История меценатства на Руси. Православное меценатство и благотворительность
Возвращаясь к истокам культуры нашей страны, нельзя не вспомнить о русских меценатах, поднявших русскую культуру на более высокую ступень развития.
Однако русское меценатство – это не просто единовременные пожертвования на «благое дело» Третьяковых, Щукиных, Мамонтова, Морозовых и др., русское меценатство – это настоящее явление в истории России, не имеющее аналогов. Многие меценаты любили не только давать деньги, но и лично участвовать в субсидированных ими предприятиях.
читать дальшеПеречень имен российских меценатов очень широк, поэтому невозможно упомянуть всех русских купцов и промышленников, дворян, тративших личные средства на науку, искусство, благотворительность, не думая о прибыли. Нам остается только удивляться, как только «бизнесмены» рубежа конца XIX – начала ХХ вв. могли и успевали заниматься делами фирмы и меценатством.
| | |
| Возвращаясь к истокам культуры нашей страны, нельзя не вспомнить о русских меценатах, поднявших русскую культуру на более высокую ступень развития. Об этом не очень охотно вспоминали в недалеком прошлом, поскольку советская система выработала для нашего сознания определенные стереотипы, и купец с предпринимателем обязательно должен был выглядеть в качестве кровососа и эксплуататора рабочего класса и крестьянства. Деятельность многих купцов и предпринимателей как людей, жертвующих личные деньги на нужды образования, искусства, для больниц, приютов явно выбивалась из создаваемых стереотипов для подрастающего советского поколения. Остается удивительным и непостижимым, почему русские купцы и фабриканты тратили огромные суммы (сообразно их доходам) «в песок», не думая о финансовой выгоде? Конечно, идеализировать благотворительный порыв «бизнесменов» тоже не стоит, поскольку среди них попадались люди, дававшие деньги из обыкновенного тщеславия и удовлетворения личных амбиций, иногда из-за чинов и орденов. Однако русское меценатство – это не просто единовременные пожертвования на «благое дело» Третьяковых, Щукиных, Мамонтова, Морозовых и др., русское меценатство – это настоящее явление в истории России, не имеющее аналогов.
Меценатством богатые люди занимались издавна. Так, при раскопках в Феспиях (Древняя Греция) археологи нашли каменную плиту, в которой говорится о передаче крупной коллекции разнообразных предметов искусства местному храму, проводившему раз в пять лет общегреческие торжества поэтов, музыкантов, артистов. Однако символом меценатства стал приближенный императора Августа, древнеримский государственный деятель Гай Цильний Меценат (родился между 74-64 гг. – умер в 8 г. н.э.), чье имя как покровителя науки и искусства стало нарицательным. Меценат покровительствовал лучшим поэтам своего времени – Горацию, Вергилию, Проперцию. В России меценатством стали заниматься намного позже, в конце XVIII в. Одним из первых меценатов стал А.С. Строганов (1733-1801) – представитель известного рода, первым из родственников получившего графское достоинство. Он предоставлял широкие возможности для изучения собственной картинной галереи, в которую входило 87 картин живописцев флорентийской, римской, ломбардской и венецианской школ. Материальную поддержку от Строганова получали поэт Г.Р. Державин, баснописец И.А. Крылов, скульптор И.П. Мартос (автор знаменитой скульптурной группы в честь Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, располагающейся ныне на Красной площади) и др. Строганов принял активное участие в постройке Казанского собора в Петербурге, не щадил своего здоровья и, простудившись, умер в день его освящения. Представители другого знатного рода, Демидовых, также были известны своей благотворительностью. Акинфий (сын Никиты, родоначальника Демидовых) в 1759 г. передал в дар Московскому университету редкую минералогическую коллекцию. Его сын Прокопий дал 1,5 млн. руб. на учреждение Петербургского коммерческого училища и значительную сумму на строительство здания для Московского университета. По заказу Анатолия Николаевича Демидова (1812-1870) Карл Брюллов написал знаменитую картину «Последний день Помпеи». Анатолий Николаевич за собственный счет снарядил экспедицию с целью изучения природных богатств Южной России и Крыма и учредил премию при Академии наук за лучшее произведение на русском языке. Самым знаменитым меценатом XVIII в. стал сын знаменитого полководца П.