А вот это писалось в соавторстве) У меня мало работ в соавторстве. Хотя... многие идеи були мне подарены вами) Но в этом случает полноценное авторство)
WTF Prehistory 2017. Тексты R-NC-21. МиниURL записи
Название: Сенсационный репортаж
Канон: ориджинал
Автор: Лютый зверь, David Kristens,
Бета: Санди Зырянова
Размер: мини, 3727 слова
Пейринг/Персонажи: мамонтиха спойлер!на самом деле, не совсем..., журналисты, чиновники. И один хитрый старик.
Категория: джен, слеш
Жанр: сатира, фарс, юмор
Рейтинг: R
Предупреждения: встречаются матерные слова и выражения. А также распилы, откаты и прочие малоприятные атрибуты "ментовских боевиков"
Краткое содержание: Сенсация! Репортаж с выпуска в дикую природу молодого мамонта, выращенного отечественными учёными из обнаруженного в вечной мерзлоте биоматериала.
Примечание: в работе упоминаются заповедник "Плейстоценовый Парк" и его руководитель. Эта реальная персона никак не связана со сценами секса.
Размещение: после деанона, с разрешения автора.
Для голосования: #. WTF Prehistory 2017 - "Сенсационный репортаж"Из Москвы в Новосибирск лететь всего-то около четырёх часов. Но в самолёте эти самые двести сорок минут растягиваются до космических величин. Уж лучше бы сразу на Марс отправился, да ничего не поделаешь: служебная командировка, куда направили – туда и лети, голубок Воздух в самолёте сухой, всё время пить хочется. Казавшиеся поначалу удобными кресла осточертели неимоверно. У меня затекло всё тело, даже уши, наверное. Я завертелся в кресле, пытаясь хоть чуток поудобнее. Нет, никак. Вдобавок, сосед по креслу, боров в пиджаке, отчаянно потел, очевидно, наслаждаясь полётом… Пользоваться дезодорантом ему, видимо, не позволяла религия. Тщательно культивируемая во мне воспитанием и балетной школой толерантность с каждой секундой истончалась.
Я уже дважды наведывался в уборную просто, чтобы размяться. В тесной клетушке потягивался всем телом до хруста и делал зарядку. С самой школы не делал, а тут… Раз-два! Тр-ри-четыре!
Зажми я прямо тут ту симпатичную бортпроводницу с пошлой родинкой возле неестественно-пухлых губ, разминка вышла бы более результативной и на порядок приятнее… Да вот такие сюжеты только в порнухе и увидишь... Вспомнил потеющего соседа и представил его рожу, если бы я включил на ноуте какой-нибудь ролик из разряда «немецкое документальное кино» прям у него под носом... Или лучше включить «Свинку Пепу», у которой даже морда напоминает фаллос с яйцами? Пускай морщится, боров… Но вообще-то реальнее трахнуть бортпроводницу в этом жутко тесном отсеке с толчком посередине: порнухи я на компе не держал, а скачать в самолёте – никак. «Выключите все ваши электронные девайсы». Не поймите неправильно, мне приходилось ждать и дольше, но в самолёте почему-то всё всегда неудобно, неуютно и вообще сплошные «не».
