Автор: Лютый зверь
Категория/Рейтинг: G
Жанр: POV, Если кто знает, пусть подскажет
Пары/Персонажи: - Бьякуя/Хисана
Статус: - Продолжение уже написано
Предупреждение: - Есть рассуждения Бьякуи о чести и долге
Содержание: - краткое содержание первого арка с т.з. Бьякуи
Дисклеймер: - принадлежат Кубо Тите
Размещение: только с моего согласия
Портрет
БЕЗУПРЕЧНОСТЬ.
Часть первая. Портрет.
Расстались мы; но твой портрет
Я на груди моей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою
И новым преданный страстям,
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный – все храм,
Кумир поверженный – все бог
М.Ю. Лермонтов
Я на груди моей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою
И новым преданный страстям,
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный – все храм,
Кумир поверженный – все бог
М.Ю. Лермонтов
Это утро такое же, как и прочие. Я, как и всегда, начинаю его разговором с тобой. Это не изменено на протяжении уже очень многих лет, но мне не в тягость. Я счастлив, начинать каждое утро с разговора с тобой, любимая. Мне очень не хватает твоих ответов, твоего запаха, твоего голоса, твоего тепла.
Я возжигаю благовония у твоего портрета и ставлю свежую хризантему. Ее лепестки белы, как снег на вершине Фудзи. Так и должно быть.
Я очень скучаю, но об этом я тебе не скажу. Не хочу, чтобы ты волновалась. И я больше не оплакиваю тебя. Те слезы, что скатились по моим щекам, когда я держал твою стынущую руку, были последними. Не помню, плакал ли я хоть когда-нибудь до этого. Наверное, те слезы были единственными в моей сознательной жизни. Мне до сих пор стыдно за них, но не жалею ни об одной слезинке – они были о тебе.
- Доброе утро, Хисана. Сегодня будет еще один день без тебя…, я привык, не переживай. Знаешь, Рукию отправили в Генсей. Я уверен, что с ней все в порядке. Она так похожа на тебя… В отряде все по-прежнему, если не считать нового лейтенанта. Это мальчик, который был дружен с Рукией, я помню его. Я уже говорил о нем, это тот самый, который ворвался, когда я предложил твоей сестре вступить в семью. Думаю, он бы тебе понравился. Мне пора идти, Хисана, до вечера.
Я закрываю створки буцудана, посмотрев, на прощанье в твои теплые, добрые глаза. Как же мне тебя не хватает. Но даже тебе я не скажу об этом.
В отряде все по-прежнему. Абарай все еще не оставил попыток взглянуть мне в глаза. Все с ним ясно. Первый день в отряде, а уже готов оспаривать лидерство. Он не стоит того, чтобы обращать на это внимания. Пока не стоит. Я вижу его потенциал, но его причины смешны и лишь тормозят его. Даю ему задания, чтобы направить его стремления в нужное русло. Лет через десять может и будет из него толк. Но до чего, же он наивен. Вот опять старается посмотреть в глаза и скрыть свою неуверенность. Мне не стоит думать об этом, даже замечать не стоит.
Закончив с лейтенантом, иду на собрание капитанов. В последнее время это стало лишь данью обязанности. Я люблю традиции, но не люблю, когда они теряют смысл, надеюсь, сегодня собрание пройдет спокойно. Насколько это возможно, учитывая характер и взаимоотношения некоторых капитанов.
Собрание было таким же пустым и бессодержательным, как и все прочие в последнее время. Это хорошо. Это значит, что мы добились некоторой стабильности. Все слишком давно спокойно, и люди расслабились. А вот это уже плохо. Если так пойдет и дальше, нас могут ожидать безответственность и нарушение дисциплины и, как следствие – неприятности.
После собрания Ичимару снова тратит мое время. Когда же он, наконец, наиграется? Но должен признать, он довольно быстро оставляет меня в покое. Подошедший, сразу после Ичимару, Кьераку распространяется о лейтенантах, пытаясь втянуть меня в разговор, но мне не интересно, и я ухожу на территорию своего отряда. Сегодня предстоит много бумажной работы. Думаю, это к лучшему. Затянувшееся спокойствие грозит ослаблением дисциплины, в таких случаях бумажная работа очень способствует собранности. Абарай уже освоился, и ему вполне можно поручить значительную часть работы. Заодно и дурь из головы выбьет.