А. Румянцева-Задунайского Николай Петрович Румянцев (1754-1826), государственный деятель России (сенатор, министр иностранных дел, председатель Государственного совета). Румянцев оказался тонким ценителем прекрасного – он собрал огромную коллекцию книг, старинных рукописей, географических карт, монет, медалей. Николай Петрович коллекционировал не только предметы материальной культуры. Он субсидировал деятельность кружка, в который входили историки и археографы (Е. Болховитинов, А.Х. Востоков и др.). Большой вклад внес в поддержку культуры России род Шереметевых. Так, генерал от инфантерии (высший чин Русской армии), сенатор, обер-камергер П.Б. Шереметев (1713-1788) содержал знаменитые крепостные театры, хоры и оркестры. Его сын, Николай Петрович (1751-1809), действительный тайный советник, стал основателем Странноприимческого дома (богадельни) в Москве (ныне здание Московского института скорой помощи им. Н.В. Склифосовского). Дмитрий Николаевич (1803-1871), также занимавший придворные и государственные посты, продолжил дело отца, являясь попечителем Странноприимческого дома. К тому же Дмитрий Николаевич прославился и на поприще меценатства и благотворительности. Постепенно дворянское меценатство уходило на задний план. Разорение и оскудение помещичьего хозяйства постепенно привело к потере дворянством ведущей роли в меценатстве. Одновременно происходил рост торгового купечества, которое становится основным действующим лицом в меценатстве на рубеже XIX - XX вв. Страсть к коллекционированию произведений живописцев, скульпторов, предметов декоративно-прикладного искусства, книг появилась в России после реформ Петра I Великого, когда русский царь «прорубил окно в Европу», что стало импульсом у русских богачей (т.е. дворян) для «приобщения» к западноевропейской культуре. Поток раритетов в нашу страну оказался настолько большим, что один англичанин, посетивший Россию в конце XVIII в., заявил, что русские богачи обобрали Европу для составления собственных коллекций. Одним из первых купцов, обратившихся к меценатству во второй половине XIX в., стал винный откупщик и железнодорожный подрядчик В.А. Кокорев (1817-1889), которого Н.Г. Чернышевский назвал «наш Монте-Кристо». Кокорев направлял «растлевающую силу денег» на благие деяния – именно он основал первую в Москве Публичную картинную галерею, в которую вошло 600 собранных им же живописных произведений. Кокорев прославился и тем, что устроил в Тверской губернии Владимиро-Мариинский приют для молодых художников, превратившийся в своеобразный дом творчества молодых студентов Академии художеств в Петербурге и Московского училища живописи, зодчества и ваяния. Вследствие поражения России в Крымской войне (1853-1856), оказавшей большое потрясение лично для него, Кокорев жертвовал большие деньги на финансирование изданий славянофильских журналов «Русская беседа» и «День». Весьма колоритной фигурой являлся московский предприниматель, пайщик текстильных мануфактур, банка и пивоваренного общества К.Т. Солдатенков – купец-старовер, почитатель западной культуры и образованности (поскольку старообрядчество несовместимо с любовью к Западу). Поразительно, но, будучи еще и книжным издателем, не только не имел систематического образования, но и читать-то едва умел, за исключением старообрядческих книг, что, впрочем, не помешало ему быть страстным книголюбом. Солдатенков издавал книги по истории Западной Европы и России, которые не могли принести большого дохода, но зато он печатал их, старясь обогатить русскую культуру. Так, он издал переводные научные работы с французского языка – Э. Лависса, А. Рамбо, Г. Вебера, литературную классику – поэмы Гомера, В. Шекспира, произведения отечественных ученых – Т.