Я даже читать пытался, специально купил какую-то книжонку в печатном ларьке в аэропорту. Вот для кого оно всё там лежит? Бандитские боевики и дамская порнуха под видом слезоточивых романчиков. Кто их читает-то? Радости моей не было придела, когда я обнаружил исторический роман. Через пару страниц я недоумевал, что в этом порноромане исторического. Ещё через пару страниц я понял: его писал троглодит. Ещё через пару страниц я понял: книга, которую я держу в руках – тайный результат эксперимента: сможет ли сотня обезьян, шлёпая по клавиатуре, написать что-то осмысленное. С осмысленностью явно было туго, эксперимент провалился, но кое-что осталось. Не пропадать же добру? Полученный обезьянами текст отредактировали спустя рукава и продали в издательство. Хм, а неплохо! Я выпрямился в кресле. Надо будет подкинуть такой сюжет ребятам Прокопенко с «настоящего мистического»: заговоры, жестокие опыты над людьми (читателями) и обезьянами (авторами) – что ещё нужно? Ах, да! Немного секса. Так вот он, весь в книге: «маркиз спустил кюлоты, явив Элизабет-сан-Лучии свой банан». Точно обезьяны писали…
Плюнув на всё, достал планшет и стал в очередной раз просматривать материалы, которые мне скинули в редакции. Большую часть всей этой чепухи можно смело пролистать не читая, но заняться всё равно нечем… Кресло с каждой секундой становилось всё неудобней, двигатель звучней, а боров-сосед – всё потливее… За что мне всё это? Ах, да! За оклад и премию…
В Новосибирск я летел за сенсацией. Вообще-то мы, газетчики уже давно не лезем сами туда, куда можно просто позвонить и получить фото по е-мейлу. Однако в этот раз у нас эксклюзив и фото должно быть своё, а не с фотобанков. Ну какой, к чёрту, эксклюзив? Полный самолет коллег из различных телеканалов. С ними-то всё ясно. Им видео снимать надо, а меня ж за каким рожном четыре часа мариновать? Так ведь ещё и назад лететь придётся… Ведь могу же Сашку с «Первого» попросить! Он мне бы по почте запись скинул, а кое-какие подробности ещё и лично в баньке рассказал. Конкуренция в нашем деле, конечно, есть, но без фанатизма. Тем более что газетчики и телевизионщики занимают разные (воротит меня от этого слова) экологические ниши. И всё-таки господин Влад Урюпин оказался хитрым хреном, он подкинул жирную приманку и для тех, и для других. Живой мамонт!
Вкратце дело обстоит так: наши подзабытые с начала восьмидисятых прошлого века учёные, сделали кое-что, тянущее на сенсацию как минимум мирового уровня. Пресс-релиз уже чего стоил: «выпуск в дикую природу молодого мамонта, выращенного отечественными учёными из обнаруженного в вечной мерзлоте биоматериала»? Нихрена не понятно, верно? Зато мощно! А заголовки какие будут! Как вам: «Кто видел российскую науку попеременно, то в гробу, то в глубокой заднице? Сами анусом смотрели!» И вот теперь я лечу в Сибирь, запечатлеть это выдающееся событие, порождённое наукой…из глубокой задницы. Мда.
Старею я. Перестаю получать удовольствие от работы. И чего так взъелся на этот самолёт? Летать-то не боюсь, просто… просто, я не сам лечу, а меня летят. Так что хвалёного чувства полёта не было, совсем не похоже на яркие детские сны, в которых синеву неба разрезал голыми руками. А самолёт – тот же автобус, только большой и с крыльями. Я с ненавистью посмотрел на внутреннюю обшивку салона. Так и до клаустрофобии недалеко.
На флешке маячил файл с заковыристым названием «для общего разВИТИя», за авторством рыжего Серёги, очередная шуточка над моим именем. Меня родители, не мудрствуя лукаво, обозвали Виктором. А Серёга подкинул бесценную информацию о том, как именно индийской слонихе, суррогатной матери мамонтёнка, вживляли оплодотворённую яйцеклетку. Из статьи, скопированной рыжим из неведомых дебрей, я узнал также, что молочные железы у слонихи рядом с передними ногами, а не между задними, как у коров и коз. Вот зачем мне это знать, я же теперь спать не смогу? Хотя нет, смогу, видал вещи и пострашнее…Информацию об оплодотворении Серёга снабдил материалом для наглядности. Во весь экран открылась фотография слоновьей вагины. Мысленно послал Серёгу прямо туда и небрежно развернул экран в сторону потеющего соседа. Теперь я знаю достаточно для сенсационного материала. Если буду знать больше, то выйдет хуже, проверял. Слишком научно получается, простой читатель не оценит. Ему про кюлоты с бананами надо.