Я иду в кабинет, по пути размышляя о том, что работа стала для меня спасением. Это смешно и, может быть, где-то жалко, но если бы я не окунулся с головой в работу, я, возможно, сошел с ума. Мое рвение было оценено, и я получил звание капитана, а с ним еще больше работы. Это было своевременно, я был так занят, что временами мог отвлечься от гложущей сердце тоски по своей возлюбленной жене и чувстве вины. А потом появилась Рукия… Мне стыдно, за проявленную слабость, но тогда я не мог смотреть на нее из-за поразительного сходства. К счастью, ее громкий голос и форма синигами абсолютно не вязались с образом моей милой Хисаны, и я смог полюбить девочку, как нашу сестру. Вот только говорить с ней мне все еще сложно. Девочка – живое напоминание о моем проступке. Я делаю все, чтобы искупить причиненное зло и не остановлюсь. Я так решил.
Абарай встречает меня в кабинете. Какой это все же наивный ребенок. Он действительно полагает, что его страх и преклонение, граничащее с алчностью, никто не видит? Полагаю, он не стал до сих пор посмешищем исключительно благодаря силе. Нужно давать ему больше работы, недоставало, чтобы репутация шестого отряда пострадала из-за одержимости лейтенанта. И я так и делаю.
***
- Доброе утро, Хисана. Скоро месяц как Рукия в командировке, но от нее до сих пор нет известий. Так как Укитаки снова на больничном, возможно отсутствие данных результат некомпетенции третьих офицеров тринадцатого отряда. В конце концов, там до сих пор нет лейтенанта. Думаю с Рукией все в порядке. В отряде все хорошо. Новый лейтенант оказался не только силен, но и организован. Он справляется и даже обзавелся последователями. Это приятная неожиданность, учитывая, что он выглядит как дикарь. Мне пора идти, Хисана. До встречи.
Собрание капитанов прошло спокойно. Кое-кто из капитанов был явно разочарован отсутствием препирательств или хотя бы повода для оных. Все слишком спокойно. Не могу отделаться от чувства, что что-то назревает.
Абарай по-прежнему смотрит на меня с дикой смесью страха, вызова, преклонения и жадности. Он явно не знает своего места, но хоть хватает ума вести себя как положено. Ничего, пара лет и сам все поймет, если не обломают. Мне нравится его стремление к совершенствованию. Если так пойдет и дальше, мы сработаемся.
Рукия. Слишком долго нет от нее вестей. Пожалуйста, пусть с тобой будет все в порядке, иначе… что я скажу Хисане?
***
Еще один день в череде таких же. Пустых и никчемных без возлюбленной. У меня есть только долг. И этот долг требует от меня найти и забрать сестру из Генсея. Я не понимаю, почему нас послали вдвоем с Абараем. И одного из нас вполне хватило бы для выполнения такой простой миссии. Совершенно бессмысленно сдергивать для таких целей капитана, не говоря уж о том, что Рукия служит в другом отряде. Но это к лучшему, что послали меня – преступления членов дома Кучики могут смыть лишь члены семьи. Даже не знаю, что теперь скажу Хисане.
Нашли мы беглянку быстро. К моему удивлению, она попыталась оказать сопротивление. Зачем? Есть ли смысл жить вне закона? К тому же, хоть преступление и серьезное скорей всего ее ждет лишь временное заключение под стражу, а вот попытка сопротивления удлинит и без того серьезный срок. Да и бессмысленно: Абарай силен, а с тех пор как стал моим лейтенантом, стал еще сильнее.