Н. Грановского, В.О. Ключевского, стихотворения А. Фета, Я. Полонского и др. Кроме того, Кузьма Терентьевич собрал большую библиотеку (8 тыс. томов и 15 тыс. экземпляров журналов) и картинную галерею (269 полотен), которые безвозмездно завещал Румянцевскому музею. Солдатенков жертвовал деньги не только на культуру, но и на общественные нужды. Он всегда старался «учить и лечить народ», и основал крупнейшую московскую больницу, носящую ныне имя С.П. Боткина. Среди коллекционеров-меценатов нельзя обойти молчанием династию Щукиных, сыновей Ивана Васильевича – Петра, Сергея, Дмитрия и Ивана. Глава династии, И.В. Щукин, являлся личностью примечательной. Интерес к коллекционированию у Петра Ивановича пробудился еще во время стажировки в Лионе, когда он начал покупать редкие французские книги, литографии, гравюры, не имея пока четко выраженной «специализации». В Москве основные покупки он совершал на знаменитом Сухаревском рынке. Товар доставляли богатому покупателю на дом. «Вваливаются в амбар барахольщики с огромными мешками, их сейчас же провожают в кабинет без доклада. Через минуту Петр Иванович погружается в тучу пыли, роясь в грудах барахла, вываленного из мешков. Отбирает все лучшее, а остатки появляются на Сухаревке в палатках или на рогожах около них». Коллекция Петра Ивановича постоянно росла и увеличивалась, рядом со старым зданием Щукин построил второе и третье здания. Его «музей» с 1896 г. был открыт для посетителей бесплатно, издавал красивые богато иллюстрированные каталоги экспонатов. В фондах «музея» работал Суриков, писавший этюды к картине «Степан Разин», В.А. Серов снимал копии с персидских миниатюр, А.М. Васнецов срисовывал со старых планов Москвы изображения боярских теремов. Вполне закономерным итогом оказалась судьба щукинской коллекции (23.911 номеров, под многими из которых существовало несколько единиц хранения) – весной 1905 г. он подарил ее «на вечные времена» Государственному Историческому музею (ГИМ). Правда, в передаче коллекции существовал весьма любопытный нюанс. В целях привлечения богатых коллекционеров к пополнению государственных коллекций, правительство приняло постановление, по которому в случае безвозмездной передачи коллекции государству, даритель имел право на… гражданский чин, соответствующий в армии чину генерала. Петр Иванович оказался не чужд снобизму, и стал генералом! Современники вспоминали, как он любил ходить в новой форме по залам музея, часть расходов на содержание которого взял на себя. Тем не менее, будем снисходительны к великим людям – дар Петра Щукина ГИМу намного перекрывает факт его мелкого тщеславия. Не отставали от Петра Ивановича и его братья – Сергей и Иван. Сергей Щукин собрал коллекцию полотен знаменитых новых французских художников (Гогена, Ван Гога, Матисса, Ренуара) – всего 221 картину (к 1914 г.). После прихода к власти большевиков Сергей Иванович уехал за границу, оставив всю коллекцию в России. Дмитрий Иванович также собирал живопись – в его коллекции хранилось 604 полотна произведений западной жизни XVI - XVII вв., большинство которых оказалось после 1917 г. в современном Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, в котором сам владелец работал… обыкновенным хранителем! Совсем другим оказался другой брат коллекционеров – Иван Иванович, собиравший картины только для украшения и из желания заставить говорить о себе в высшем свете. Многие меценаты любили не только давать деньги, но и лично участвовать в субсидированных ими предприятиях. Правда, не всегда подобная деятельность приводила к успехам. Так, очень трудно было работать К.