Про Урюпина я знал немного. Типичный "карьерист-экспресс": родился – учился – комсомол – партячейка в университете – гласность – демократия. Распил – откат – должность ректора в частном Вузе. Вроде как, генетик. При этом, на на сайте «дисер-нет.орг» по его диссертации по клонированию в хвост и в гриву прошлись. Видимо, не дал отката вовремя…Сейчас не 90е, откатами и не удивишь никого, писать-то о нём нечего. Женат на бывшей студентке, пара детей, в разводе. Развлекается как все – баньки-девочки. На одной из старых, отсканированных фотографий, закинутых на флешку заботливым Серёгой, Урюпин в банной шапочке обнимал двух девиц. Одна – рыжая, похожая на молодую Пугачёву, с невероятно огромными сиськами. Явно силикон. Соски распаренные, тёмно-коричневые, по ним пот бежит, аж экран мокнет! На рожу её лучше не смотреть: пьяная и потасканная, да ещё и сигарета дешёвая свисает. А вот вторая девица…Светло-русенькая, грудь маленькая, в ладошку влезет. Ножки-ручки тоненькие, худые. Полотенце банное слезло, вся промежность видна. Волоски внизу живота тонкие и светлые. Оп-па! Я развернул экран к себе. Неужели малолеточка? За такое в наше время уже не садят, но неприятностей огребсти можно…Журналисту, конечно же, огребсти, уж не малолеткам и не олигархам… Увелчив фото и вглядевшись повнимательней, я сообразил, что девочка вполне себе созревшая и даже не сказать чтоб молодая. Я когда статью про вокзальных путан писал, часто с такими общался. Те жрицы любви, у которых грудь мелкая, неконкурентноспособная, порой пытаются себя за малолеток выдать. А кто это на фотографии маячит возле дверки в парную? Отвислое пузо, крючковатый нос…Да это же потливый боров! Я рывком оглянулся: по счастью, мой зловонный сосед дремал в кресле и, надеюсь, фотографии не видел.
Новосибирск встретил меня суетливой толпой, многоголосым гамом, холодом и – сразу же - вертолётом. На этой железной стрекозе нас с коллегами повезли куда-то в тундру. В вертолёте мне понравилось. Шумно, тесно, но весело и интересно, а главное, не было этого неестественного ощущения неправильного полёта. Когда вроде летишь, а на деле тебя просто болтает в железной коробке. В вертолёте чувство полёта ощущалось очень ярко. Ну и возбуждение от предстоящей работы накатило, как несколько лет назад, когда был ещё желторотиком с филфака МГУ. Мамонта живого увижу всё-таки.
Что такое весна в тундре я понял, едва вышел из вертолёта. Промозгло, холодно и чертовски противно. Снег лежит до сих пор, лишь отдельные проталины. Ветер пронизывает насквозь, я даже не почувствовал разницу, что под ещё вращающимися лопастями стоять, что вдалеке. Небо хмурое, тёмное и низкое, кажется, что до него допрыгнуть можно. Но не хочется. Воздух неприятно-сырой и тяжёлый проник сквозь одежду. Между прочим, у меня очень даже хорошая куртка, непродуваемая. То есть, она была непродуваемой в московском магазине. Не в тундре. Я потопал ногами, пару раз подпрыгнул, чавкая подошвами ботинок по жидковатой грязи, в которой стоял, безуспешно пытаясь согреться. Получил за это по бедру зеркалкой и угомонился. Тяжёлый, сволочь. К тому же мне стало не хватать воздуха. Он тут какой-то разряжённый что ли. Не такой, как в горах, но что-то общее есть.
Мы сотоварищи торчали тополями на Плющихе посреди унылого, как престарелая девственница на общественном собрании, пейзажа. Ни одного кустика выше щиколотки. Операторы уже раз десять переставили камеры, косились на напыщенную трибуну, истерически дёргающиеся на ветру яркие ленточки и господина Влада Урюпина, раздувающегося от собственной значимости. Жалкой кучкой тусовались звёзды местечкового шоубизнеса и пара штук – чуток покрупней. Безголосые, щеголяющие друг перед другом скандальными выходками – для молодёжи. Хрипло-прокуренные, через слово поминающие Отечество, Родину и, конечно же, «славобогающие» – для престарелых любителей изображать из себя патриотов. Некоторое время я брезгливо рассматривал надоевшие до оскомины загримированные лица с посиневшими от холода губами. Хотя перед выступлением все они, не зависимо от пола, кутались в куцые шубки и дублёнки из песцов и крашеных коз. Увы, ребята-девчата, понты в тундре не греют.
