадило задницей на шест… по сравнению с этим тапка Хиёри – это нежность молочного шоколада из дурацкой рекламы.
В общем, минуту, никак не меньше, я слезал с чёртова шеста. Вот какой гений воткнул эту грёбанную палку посреди поля с какими-то странными злаками? Не знаю, что тут зреет, но не рис, это точно. Пока оглядывался и потирал жо… пострадавшее место, увидел, как с небес грохнулся какой-то… фургон что ли. Далековато, не разглядеть.
Заняться в поле было абсолютно нечем, и я пошёл в ту сторону, куда упал фургон. Хотел, конечно, в шунпо да какой там… не вышло у меня нифига. Да и у кого бы вышло в теле? А выйти без удостоверения, перчатки или гиконгана я не мог. По карманам похлопал на всякий случай, вдруг удостоверение со мной.
Мать моя Айзен! Что это на мне? Это даже хуже формы синигами! Не дай ками, меня в этом кто-то увидит! Я присел, прячась среди колосков, и стал размышлять, что мне делать дальше. Ну, это рубище снять надо, лучше в одних труселях, чем в этом рванье. А заплаток-то сколько? И расцветочки у них одна другой веселее… А штаны! Это ж парашют, а не штаны! Я больше не буду морщиться на хакама честное слово!

Снимая с себя это позорище, вдруг услышал, как кто-то идет. Высунул голову над колосками и офигел окончательно. Иное в каком-то странном платьице вместе с Комамурой идут.
Обрадовался, что знакомые лица увидел. Ну как лица... лицо и морда. Пошёл к ним через поле, хотел ещё шляпой соломенной им помахать, как вдруг зацепился за какую-то палку.
Такое чувство, что меня кто-то проклял… пока отбрыкивался, Иное и Комамура подошли ближе.
- Ой, Тотошка! Смотри, надо помочь Пугалу-куну!
- Это кто тут пугало? – Ну. Иное всегда была… своеобразной, но Комамура…
- Да, Элли, надо помочь.
Какая ещё Элли? Стоп! А что Иное сказала секунду назад – Тотошка?
Я икнул и тихо сел… на чёртову палку!
- Архг! Сил моих нет! – Только присутствие Иное не дало мне сказать, что я думаю по поводу палок, упирающихся в мою многострадальную задницу. Я точно проклят!
Комамура-Тотошка взял меня за шкирку и поднял. Пока я болтался в могучей лапе, как щенок, Иное смотрела на меня горящими глазами. Что-то мне это не нравится. Да мне вообще ничего тут не нравится!
- Идём с нами, Пугало-кун! – Иное продолжала сверлить меня взглядом. – Господин Гудвин обязательно выполнит наше желание! Мы с Тотошкой хотим домой, а чего хотите вы, Пугало-кун?
- Я домой хочу, Иное!
Вообще, рявкать, когда тебя держит Комамура – это глупо. И теперь я знаю точно почему. Пока я тряпочкой болтался в руке этого, с позволения сказать, Тотошки, Иное чесала в затылке.
- Вы обознались, Пугало-кун, я не Иное. Меня зовут Элли, очень приятно познакомиться.

В общем, не буду рассказывать, что я думал в тот момент и как пытался объяснить, что я Куросаки Ичиго, она Иное Орихиме, а Комамура – это Комамура. Долго это и не интересно. Но к Гудвину я с ними пошел. Пропадут же без меня – раз уж крыша сразу у обоих поехала.
Жалеть их я перестал быстро. Какой жалеть? Их ужимки и «Аф-аф!» в исполнении Комамуры вызывали не жалость, а глухое раздражение. Через час, когда раздражение стало уступать место тихому бешенству, я услышал стон. Сначала подумал, что это мой бедный мозг просит пощады, а потом понял, что стон раздался справа из-за деревьев. Деревьев? Оказывается, мы уже прошли поле и вошли в лес, но я так страдал от болтовни Элли-Иное, что даже не заметил этого.
А стон показался мне знакомым. Пошёл я на голос, Элли, тьфу ты! Иное! Иное пошла за мной. А Комамура пожал плечами и пошел за нею. Так цепочкой и вышли к поляне. На поляне стоял Бьякуя. Почему-то в железных штанах и в кольчуге на голое тело, а на голове вместо кенсейкана – воронка. Стоял в позе дровосека, подняв над головой Сенбонзакуру, стонал и не двигался, а рядом на пенёчке стояла золотая маслёнка, инструктированная драгоценными камнями.
Пока я таращился, вспомнил, что мне все это напоминало. Это же сказка! Гайдзинская сказка про страну Оз!! Ну, хорошо что хоть не «Алиса в Стране Чудес»… О чём я думаю?!!
Пока я рвал на себе волосы и пытался побиться головой о ближайшее дерево, Иное и Комамура смазали штаны и кольчугу Бьякуи маслом из маслёнки. Масло оказалось ароматическим, и Бьякуя заблагоухал (именно заблагоухал, вонять этим чёртовым маслом ему было не комильфо) весной и цветущей вишней.
У меня дёргался глаз, а Бьякуя с деревянным выражением на кислой физиономии, которую не портила даже дурацкая воронка на макушке, поведал нам о том, что его заколдовала Злая Ведьма, и что у него забрали сердце. Вот в это, глядя на его рожу, верилось охотно.
Иное, добрая душа, поволокла Бьякую с нами к этому самому Гудвину. Ну, я не особо спорил, с психами ведь спорить опасно. Да и бросать Бьякую не хотелось – вытащить их отсюда проще пока все они рядышком, чем потом искать каждого.