Оказывается, довести Абарая до белого каления еще проще, чем я думал. Малолетний Квинси с легкость добился этого всего лишь несколькими фразами. Это меня не удивило, а вот то, что Квинси пытается оградить от неприятностей синигами стало неожиданностью. Впрочем, все это не имеет особого смысла. Смысл был в рыжем мальчишке, похитившем силу сестры. Он был похож на Каена. Я понимаю Рукию, в самом деле понимаю, но не могу ей позволить увязнуть в этом еще глубже. Ради Рукии я должен прекратить это все как можно скорее и по возможности бескровно. Я блокирую его силу. Но нахальный, рыжий мальчишка не понимает, что лишь тянет Рукию на дно. Раз так:
- Значит эта рука у тебя лишняя?
Этого оказалось достаточно, чтобы Рукия взяла себя в руки. Все верно Рукия – ты Кучики. Это большая ответственность и еще больше обязательств. Я горжусь тобой Рукия – ты понимаешь это. Мы возвращаемся в Soul Society.
Прости меня, Хисана, прости, я не смог уберечь Рукию. Я надеюсь, что Укитаки поправится и выступит на защиту своей подчиненной. Как ее брат, я не имею морального права вмешиваться, родственные привязанности лишь мешают исполнению правосудия. Сейчас я лишь могу ждать вынесения решения.
***
После смерти Хисаны, во мне лишь пепел. Но я никогда не винил ее в том, что она так жестоко покинула меня. Даже сходство, необычайное сходство сестры… Глупо. Сходство Хисаны и Рукии… оно обманчиво и иллюзорно. Невероятным оно кажется только в первые мгновения. Я очень удивился, когда услышал грязные слухи-предположения о том, зачем я принял Рукию в семью. Лишь слепец назовет их копиями, они разнятся как свет и тьма. Даже если бы я был настолько низок, я бы не смог воспринять Рукию как замену Хисане. Как будто существует замена моей возлюбленной?! Подобное омерзительное предположение настолько удивило меня, что я даже помнится, не возмутился и не оскорбился. Эти чувства пришли позже. И стараясь оградить Рукию от этой грязи, я стал уделять ей еще меньше внимания. Разумеется, я предпринял некоторые шаги, чтобы эта мерзость не достигла ее. Но увидев портрет Хисаны, она вероятно и сама пришла к подобным выводам, во всяком случае, одно время девочка словно ждала от меня чего-то. Возможно, просто братского тепла или хотя бы разъяснения причин, по которым я ввел ее в дом Кучики. Тогда я не знал как ей объяснить, да и не считал нужным: поступки людей красноречивее любых слов. Мне казалось того, что я назвал ее сестрой вполне достаточно…
Этим утром я впервые не мог сказать Хисане ни слова. Даже поздороваться не смог. Я, молча смотрел в лицо любимой, не в силах произнести хоть звук. Да и что я мог сказать?
Вчера Рукия приняла мое решение не видеться с нею как положено. Я горжусь тобой Рукия. О себе я такого сказать не могу. Я знаю, что это решение не столько главы дома, сколько человека, которому больно видеть свою сестру в таком положении. Но я должен все сделать правильно хотя бы сейчас.
Что я сделал не так? Где ошибся? Ответа нет, да и сейчас он бессмыслен. Искать его следовало раньше. Теперь я могу лишь принять это. Принять как глава дома и как брат.
Я пошел на могилу родителей, по пути размышляя о причинах бездействия Укитаки. Это не в его стиле оставлять подчиненных в сложных ситуациях. Может, он еще не знает? Чем же заняты его подчиненные, что не сообщают такую важную вещь, как смертный приговор члену отряда? Впрочем, время еще есть. Никогда я не желал Укитаки скорейшего выздоровления столь сильно и искренне. Пожалуй, я все же эгоист.
Но и у могилы родителей я не нашел ответа или облегчения. Неужели все бессмысленно? Неужели мне придется смотреть, как единственный близкий человек будет развеян мощью Сокиоку? Я в растерянности и не знаю что делать. Я глава дома Кучики и должен действовать как глава дома, даже если все в груди рвется от боли. Я сделал свой выбор. Укитаки, я надеюсь на тебя, но не могу помочь. Я не предпринимаю ничего. Самая худшая из позиций. Я просто жду. Пока я просто жду. Пора возвращаться в отряд. Я не имею права в такой ответственный и сложный момент бросать отряд. А имею ли я права бросать Рукию?