За трибуной стоял огромный трейлер для перевозки животных. Полагаю, заявленный мамонт сейчас там. Из любопытства подошёл совсем близко, расслышал шороха тревожно ворочающегося животного и почувствовал тяжёлый запах мамонтячьего дерьма – больше ничто так скверно вонять не может! Запах зверя и навоза – то ещё сочетание для изнеженного всевозможными ароматизаторами городского носа. Рядом с железным боком контейнера стоял мелкий и сухонький старичок в расстёгнутой телогрейке и с непокрытой головой. Дедок смолил боломорину и хитро поглядывал на трибуну лукавыми и чёрными, совсем не выцветшими, глазами. Аж зубы застучали какой-то степ, когда я его увидел. Бывают же такие люди – в струнку вытянуться охота. И далеко не все из них – большое начальство…
За трейлером стояло несколько открытых джипов. На большинстве из них уже закрепили профессиональные камеры. Предусмотрительно, точно из «первого» мужики подсуетились. Не только с вертолётов снимать будут, если что. Интересно, а Сашка с ними?.. Может, пригласить его прогулку по ночной тундре…или тайге…как это правильно-то называется?! А лучше завалиться вместе в местную гостиницу, главное, чтоб с душем.
Я ещё раз обошёл трейлер, пока шла последняя подготовка для торжественного мероприятия. Ясное дело, всё уже и так готово, просто ждали прибытия местного губернатора. Губернатор же, демонстративно задерживался. Провинциал, чтоб его! Всё делает, чтоб окружающие прониклись своей ничтожностью: их-то никто ждать не будет, а вот без губернатора не начнут.
– Чего ходим, чего высматриваем? – окрикнул меня тот самый дедок. Вот так вот! Все почему-то уверены, что журналист только и занимается тем, что ищет неприятности. Репортёрские расследования! Да кто бы знал, что для «несанкционированного проникновения в военную часть» прошение на имя министра надо за два месяца подавать!
– Ноги у меня затекли в самолёте. Хотел пройтись, да тут всё VIP-персоны, понимаешь. Не хочу перед ними маячить лишний раз. Уж лучше к мамонту поближе.
– Ааа…– как-то неопределённо протянул старик, смотря куда-то в серое небо. Видимо, думал, как со мной поступить. То ли отпустить с миром, то ли скормить своему мамонту. Или что там мамонты едят? Слоны, вроде, фрукты кушают, но в Сибири же фруктов нет? Морошкой что ли питаются? Фигня какая-то в голову лезет. А вот в том, что дедок вёл себя как хозяин этого самого мамонта, я сразу уверился.
– Слушай, а ты часом не того… Не пидарас? – С интонациями бывалого чекиста спросил меня дедок. Вот с чего бы это? Ну, куртка розовая…Ну, Сашка…Серёга как-то раз…Я было растерялся, но вовремя вспомнил давешнюю полногубую стюардессу. Пропагандировать европейские ценности деду, у которого наверняка (я уверен в этом!) под рукой берданка – смысла никакого. Я уверенно мотнул головой:
– Нет, не пидарас.
– Это хорошо, – дед мотнул подбородком в сторону стоявших во всей тундре джипов: – пидарасов тут и так хватает.
Старик прислонился к стенке трейлера. Я решил пойти напролом. Собрал все крохи дружелиюбия, какие ещё могли остаться во мне после этого перелёта, и поздоровался:
– Здоров, отец, – я пожал руку дедку: – ишь, сколько к вам важных шишек занесло!
– Здоров, коли не шутишь, – рука деда оказалась жилистой, заскорузлой и не по годам крепкой. – Как занесло, так и унесёт, а нам, окромя суеты – никакой пользы!
Незаметно размяв ладонь после сибирской хватки старика, я кривовато улыбнулся ему. Дедок сморщился, поймав взглядом Урюпина. Репортёр во мне тут же сделал стойку. Не стоит думать, что «простые работяги» тупы и безнравственны, как потребители «бананов в кюлотах». Народ у нас наблюдательный и сметливый. Да как и любой народ, с незасранной головой. Уж поверьте человеку, ежедневно с этим самым народом на различные темы общающимся и засирающему чистые головы ввиду издержек профессии. Дедок наверняка знал нечто такое, что ни одна «желтуха» в жизни не нароет. Мне «тайны мадридского двора» и «сенсации» подобного толка без надобности: профиль нашего издания позволяет писать и пристойные вещи. Да и не охота повторять подвиги коллег по писчему цеху 90х: то в реке найдут, то в подъезде без головы, то в цементе. Но профессиональная деформация просто не позволяет упускать ни малейшей информации… Ладно, хватит отговариваться: любопытство во мне взыграло!