Ночевать в лесу холодно и тоскливо. А когда рядом Бьякуя с поехавшей крышей – ещё и страшно. Но Комамура был пушистым и тёплым, я к нему под бок прижался и проспал до утра.
Утром пошли дальше. А что не идти? Дорога из жёлтого кирпича вполне удобная и заметная. Вот и шли по ней три придурка и я. Ушли мы не далеко. На дорогу выскочил Гриммджо в жёлтой набедренной повязке, накладными неко-ушками и хвостом с кисточкой.
Нет, нормально? Этот псих, значит, Лев, а я Пугало? Нормально? Кто это придумал? Не вынеся несправедливости, я ткнул пальцем прямо в дыру на пузе арранкара.
- И почему это я чучело? Гриммджо бы больше подошла эта роль!
- Сам ты чучело! Не видишь?! Я Лев!
- Ага! Трусливый!
- А пугать зачем?
- Бедненький…
Услышав это, я упал. А вы бы не упали, если бы услышали, как проникновенно и жалостливо это прозвучало от Бьякуи?!
Дальше всё пошло своим чередом, Иное уговорила Гриммджо пойти с нами, а я мечтал разбить голову о желтые кирпичи. Свою или кого-нибудь из них. Можно сразу всех.

К Изумрудному Городу мы пришли утром. Нацепили на нос положенные очки и вошли в ворота. Потом прошли ко Дворцу, благо его шпили было видно из любого места города. Во Дворец нас не пустили, поэтому мы вошли сами. Первым Комамура. Тех стражников, кого он упустил, пинал Гриммджо, где-то во втором коридоре я к нему присоединился. Ну, надо же мне было душу отвести.
Дверь в тронный зал мы снесли уже по инерции, никто уже нам не мешал идти дальше.
- Ясненько, - протянул сидящий на троне Гин и подмигнул лично мне с наипохабнейшим видом. – В общем, все по сценарию: пойти не знаю куда к Злой Ведьме и принести мне не знаю что. Зацените, брателы, как я упростил вам задачу! Даже ничего не добавил от себя. Типа, быстренько смотались, принесли мне цацку – и всем сестрам по серьгам!
- Хорошо, о Великий Гудвин! – бодренько ответила Иное, схватила меня за рукав и потащила из тронного зала.
Гин закинул ногу на ногу и помахал мне рукой:
- Бай-бай!

Едва мы вышли из города на нас налетел какой-то вихрь. Вихрь ржал голосом Ренджи и грозился нас всех убить. Мы все, кроме Бьякуи попадали, от порывов ветра. Внезапно ветер прекратился и перед нами предстали бабуины с железными перепончатыми крыльями, впереди гордо выпятив грудь с татуировками стоял Ренджи в ободранных хакама и с крыльями за спиной.
- Злая Ведьма приказала убить вас всех! – пафосно изрек этот идиот и вдруг потупился.
Ну ясен пень, Бьякуя как стоял столбом, так и стоит, только сверлит Ренджи взглядом. Рыжий покраснел и попытался прикрыться, а Бьякуя прошёл мимо меня, по пути отдавив мне руку. Он это специально!
- А может Злой Ведьме будет приятнее убить нас всех самой? – Бьякуя, как бы невзначай притянул Ренджи к себе за талию.
- Да, приятней. Гораздо приятней, - выдохнул Ренджи, а я закашлялся. Рыжий услышал, вздрогнул и заорал. – Вы наши пленные! Мы доставим вас к Злой Ведьме!
Мы сразу же сдались. Бабуины похватали нас, а Комамуру так сразу двое ухватило, и взлетели. Бьякую Ренджи держал лично. На руках. Как принцессу.
Уже в воздухе я оглянулся и увидел на балконе дворца тощую фигуру, разглядывающую нас в подзорную трубу. Мне послышался смешок Гина и его протяжное «Ясненько».