С. Станиславскому и В.И. Немирович-Данченко с С.Т. Морозовым, который на правах покровителя (пожертвовал театру 500,0 тыс. руб.!) частенько вмешивался в работу режиссеров МХТ (будущий МХАТ), пытаясь, наверное, сыграть особую роль и как человека, разбирающегося в искусстве. Совсем другим покровителем искусств являлся банкир (не раз выручавший деньгами аж царя-батюшку!) барон Александр Штиглиц, состояние которого оценивалось в 100,0 млн. руб.! Он, скорее, являлся больше спонсором, чем меценатом, поскольку искусство его абсолютно не интересовало. Однако из личных средств он выделил – как никто из всех отечественных меценатов – огромные деньги (5,5 млн. руб.) на создание Училища технического рисования в Петербурге и строительство первого в России Музея декоративно-прикладного искусства. Как и Штиглиц, равнодушным к культуре оставался еще один меценат-спонсор, стекольный король России Юрий Нечаев-Мальцев, потративший 2,5 млн. руб. на постройку Музея изящных искусств в Москве при Московском университете. Братья Третьяковы – Павел Михайлович и Сергей Михайлович – родились в потомственной купеческой семье (известной с XVIII в.) и получили прекрасное и утонченное образование (братья много читали и музицировали, не пропускали премьеры в Большом и Малом театрах). Вместе с тем успешно продолжили и расширили дело отца – торговлю льняным полотном; филиалы их Костромской льняной мануфактуры размещались в Санкт-Петербурге, Харькове, Ростове-на-Дону, Варшаве (Царство Польское входило в состав России с 1815 г.). Московскую, главную контору фирмы, возглавлял старший брат – Павел Михайлович, имевший большой авторитет в деловой среде. По его приходу на работу служащие могли проверять часы. Он вникал в каждую мелочь, строго взыскивал с тех, кто нерадиво относился к обязанностям. Вместе с тем братья страшно любили искусство. Сергей Третьяков за 60 лет жизни собрал 84 первоклассных произведения 52-х иностранных живописцев, работавших в XIX в. После его смерти в 1892 г., картины поступили в собственность старшего брата, Павла, который позже отдаст их в картинную галерею. Картины Павел начал собирать не из любви к живописи, а с далеко идущей целью, с определенным «налетом» романтизма: «Моя идея, - пишет он в письме к старшей дочери, - была с юных лет наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу в каких-либо полезных учреждениях; эта мысль не покидала меня никогда во всю жизнь». В 1856 г., когда Павлу было 24 года, он приобрел первые произведения русской живописи – картины Н. Шильдера «Искушение» и В. Худякова «Стычка с финляндскими контрабандистами». Четыре года спустя он пишет в завещании, что завещает капитал «на устройство в Москве художественного музеума или общественной галереи». Павел Михайлович, тративший на приобретение картин огромное состояние, являлся нерасточительным человеком. Неприхотливый и скромный в быту, он не любил роскошь, осуждал дочерей, которые могли позволить себе (с точки зрения отца) ненужные расходы. Павел Михайлович аккуратно вел т.н. книгу расходов, записывая, сколько и на что потратил. Если он говорил художнику, что «Ваша цена мне не подходит», - торговаться было бесполезно… Вместе с тем, будучи весьма прилежным в расходах, Третьяков никогда не отказывал в материальной помощи художникам, попавшим в трудное положение. О художниках он не забыл и в завещании, передав собственный дом «…городу для устройства в том месте бесплатных квартир для вдов, малолетних детей и незамужних дочерей умерших художников». Для содержания дома Третьяков передал московской Думе 150,0 тыс. руб. Необходимо отметить, что скромность Третьякова была удивительной. Он никогда не любил посещать галерею, когда в ней находились обыкновенные посетители, тем паче представители царской или иной знатной семьи, или какие-либо знаменитые люди. Павел Михайлович чуть было не поссорился с В. Стасовым, когда тот написал о нем и галерее хвалебную статью: «Я Вам глубоко благодарен за Ваше доброе мнение обо мне… но для меня вовсе не нужно и неприятно, чтобы об этом заявлялось в печати». Павел Михайлович даже не пришел на съезд, созванный Московским обществом любителем художеств в честь открытия Третьяковской галереи – не из-за личных амбиций, «…а от невыносимого для него чувства – быть центром внимания и чествования». Павел Третьяков помогал не только художникам. По просьбе И.