– А что этот ваш, – я кивнул на Урюпина, – действительно настолько в науках шарит?
Дедок сплюнул в грязь, сморщился, как печёное яблоко и обозвал Урюпина иродом.
Хотел было разговорить его ещё немного, чтобы специфических местных словечек для статьи понабрать, но возле трибуны народ резко оживился и я поспеши туда, доставая на ходу фотоаппарат. Похоже, губернатор соизволил, наконец-то, прибыть. Коллеги ловко пятились задом, снимая на ходу важно вышагивающего и благостно улыбающегося народу «самого».
Губернатор довольно бодро для своих лет поднялся на трибуну, рядом в «позе подставки» застыл Влад Урюпин, подсунув микрофон под нос главе региона. Я сделал несколько снимков, не удержавшись, поймал момент, когда «сам» уж очень некрасиво скривил рот, а его водянистые и невыразительные глазки скрылись под полуопущенными веками. Вид на снимке был такой, словно губернатор хватил коксу и заполировал водярой. Я автоматически запомнил дежурные и напыщенные фразы, черкнул пару строк в блокноте. Не люблю диктофоны, работаю по старинке с бумагой, она надёжнее... Если, конечно, потом удаётся расшифровать собственный подчерк. Тот не сразу сдаётся. Тем не менее, мне порой удаётся разобрать собственные шифровки.
После пафосной речи «самого» несколько звёздочек подёргались на сцене положенное время, отбивая зубами дробь под фанеру. Я сделал несколько крупных планов, намереваясь потом по-свойски «отблагодарить» Серёгу за слоновью гениталию во весь монитор. Тут ещё вопрос, что страшнее: гигантская серая жопа или небесные лики отечественных певцов и певичек.
Когда псевдокультурное позорище закончилось, к микрофону снова пробился Урюпин, сияющий, как начищенный таз и надутый, как гелиевый шарик. Пафосно вещая о возрождении отечественной науки и рискуя заманчивые, но крайне туманные перспективы, это деятель проморозил собравшихся еще минут пятнадцать. К тому моменту, когда настала пора выпускать мамонта, из всех присутствующих придушить ирода не хотел только вертолёт. Он железный, ему пофигу. После своего продолжительного выступления, Урюпин стал рассыпаться в благодарностях спонсорам. Нефтяники, газовщики – это понятно. Корейцы и учёные собственной лавочки по продаже дипломов, для краткости именуемой «университет» - тоже ничего нового. А вот что торжественно открыть задвижку загона пригласили директора местной меховой фабрики «Облпоставмех» – тут я насторожился…
А уж когда на сцену выкатился мой сосед по самолёту, тот самый потный хряк, сопровождаемой парочкой топ-моделей (одна из моделей здорово напоминала ту, плоскогрудую, с фотографии), вот тут я присвистнул! С чего бы ему такая честь? Я всё терялся в догадках, пока довольно тепло одетые топ-модели нехотя показывали ножки в сетчатых чулках холодному весеннему ветру. Вовремя я сообразил отлепить от них взгляд (а ножки между тем синели и покрывались пупырышками, словно окорочка бройлеров) и глянуть на старика. Он по-прежнему дежурил возле трейлера, но на этот раз совал в дыру на левом борту банан (чёрт, и тут меня преследуют бананы!). Из дыры появился кончик хобота с характерным «пальчиком», обвил банан и скрылся.
– Это, – зашептал я, тыкая пальцем в сторону, дыры, – и есть тот самый мамонт?
– Можно и так сказать… – неопределённо пожал плечами дед. А потом вдруг спросил: –Ты тут мне подмогнёшь, а? Выпускать-то двери открыть надобно.