Долетели быстро, и слава ками! Меня так укачало в воздухе, что я едва не выплюнул позавчерашний обед.
- О Злая Ведьма! – Ренджи старательно орал перед порогом фиолетового дворца, а меня здорово шатало и после того, как бабуин поставил меня на землю.
Двери со скрипом раскрылись, и на порог вышла капитан Унохана в фиолетовом хаори.
- Что случилось, Король обезьян?
- Мы поймали риока, как вы нам и приказали! – Ренджи поклонился не выпуская руку Бьякуи.
- Разве я не приказала их убить? – от ласковой улыбки вздрогнули бабуины и мы все.
Я не вздрогнул! Честно! Я упал. Но это потому, что меня укачало!
- Мы подумали, что вас будет приятнее сделать это самой, - проблеял Ренджи, а я с трудом пробовал подняться.
- Самой? – Унохана задумалась.
Пока она думала, я с трудом поднялся. Желудок скрутило новой волной, подступающей тошноты. Тут я увидел ведро на самом краю порога. Рванул к нему, быстро выплеснул воду и склонился над ним. В этот момент раздался дикий женский крик. От неожиданности я забыл, что меня тошнит. Оглянулся, а капитан Унохана тает и смотрит на меня. Видимо, воду я выплеснул прямо на нее. Было как-то неудобно. Нельзя так с женщинами…
Тающая Уноханна подхватила ведро и запустила им в меня. Из ведра выплеснулась вода – и вся на меня.

Вода попала мне в нос, пока я отфыркивался, понял, что у меня дико болит голова.
- Ичиго, ты в порядке? – надо мной склонился Шиндзи с пустым стаканом в руке.
- Да что с ним будет? – голос Хиёри был скрипучим и по обыкновению противным, но в нём звучала тревога. – А всё ты виноват, придурок!
Треск! Бам! Шарах!
- Отстатнь, макака! Больно же! Прекрати, Хиёри!
Я сидел в луже воды, смотрел, как Хиёри лупила Шиндзи и глупо улыбался. Хорошо, что это был только сон. И не так уж мне и надоели эти вайзарды. Честно.

запись создана: 11.07.2013 в 17:16

@темы: "Марафон", "Бьякуя", " Фики Лютого зверя":, " Блич", " Гин"

---

Богине(?) Любви и Милосердия посвящается

Босацу шикарна) Ей подойдет)))

Название: Лотосы пруда вечности
Автор:Лютый зверь
Форма: hand-made, бижутерия
Пейринг/Персонажи: Канзеон Босацу
Категория: джен
Рейтинг: G
Для команды fandom Saiyuki 2016:

@темы: "поделки Лютого зверя", "ФБ", "Минекура-сенсей"

---

Глазки в ушках))))))

Делал для команды fandom Saiyuki 2016.
Сначала хотел команду Сандзо. но так и не смог вовремя купить зеленые бусины для кафа. А раз не каф, то не Хаккай,а Темпо. Вот так.

Название: Взгляды богов
Автор: fandom Saiyuki 2016
Форма: hand-made, бижутерия
Пейринг/Персонажи: Конзен, Сейтен Тайсей, Кенрен, Темпо
Категория: джен
Рейтинг: G
Для голосования: #. fandom Saiyuki 2016 - "Взгляды богов"

Конзен

Сейтен Тайсей

Кенрен

Темпо

запись создана: 04.12.2016 в 20:29

@темы: "поделки Лютого зверя", "ФБ", "Минекура-сенсей"

---

Ван пис

Народ, кто смотрит самый крутой сенен всех времен и народов? А не подскажите,в каком филлере Зоро возился с детишками? Хочу посмотреть.
Если что - вот карта филлеров тык

@темы: "Зоро", "ВП"

---

Давно троллей не постил

Вот такая Зайка в этот раз

Это Дадзай герой манги и аниме Великий из бродячих псов

Выглядит обычно вот так:

Сразу видно, что рожа не зря такая хитрая!
Дадзай троллит постоянно и беспрерывно! Чаще всего экзотическими попытками самоубиться, иногда приглашает других самоубиться за компанию, вот только это хлыща и лопатой не добить. Дадзай троллит друзей и врагов, тех, кого искренне любит/уважает, и тех, кого терпеть не может, в любой ситуации и в любом расположении духа. Трогательные и пафосные моменты он превращает в стебные всего одной короткой фразой, а уж во что превращает и без того смешные! И этот цирк с конями вокруг Дадзая постоянно. Ну и по закону жанра - в душе это очень трагичный персонаж.
Ну и просто красивый арт по традиции))