С. Тургенева он отправил несколько крупных денежных переводов в адрес экспедиции Н. Миклухо-Маклая, находившегося «в стесненном положении». Значительные средства переводились им на стипендии в московских коммерческих училищах. В память войны 1853-1856 гг. Павлу Михайловичу вручили бронзовую медаль за участие в пожертвованиях на военные нужды. Создатель картинной галереи содержал училище глухонемых, где жили и учились 156 детей, регулярно перечисляя деньги на питание и одежду учащихся, построил для них трехэтажный дом и больницу. Полной противоположностью скромному и непритязательному Павлу Третьякову оказался Николай Павлович Рябушинский, любитель погулять на широкую ногу и пользовавшийся в обществе скандальной репутацией. Сыновья авла Михайловича Рябушинского (первоначально фамилия звучала как «Ребушинский») – 8 братьев (не считая 5 сестер) – приобрели предприятия в льняной, стекольной, бумажной и полиграфической промышленности, в годы Первой Мировой войны – и в лесопромышленной и металлообрабатывающей; начали строить автомобильный завод. Сначала Николая Павловича меценатство особенно не прельщало. После неудачного брака он ударился в кутежи, получив прозвище «шалого» Рябушинского. На прихоти своей любовницы, певички Фажетт из французского ресторана, он тратил сумасшедшие деньги – за два месяца у Николая Павловича ушло 200,0 тыс. руб.! Имея на руках громадные суммы (в т.ч. и часть отцовского наследства), он построил виллу «Черный лебедь», где собиралась богема и, как утверждали слухи, проводились «афинские ночи с голыми актрисами». Об одном из кутежей очевидец оставил воспоминания: кругом было «море разливанное: в бетонных гротах пляшут полураздетые девчонки с Тверского бульвара, на бутафорских скалах, как после горной битвы, валяются вниз головой «трупы» [т.е. пьяные]. Кто-то во фраке лезет на пальму обезьяной, кто-то в подтяжках плавает в бассейне за стерлядью, кто-то – почти голый – берет душ под фонтаном. Немногие, кто уцелеет до утра, - те к «Жану», в извозчичий трактир: пить огуречный рассол с коньяком и целоваться с извозчиками – во имя народа». Однако Николай Павлович, при всех своих недостатках, жертвовал большие деньги и на меценатскую деятельность. В отличие от Щукиных и братьев Морозовых, предпочитающих коллекционировать произведения художественного французского авангарда, Рябушинский решил поддерживать отечественное изобразительное искусство. В частности, Николай Рябушинский на собственные деньги основал богато иллюстрированный журнал по вопросам искусства и литературы, издававшийся ежемесячно в 1906-1909 гг. – «Золотое руно». Вокруг журнала группировались лучшие представители русской культуры – В.Я. Брюсов, Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, А.А. Блок. На страницах «Золотого руна» пропагандировалась русская культура; на устраивавшихся журналом выставках современных русских художников организаторы знакомили русских зрителей с новейшими направлениями прежде всего русской, а также западноевропейской культуры конца XIX – начала ХХ вв. Братья Николая вели куда скромный образ жизни, и тоже старались заниматься меценатством. Федор Павлович стал инициатором и организатором научной экспедиции по изучению Камчатки (оказавшейся весьма успешной), потратив 200,0 тыс. руб. из собственного кармана. При этом лично изучал проблемы географии, антропологии и истории Сибири. Другой брат Николая и Федора, Дмитрий, получил блестящее