Честно сказать, неудобное предложение. Мне бы поснимать ещё. А с другой стороны, ближе десяти метров прессу к фргону не пускали. Якобы, чтоб чего плохого не вышло. А может, чтоб мамонта не могли получше разглядеть? Может, он больной какой-нибудь? И вместе с ним клонировался какой-нибудь опасный «мамонтовый грипп»?..
Пока я терялся в догадках, Урюпин разглагольствовал о том, как тяжело было найти подходящие для клонирования ткани молодой мамонтихи Юлечки. Сколько отдали на вознаграждение оленеводам, которые хотели продать находку на чёрном рынке. Как таинственно исчез мамонтёнок Юлечка прямо из лаборатории, что, конечно же, является происками врагов русского народа. Про то, что слухи, о появлении очень похожей на Юлечску туши на палеонтологическом аукционе в Германии – вздор и провокация. Про то, как директор цирка подарил слониху Зиту их маленькому частному университету, чтобы у клона Юлечки была заботливая мама (и эту слезодавительную фразу я занёс в блокнот). Как Гудейкон Аксикович – Урюпин кивнул на старика, и тот враз приосанился – заботился о матери и приплоде. Защёлкали фотовспышки, я тоже не упустил сделать пару кадров изблизи. Но старик после слов Урюпина как-то поник, потух. Про корейцев, поделившихся технологией клонирования, ещё говорил Урюпин…Про «Облпоставмех» что-то невнятное пробурчал. Но я его уже слушал вполуха.
Откуда-то из-за сцены вывалился, поддерживаемый давешними топ-моделями, губернатор края. Красноносый и неподходяще-весёлый. Явно коньяка ему накапали в подсобке, чтоб задобрить. Похоже, перестарались. Губернатор махнул рукой и гаркнул:
– Ну, ёбнули! Давайте, сынки!
Из хрипящих, простуженных колонок зазвучало нечто, отдалённо напоминающее торжественный марш. Дед махнул мне, чтобы я взялся за одну из ручек фургона. А остальная пресса отошла, как полагается, на десять метров. Ну и дилетант я! Не моё дело – участвовать в эпохальных исторических событиях. Моё дело – снимать о них репортажи. Вот только деваться куда-то уже поздно. Директор «Облпоставмеха» шустро, как молодой кабанчик, подскочил к фургону и отпёр засов. Тут же, взвизгнув, отбежал на те же 10 метров. Да ещё мелкими глазками на меня сверкнул, видать, припомнил, скотина.
Я и дед остались наедине с мамонтом. Аккуратно потянули дверцы фургона в стороны. Вдруг эта зверюга сейчас рванёт на волю, едва почуяв свободу и сметёт нас с дедом в стороны к чертям собачьим? Мы уже раскрыли дверцы, а ничего так и не происходило. Не тосковала душа мамонтячья по родной тундре?
Как говорится, немая сцена. В свете вспышек фотоаппаратов можно было различить, как в глубине фургона шевелилась массивная лохматая гора. Ну а чего Урюпин хотел? Это животное в стрессовой ситуации, а не фотомодель с заоблачным гонораром! Как его теперь выковырнуть? Я с запозданием вспомнил, что среди присутствующих нет ни одного зоолога нормального или животновода. Даже Зимова из «Плейстоценового парка» не пригласили, а он бы тут был кстати…
– Ну, драть мать вашу за ногу! Чего там такое? – Речевой стилист губернатору не помешал бы, но в целом присутствующие были с ним согласны.
– Бери ту швабру, – кивнул мне Аксикович на инструмент, прилаженный к внутренней стенке фургона, – и шуруй за мной.
Интриги-скандалы-расследования, мать вашу! Взял, шурую, что теперь? И тут я услышал то, чего не должен был слышать. Дедок ласково шептал:
– Зитушка моя, матушка! Запугали тебя эти ироды. Давай родная, погуляй по снежочку, я тебя потом приючу! Давай, хорошая…
Одними губами старик шептал мне, давай, шуруй шваброй под мохнатой жопой, она и пойдёт. Я заработал шваброй. Старик показал мне большой палец: точно, не пидарас! Мамонтиха начала было вставать. И тут я заметил: что-то не так с её шерстью. На холке она отстала, явно содравшись об стенку. Из-под разрыва отчётливо проступала слонячья кожа. На обратной стороне отвалившейся шкуры вырисовывалось клеймо «Облпоставмеха» и виднелся характерный шубный шов. Срань господня, зачем я это увидел? Сенсацию из этого все равно не сделать – погибший по собственной дурости журналист – это вам не жертва, павшая за свободу слова.