@темы: "Троллепост"

---

Ваш тип личности:
“Активист”

Много букв

“Мне не важно, чем ты зарабатываешь на жизнь. Я хочу знать, за что ты болеешь – и способен ли ты мечтать о встрече со своей судьбой. Мне не важно, сколько тебе лет. Я хочу знать, способен ли ты выглядеть чудаком – влюбленным – мечтателем – стремящимся жить полной жизнью.”
Письмо вождя индейского племени Ория

В личности ENFP – истинный дух свободы. Они часто являются душой компании, но в отличие от Искателей, их меньше интересует безоглядное веселье и наслаждение моментом, но скорее они любят создавать социальные и эмоциональные связи с людьми. Очаровательные, независимые, энергичные и сочувствующие, 7% населения составляют эти люди, поэтому их легко заметить в любой толпе.
Ты можешь изменить мир всего одной идеей

Однако, ENFP не просто социальные и общительные люди – как и их соседи по группе – Дипломаты, их природу определяет их черта Интуиции (N), что позволяет им читать между строк, с любопытством и энергией. Они склонны рассматривать жизнь как большую, сложную головоломку, в которой все кусочки связаны – но в отличие от Аналитиков, которые видят эту головоломку в виде набора системных махинаций, типы ENFP смотрят на неё через призму эмоциональности, сочувствия и мистицизма, и всегда ищут более глубокий подтекст.
Типы ENFP страстно ценят независимость, и сильнее, чем стабильность или безопасность, им нужна свобода и оригинальность.

Многие другие типы находят эти качества неотразимыми, и если тип ENFP находит способ реализовать свое воображение, то он получает огромное количество энергии, которая выводит его в центр сцены, делает в глазах сторонников объектом почитания и примера, или гуру – но это не то место, где свободолюбивые ENFP хотели бы оставаться. Еще хуже, если им придется заниматься административными вопросами и рутинным контролем графиков, что часто сопровождает лидерскую должность. Самооценка ENFP зависит от их способности принимать оригинальные решения, и они должны понимать, что они свободны для эксперимента – они могут быстро потерять интерес или прийти в уныние, если они оказываются запертыми в скучной должности или роли.
Не теряй эту крошечную искорку безумия

К счастью, типы ENFP знают, как расслабляться, и они вполне могут переключаться из режима страстного, увлеченного идеалиста на работе в образ оригинального и яркого «духа свободы» на танцполе, часто с внезапностью, которая может удивить даже их ближайших друзей. Тусовка в компании также дает им возможность эмоционально пообщаться с окружающими, давая им ценную возможность заглянуть в умы своих коллег и друзей, и понять их мотивы. Они считают, что каждый должен найти время, чтобы распознать и выразить свои чувства, и их эмпатия и способность к общению делают данную тему естественным предметом для разговора.

Человек с личностью типа ENFP должен быть, однако, осторожен – если слишком много полагаться на интуицию, слишком много предполагать или ожидать от друзей, можно принять неправильный сигнал, и испортить отношение, которому не хватало только немного простоты. Такой социальный стресс – ночной кошмар для каждого Дипломата, ориентированного на гармонию. Типы ENFP весьма эмоциональны и чувствительны, и если они наступают кому-то на ногу, то и сами чувствуют боль.

Тип ENFP будет проводить много времени, исследуя социальные взаимоотношения, чувства и идеи, прежде чем найдется то, что они найдут что-то истинное, свое. Но когда они, наконец, находят свое место в мире, их воображение, эмпатия и храбрость, скорее всего произведут на свет невероятные результаты.

Пройти Тут

@темы: " Тест"

---

Том и Глэдис

Для социоников сделал очень мало, хотя планировал запилить еще конфликтеров, но не срослось.
Когда писал этот драббл представлял себе Тома Гудмена и Глэдис)


Название: Это здорово – быть с тобой
Автор: fandom Socionics + Psyhosophy 2016
Бета: fandom Socionics + Psyhosophy 2016
Размер: драббл, 515 слов
Пейринг/Персонажи: Гексли|fem!Достоевский
Категория: джен, пре-гет
Жанр: повседневность, романс
Рейтинг: G
Для голосования: #. fandom Socionics + Psyhosophy 2016 – "Это здорово – быть с тобой"

Быть Геком классно. Гек может дурачиться сколько влезет, не переживая о том, как это выглядит со стороны, в голове его гуляет ветер, перегоняя с место на место различную чушь, словно перекати-поле, и вообще для него всегда солнечно. Это почти правда. Почти. Но Геку достаточно и этого. В самом деле, зачем быть жадным?