Абарай скоро сорвется. Что ж, если так, то от него не будет проку и в дальнейшем. Он должен, обязан служить Обществу Душ, каким бы оно не было. Таков наш долг, долг синигами. И как бы тяжело нам ни было, как бы мы не относились к закону, царящему тут, мы опора самого существования Soul Society. Мы не имеем право на колебания или эмоции. Абарай, ты выбрал меня своим кумиром, так не подведи ни меня, ни себя.
***
Вторжение риока только ухудшило ситуацию. Теперь я не надеюсь, что Совет Сорока Шести изменит свое решение в пользу Рукии. В свете этого происшествия они просто не могут поступить иначе, не потеряв лицо. Теперь даже вмешательство Укитаки не спасет Рукию. Все кончено.
Абарай все же сорвался и пошел геройствовать в одиночку. Глупец. И как, по его мнению, это могло помочь Рукии? Даже если бы он и победил, на судьбе Рукии это уже никак не сказалось. Все зашло слишком далеко. А он еще и проиграл. Нашел время. Я разочарован. Неужели он не понимает, что подводит нас всех: синигами, отряд, Рукию? Я приказываю взять его под стражу. Этот упрямый осёл вполне способен удрать из больницы и натворить еще глупостей. Я понимаю, почему он не посоветовался со мной; он преклоняется передо мной и боится меня. Но почему, почему он стал действовать в одиночку. Сейчас раскол среди синигами опасен как никогда. Потом решу, что с ним делать. А ведь я питал такие надежды на Абарая. Жаль.
***
Калейдоскоп событий выбивает из колеи большую часть Готей-13. Все рушится. Это помогает мне не зацикливаться на Рукии. Где-то в самой глубине души…, но нет! Я не имею права. Я просто должен поступать по закону. Я уже достаточно нарушал его, и кому это принесло счастья? Хисана погибла, Рукия приговорена к смертной казни – это все следствие моего эгоизма и моих преступлений. Значит, мне это и исправлять. Я иду к Башне Раскаяния.
Почему? Почему даже сейчас клан Шиба помогает Рукии? Почему они, а не я? Может в этом их свобода? Но и к чему их это привело – они изгнаны из великих родов. Я же не могу рисковать репутацией дома, идя на поводу у собственных желаний. Достаточно моих прошлых эгоистичных проступков, теперь я должен думать не о своих желаниях, а о том, что лучше, правильнее для семьи и для Общества душ – это мой долг. И в этот раз я его исполню до конца.
Я не убил мальчишку Шиба из благодарности за попытку спасти Рукию. Злость и отчаяние переполняли меня и я...
Укитаки. Укитаки остановил меня. Хотел бы я знать, чем он был занят до этого. До того как все зашло так далеко. И хотел бы я знать, сорвался ли я если бы не почувствовал его рейацу? Было ли это лицемерием с моей стороны?
Рыжий ребенок все же добрался сюда. Но что он может? К чему все это? Лучше принять все достойно. Рукия пыталась ему это объяснить. Рукия. Вот какой ты можешь быть. Было ли тебе хоть раз так же весело в моем доме? Эти мысли – слабость. Я должен! Я должен поступить правильно! Должен!
Йоруичи. Ну какой же хаос без тебя? Но я уже больше не тот вспыльчивый мальчишка, в этот раз ты не сможешь заставить меня поступать так, как угодно тебе. Но и в этот раз я проиграл ей. Это не важно. Рукия осталась в Башне, а с остальным разберется Укитаки. Три дня, Йоруичи? Это уже ничего не изменит.