Налюбоваться собственным приговором мне не дали. Раздался выстрел. Пока не в меня, в воздух. Палил Урюпин из охотничьей двустволки. Слониха загудела и, смачно ободристав пол от страха, кинулась наружу. Мои коллеги по цеху и прочий бомонд встретили её радостным гиканьем и улюлюканьем. После того, как Зита обдристалась в видеосъёмках ведущих каналов, пыл присутствующих как-то поутих. Зверюга с непостижимой для такого огромного тела ловкостью странным, но бодрым аллюром учесала в даль светлую. Следом, азартно взрыкивая движками, помчались джипы. Над всем этим безобразием размахивал лопастями вертолёт. Снимки вылетевшего из фургона мамонта и умчавшегося в закат, задрав хвост, мамонта я все же сделал. Руки замерли, я уж думал, пальцы не согну.
Старикан между тем самодовольно закурил очередную папиросу и смаргивал с глаз скупую мужскую слезу несколько театральным жестом.
– Что, отец, печально расставаться?
– А то нет? – Дед сунул в зубы папиросу и хитро блеснул сухим глазом. – Я ж за Зитой, как за дитём малым ухаживал. Ей-то, бедолаги, погоды наши не по нутру были – столько хлопот, затейница, доставляла.
– Зита? – Я смотрел вслед маячившим на горизонте джипам. – Индийская слониха, которая суррогатная мать мамонта?
Фотоаппарат никак не хотел залезать в чехол, а замерзшие руки его уже еле удерживали. Дедок снова прикрыл глаз морщинистой ладонью, а плечи его мелко тряслись, якобы от сдерживаемых рыданий.
– Ты ж журналисть? Вот тебе и сенсацыя! – хрипло засмеялся старик. Приладил швабру на место, достал пыльную катомку, прежде замаскированную под поломойную тряпку и закинул её себе на плечо.
– Ты-то как, отец? Урюпин ведь явно умеет дела проворачивать. Он такое с рук не спустит.
Старик ловко выудил из жердей пару досок, оказавшихся самодельными лыжами и ловко приладил их на ноги.
– Чего я-то? Насрал ироду в карман – пущай меня в тундре поищет! А там найду Зиточку, и потихоничку-полегонеку, авось и до Индии дойдём, в Ганге там купаться будем.
…Где-то по тундре от операторов удирал сенсационный мамонт, причем, гораздо более сенсационный, чем думали мои коллеги. Я думал о предстоящих четырёх часах в салоне пассажирского самолёта и надеялся не заработать клаустрофобию. Уж слишком там тесно, как в гробу.
***
До дома я добирался вместе с ребятами из «первого». Пришлось задницей перед Сашкой повилять, но он даже рад был. Даже попробовали трахаться в самолёте. Только очень уж неудобно, когда член где-то над толчком болтается. Да и звукоизоляция не к чёрту внутри самолёта… Зато прикрыли меня ребята, когда по дороге в аэропорт к нам попытались с детальными расспросами пристать трое очень характерной наружности. Журналистское удостоверение серьёзного канала всё-таки полезная штука! Пока оператор из группы (косая сажень в плечах, всю технику на себе таскает), объяснял молодчикам, что они не правы, Сашка прижимал моё лицо к своей груди. И куртку мне свою дал, чтоб я не слишком светился…
Легко не быть пидарасом, когда в любой момент можешь обуться в лыжи и свалить в тайгу. А вот меня что-то держит на этой непредсказуемой и порой фантастической работе!
Едва сдав репортаж, я взял отпуск за свой счёт и резво уехал вместе с Сашкой за границу. На всякий случай. Приехав же узнал, что Урюпина «слили», кому-то он всё-таки забыл откатить и теперь сидит в следственном изоляторе.
Летом, делая репортаж из Сочи, встретил на городской набережной старика с хитрыми-хитрыми глазами, зазывающего народ сфотографироваться со слоником. Ну здравствуй, Гудейкон Аксикович! Здравствуй, Зитушка!