Гек не знает, как это – быть Досточкой. Наверное, тоже здорово, но по-другому. Ведь должно же быть что-то интересное в том, чтобы расшивать цветным бисером огромную картину.

Бисеринка за бисеринкой, одна за другой ложится на полотно со схемой. Иголка мелькает в тонких пальцах с аккуратным и неброским маникюром. Это завораживает. Непоседа Гек сидит рядом и с восхищением смотрит, как расцветает на плоской тканевой картинке объёмная вышивка. Сам Гек не смог бы столько времени усидеть на месте, тыкая тонкой иглой в растянутую на пяльцах ткань, но наблюдать за Досточкой он может часами. Иногда он что-то оживлённо рассказывает, тогда на лице девушки появляется лёгкая улыбка. И это здорово.

Когда последний запланированный на сегодня элемент вспухает крошечными пластиковыми гроздьями, Гек тащит подругу гулять. Солнечно же! И вообще, у него ноги затекли. И спина. И рыбы на пруду будут плескаться! А над ними стрекозы вжууух! Биовертолёты разноцветные!

Досточка смеётся и кладёт в карман смартфон. В крайнем случае она сможет посмотреть новые схемы по Интернету или переписываться с друзьями, пока Гек будет скакать по берегу горным козлом. Он весёлый, этот Гек. Очень.

У пруда действительно замечательно. От воды веет свежестью и пахнет водорослями, а солнышко не кажется жгучим, если сидеть рядом с пышными серебристыми ивами, чьи узенькие листочки так похожи на кильку, что у Гека начинает громко урчать в животе. Но он лишь смеётся и рассказывает очередную историю, как всегда удивительно подходящую случаю.

Досточка забывает про свой смартфон. Она смеётся, глядя, как Гек ходит на руках по песчаному берегу. Иногда Гек бывает очень ловким, а иногда в дверь с третьей попытки попадает. Смешной, но такой добрый и отзывчивый.

Наверное, это здорово быть Геком. Он может дурачиться сколько влезет, не переживая о том, как это выглядит со стороны. У него глубокий взгляд и понимающая улыбка, и весь он на виду, словно солнечный зайчик на ладошке, но кто знает, что творится в этой вечно лохматой голове. Сам Гек точно не в курсе. И это здорово.

Досточкой тоже быть здорово. Можно смотреть на то, как дурачится Гек, понимать широту его солнечной души и вместе есть бутерброды, которыми Гека угостила проходящая мимо старушка.

С Геком всегда так легко и свободно, что Досточка боится загадывать дальше. Тем более что у Гека на любой случай полдюжины сценариев наготове.

Вечером ещё светло, но Гек ответственно провожает Досточку домой, втайне очень гордясь тем, что эта милая и тихая девушка идёт рядом. Завтра он снова пригласит её прогуляться. На этот раз в зоопарк, ведь она так любит зверушек! А может, стоит пригласить её в контактный зоопарк?

Гексли думает о том, что будет завтра. Досточка легко улыбается уголками губ.

Это здорово – быть Геком, когда рядом есть место вот такой вот Досточке. Завтра он скажет ей об этом. Или послезавтра. А может даже сегодня, когда она будет угощать его чаем на дорожку с теми вкусными пышками, которые печёт её мама…

запись создана: 16.11.2016 в 23:16

@темы: "Соционика", " Фики Лютого зверя":, " Оригинал", "ФБ", "Дельта"

---

Ни о чём

Лют зверь коммуникабельный. Ну, для леопарда. И как всякий, уважающий себя кошак, очень тщательно выбирает с кем общаться. В результате круг общения не особо широк.
И тут на днях видел картину, когда очередного "бедненького-нищщастненького" окружили желающие пообщаться.
Лют прикинул, сработало ли бы это у него. Представил себя "нищщастненьким" и уржался.
А потом понял еще одну вещь. Желающие пожалеть и желающие общаться - это разные желающие.
Вот так.

Люблю логовоцев! И мечтаю, чтобы вас становилось больше, но при этом не хочу, чтобы падало "качество" и тёплая ламповая атмосфера Логова)))
В общем, не стоит быть слишком жадным)) *обнял всех*

@темы: " Мои ПЧ"

---

Моконство или все же антимоконство?

По Моконе - пли!

@темы: "КотЭ"