Фандом: Цубасса
Автор: Лютый зверь
Бета: нет
Рейтинг: G
Пейринг: одни намеки на Ашура/Фай односторонний и Курогане/Фай
Категория:
Жанр: агнст
Размер: Драббл. 733 слова
Статус: закончен, но можно рассматривать как историю из цикла КуроФаев
Дисклеймер: все права принадлежат КЛАМП
Предупреждения: что-то мутное получилось в итоге
Размещение: Запрещено.
ТЕПЛО И ЖАР
Король Ашура был красив. Более того – прекрасен. Мудрые и добрые глаза, прямые и блестящие волосы черные как ночь новолуния, белая кожа, изящное и гибкое тело, глубокий, чарующий голос и теплые руки. Эти руки были самым теплым, что Фай испытал в жизни. Бледные, узкие с длинными и тонкими пальцами. Фай хотел пасть на колени и целовать их. Целовать так, как не целуют первую возлюбленную, целовать так, как ни один преданный вассал не целовал рук господина, целовать так, как ни один жрец не целовал краешек святыни. Эти руки, давшие свободу, надежду и тепло. Не было ничего теплее этих рук.
Фай распахнул глаза, не шелохнулся. Темная ночь очередного мира окутала всех их плотным коконом. Где-то справа Фай почувствовал Курогане. Ниндзя проснулся, но не шевелился. Фай закусил губу, и плотно зажмурился. С каким-то странным упрямством он не хотел подавать признаков бодрствования, хотя знал, что Курогане прекрасно понимает, что чародей не спит.
Сердце разрывала черная тоска – вечная спутница снов о прошлом. Особенно, если Фай видел в них короля Ашуру. Сны никогда не были сюжетными – просто калейдоскоп цветных картинок, фрагментов-воспоминаний, вроде пёрышек принцессы Сакуры. Вот только Фай не терял их и искать не собирался. Воспоминания-сны приходили самовольно и вытягивали из тощего мага жилы, оставляя глаза подозрительно блестящими, а губы искусанными.
После таких снов Фай бывал особенно весел и беспечен. Курогане же мрачнел и становился ещё более замкнутым. Не высыпался, наверное, но кто ему мешал уснуть снова? Фай лежал тише мыши, обречённо дожидаясь утра. Утром можно было натянуть маску балагура и скакать, шутить, дразнить Куро-папочку и озорничать с Моконой. Утром было столько дел, которые могли отвлечь от воспоминаний о теплых руках, собственной изувечено-изломанной любви-обожании и о чёрном, уродливом безумии, постигшем единственного человека, что был добр к Фаю.
Лежать неподвижно, ощущая молчаливое присутствие Курогане, становилось всё тяжелее. Тело ломило, ныл левый глаз, а одеяло вдруг стало колючим и жарким. Фай не выдержал и плавно перевернулся на спину, одновременно прижимая руку к глазу. Получилось естественно. Во всяком случае, Курогане оставался неподвижен и безмолвен, но чародея вдруг бросило в жар. Между лопаток выступил пот, отвлекая от зудящего глаза, а губы пересохли. Ашура был теплым Курогане же обжигал.
Фай едва не подскочил на месте, настолько его поразила эта случайная мысль. Сравнивать короля Ашуру и случайного попутчика! Как он мог! Даже безумие, поразившее короля, не оправдание для такого кощунства!
Маг нервно облизнул губы, глаз отозвался новой вспышкой боли, словно в наказание. Хотелось прошептать имя Ашуры, ощутить, как оно перекатывается на языке, медовыми каплями стекает с губ и растворяется в воздухе. Имя Короля. Его Короля…
- Сильно болит?
Вопрос ниндзя застал Фая врасплох, и он вздрогнул. А Курогане смотрел из своего угла немигающим взглядом, словно змея на охоте.
- Терпимо. Сейчас пройдет. – Маг улыбнулся уверенный, что японец увидит это.
- Выйди. Отвлекаешь.
- Да-да! – Фай дурашливо покивал головой и вылез из-под одеяла.
Находиться рядом с ниндзя уже просто невыносимо. Флоурайт чувствовал себя голым на полуденной площади под этим взглядом, почти неразличимого в темноте Курогане. Жар, охвативший тело, никуда не делся, и блондин поторопился из сарайчика.
Ночная прохлада обняла нежно и ласково, как руки Ашуры. Фай бессильно привалился к стене и съехал вниз. Глаз почти перестал беспокоить, ноющая боль осталась в сарайчике. Лучше бы она не проходила, боль отвлекала от мыслей о короле и ниндзя.
Фай любил Ашуру как короля, как отца, как спасителя, как бога. Сильно и невесомо, неистово и робко, благодарно и стыдливо, но чисто и непорочно. В этом глубоком чувстве не было даже намека на романтику. Но высокий японец что-то изменил в самом Фае. Что-то, что было так глубоко внутри, что теперь просыпалось и уродливой чёрной змеёй выползало наружу. Наверное, вот так же безумие подтачивало Ашуру. Безумием Фая стал Курогане. Маг горько улыбнулся – он и вправду проклятое дитя. Но в этот раз он не принесёт горя другим.
Рассохшаяся дверь тихо отворилась, не издав ни единого скрипа. Ниндзя знал своё дело. Фай развернулся к Курогане и улыбнулся.
- Тоже не спится, Куро-ня?
- Ку-ро-га-не.
Фай хихикнул и подскочил с места, намереваясь удрать в лес, но впечатался спиной в первое же дерево после толчка в плечо.
- Что ты делаешь, Куро-пон?
Жар снова охватил всё тело, одежда прилипла к спине. Блондин нервно облизнул губы.
- Мне плевать, что было раньше.
Курогане мрачно сверкнул глазами, развернулся и ушел в сарайчик. Фай растерянно хлопал ресницами. От ниндзя, когда он приблизился, пахнуло тем же жаром, что сейчас сжигал мага. Это было странно. Фай дал себе слово разобраться в этом, когда чёрная тоска по Ашуре выпустит его из цепких когтей.