Как же больно… Хисана…
***
Хаос ширится и распространяется. Кто бы мог предположить, что в Soul Society может произойти нечто подобное? Нарушение закона, чехарда с казнью преступника из благородного дома, вторжение риока, убийство капитана, сражения между старшими офицерами, вплоть до капитанов, побег арестованных лейтенантов, капитаны проигрывающие риока, да не кто-нибудь, а Зараки и Куроцучи. Мне кажется, что наступает конец всему. Что ж, я встречу конец так, как положено главе дома Кучики. Если бы я мог, то встретил бы конец вместе с Рукией, но это бы значило бросить дом Кучики на произвол судьбы. Все что я могу: быть рядом с Рукией в ее последний час. Я буду рядом, Рукия…
И снова я не смог сказать Хисане ни слова. Я лишь смотрел на портрет и мысленно просил прощения за нарушенное обещание. Обещание, данное самому дорогому человеку…
Я уже шел на Сокиоку когда почувствовал рейацу Абарая. Как его капитан я не мог это проигнорировать. И что теперь? Неужели ты на что-то рассчитываешь, Абарай Ренджи? Это бессмысленно – ты ничто против меня. Но я пытаюсь убедить мальчишку, в конце концов, он дорог Рукии. Думал, я не знаю? Глупо и наивно.
Что теперь, Абарай? Что ты чувствуешь, стоя против меня? Ты всегда хотел превзойти меня, я видел эту жажду в твоих глазах. Думаю, не только я. Идеала достигнуть захотелось? А без кумира что, жить не интересно? Может при твоем-то упорстве ты бы и приблизился к своему максимуму. Но до этого еще годы упорных тренировок и боев, а сейчас это пустая трата времени. Я сам рано стал капитаном, поэтому ты так стремишься сравняться со мной? Еще бы, остальные капитаны гораздо старше, и естественно их уровень отодвигается в заоблачные дали. Но, Абарай, моя молодость лишь обман. Отступи, Абарай, я не хочу тебя убивать. Клыкам Обезьяны не достигнуть Луны.
Банкай? Откуда? Это не поможет, Абарай. Отступись.
Я же просил тебя, Абарай. Я столько раз просил тебя… Что ж. Это все что я могу сделать для тебя. Меня ждет Рукия, а тебя Унохана, я чувствую ее рейацу. Если ты действительно хочешь дотянуться до Луны, то выживешь. Шансов не много, но ты упрям. Меня ждет Рукия.
Я пришел, Рукия. Я пришел, но не нашел сил взглянуть в твои глаза. Рукия, ты была достойна дома Кучики. Даже сейчас, перед глазами Сокиоку ты держишься, как и положено члену нашего дома. Чем ближе конец, тем сильнее мне хочется занять твое место. Чувствую, что после казни, я готов совершить сеппуку прямо на месте твоей казни. Недостойные мысли. Сейчас, в этот момент, я должен очистить свой дух. Я ДОЛЖЕН принять все. ДОЛЖЕН. ДОЛЖЕН. ДОЛЖЕН.
Укитаки! Что? Я не буду препятствовать тебе, Укитаки.
К этому я был не готов. Но я должен был знать, что Йоруичи не станет бросать слов на ветер. В конце концов, эта женщина единственная, кого я не смог победить. Рыжий мальчишка снова явился. И он стал сильней. Даже, если бы он не разнес Сокиоку, не заметить насколько выросла его сила невозможно.
Казнь Рукии превратилась в фарс, но по-прежнему неизбежна. Ты не спасешь ее, ты просто отстрачиваешь неизбежное, заставляя страдать ее дольше. Ты превращаешь ее страдания в посмешище. Не прощу. В этот раз я пойду до конца.
Название: Безупречность 2
Автор: Лютый зверь
Категория/Рейтинг: G
Жанр: POV, драбл
Пары/Персонажи: - подготовка Бьякуя/Ренджи
Статус: - Продолжение уже написано
Предупреждение: - Ну, пишу-то от лица Бья… так что готовьтесь.
Содержание: - «Потому что я ваш лейтенант»
Дисклеймер: - все права принадлежат Кубо Тите
Размещение: только с моего согласия
Кумир
Часть вторая. Кумир.