образование за рубежом, в Московском университете и стал прекрасным физиком. В 1904 г., когда ему было 20 лет, в подмосковном родительском имении Кучино устроил первую в России аэродинамическую лабораторию, на базе которой вырос научно-исследовательский институт. К сожалению, его таланты оказались невостребованными большевиками, и международную известность Дмитрий Рябушинский приобрел во Франции, где был избран членом-корреспондентом Академии наук. В XIX в. занимались меценатством не только богачи-миллионеры, но и – что удивительно – простые чиновники, мещане, ученые. Конечно, их вклад по сравнению с Мамонтовыми, Щукиными, Морозовыми был невелик, но нельзя забывать, что эти люди отдавали своей стране многое из того немногого, что имели. Например, историк И.Е. Забелин, передавший ГИМу собранную им библиотеку, композитор С.И. Танеев, частично занимавшийся финансированием заграничных Русских исторических концертов театрального деятеля С.П. Дягилева, в которых выступали Н.А. Римский-Корсаков, С.В. Рахманинов, Ф.И. Шаляпин. Молодая актриса Малого театра А. Бренко, боровшаяся в середине XIX в. за собственный театр вопреки запрету Екатерины II , запрещавшей создавать собственные театры. Бренко потеряла все небольшое состояние, но в 1882 г. закон о «казенной монополии» на театр отменили. Большой вклад в культуру внес С.И. Мамонтов (1841-1918), сделавший капитал на железнодорожном строительстве, помогавший художникам и артистам, создавший в середине 90-х гг. XIX в. Московскую частную оперу, где расцвели таланты Ф.И. Шаляпина, С.В. Рахманинова. Мамонтову, возможно, как никому другому, было дано свойство распознавать талант в творческом человеке. Первоначально, как и Третьяков, Мамонтов оказывал существенную моральную и материальную поддержку художникам (В.И. Сурикову, Поленову, Врубелю, К.А. Коровину), некоторые из которых подолгу жили у него в Москве, и в Абрамцеве (имение Мамонтова, купленное им в 1870 г.), где для них Савва Тимофеевич создавал необходимые для работы условия. Персонаж одной из знаменитых картин Серова «Девочка с персиками» – портрет старшей дочери Мамонтова. Особенно Мамонтов прославился как меценат оперного искусства. Ему долго не давала покоя мысль о довольно пренебрежительном отношении «просвещенной публики» к национальному оперному искусству, и в начале 80-х гг. XIX в. он решает лично заняться большими оперными постановками. Тем более, что денег у железнодорожного предпринимателя хватало. Он стал первым, кто после снятия запрета о частных театрах (снятых в 1882 г. усилиями А. Бренко) «покусился» на монополию императорских театров. Первоначально успех не способствовал Савве Тимофеевичу, но в 1896 г. триумф его Московской частной оперы превзошел все ожидания – опера становится важным фактором культурной жизни России. О суммах, которые тратил Мамонтов на оперу – предприятие, заранее не сулившее барышей – говорить не приходится. (Ссылаясь на слухи, А.П. Чехов говорил, что Мамонтов потратил на театр 3 млн. руб.) Рахманинов говорил, что Мамонтов «…оказал большое влияние на русское оперное искусство. В некотором отношении влияние Мамонтова на оперу было подобно влиянию Станиславского на драму». В отличие от Саввы Морозова, Савва Мамонтов обладал художественным вкусом и знаниями, считавшимися общепризнанными в творческой среде. Перечень имен российских меценатов очень широк, поэтому невозможно упомянуть всех русских купцов и промышленников, дворян, тративших личные средства на науку, искусство, благотворительность, не думая о прибыли. Нам остается только удивляться, как только «бизнесмены» рубежа конца XIX – начала ХХ вв. могли и успевали заниматься делами фирмы и меценатством. Вместе с тем необходимо помнить, что меценатством занимались люди совершенно различные по складу характера (Третьяков и Николай Рябушинский, Штиглиц и Мамонтов), но поставившие перед собой единую идею – процветание России. | |