Светись, светись далекая звезда,
Чтоб я в ночи встречал тебя всегда;
Твой слабый луч, сражаясь с темнотой,
Несет мечты душе моей больной;
Она к тебе летает высоко;
И груди сей свободно и легко…
Я видел взгляд, исполненный огня
(Уж он давно закрылся для меня),
Но, как к тебе, к нему еще лечу;
И хоть нельзя – смотреть его хочу…
М.Ю. Лермонтов
Чтоб я в ночи встречал тебя всегда;
Твой слабый луч, сражаясь с темнотой,
Несет мечты душе моей больной;
Она к тебе летает высоко;
И груди сей свободно и легко…
Я видел взгляд, исполненный огня
(Уж он давно закрылся для меня),
Но, как к тебе, к нему еще лечу;
И хоть нельзя – смотреть его хочу…
М.Ю. Лермонтов
Почему я жив? Почему Ренджи остается рядом? Разве он не разочарован? Я подвел всех, кого мог. Я проиграл. Там, на скале Сокиоку, вместе с кенсенканом разбился смысл моего существования.
Кумир низвергнутый, от него отворачиваются, такова уж натура людей. Почитатели идеала особенно самые рьяные не прощают ему ошибок и тем более поражений, так почему? Почему Ренджи до сих пор не отворачивается от меня? Я не понимаю. Я спросил, но нам помешали. Сейчас я смотрю в окно. Ренджи пошел искать Рукию.
Рукия. Я рад, что теперь с тобой все в порядке. Теперь ты в безопасности, Рукия. Я не могу забыть, как ты рвалась ко мне, пока надо мной колдовали умельцы четвертого отряда. Я никогда не надеялся, что ты полюбишь меня. И я рад, что ты решила остаться в Soul Society.
Голова болит. Но это ничто по сравнению с тем ударом, который был нанесен моей гордости. Я немного посплю.
***
Я потребовал, чтобы меня как можно скорее отправили в поместье. Мое здоровье довольно быстро окрепло. Рукия поправляется медленно, но при данных обстоятельствах это даже к лучшему. Вместо нее в Генсей был отправлен Ренджи. Я не возражал. Зачем ему оставаться рядом с проигравшим? Я буду скучать.
Себе я могу признаться, что восхищение и преклонение этот мальчика льстило мне. Нет таких людей, которые были бы равнодушны к признанию со стороны других. Приятно, когда тебя считают совершенством, особенно если ты столько работал над собой. Нет, я стремился к совершенству не ради признания других – я стремился к нему ради него самого. Это был мой путь. Конечно, я признан многими, но в Ренджи была та ярость и неукротимость, а главное искренность, что выделили его из ряда других. Смешно. Весь Сейрэйтэй считает меня образцом истинного синигами, а я так озабочен мнением собственного лейтенанта. Я даже на собрания лейтенантов хожу.
Интересно, когда Ренджи возненавидит меня? Ведь я разрушил все его чаяния. Идеал, да? Возможно, я был идеален в какой-то момент. Никто не может быть совершенен, во всяком случае, долго. Был момент, когда я максимально приблизился к этому, и в этот момент я получил признание Общества душ. Но момент прошел, жизнь идет дальше, и я вместе с нею. Я синигами, не бог, не идол. Я движусь по пути жизни вместе со всеми. Я проиграл. Я оказался не прав. Теперь я никому не могу служить примером, и ни для кого не являюсь «совершенным». А значит, вся та страсть, что Ренджи направлял на меня, не может не обратиться в ненависть за то, что я посмел измениться. Посмел проиграть, посмел ошибиться, посмел перестать быть «совершенством». Почему меня это так волнует? Неужели мне так важно мнение других? Мне Кучики Бьякуе? Чушь! Себе я могу признаться: мне важно лишь мнение Ренджи. Я уже видел в нем нечто вроде приемника. Теперь все кончено – я низвергнут.
***
Ренджи вернулся. Теперь он не боится смотреть мне в глаза. Я перестал быть недосягаем. Ренджи еще не овладел своим банкаем в полной мере, на это потребуется еще лет десять. Но это незначительный срок для нас. Глупый Ренджи, ты думаешь, что осталось совсем немного. Меня радует это твое заблуждение. Значит, ты все еще равняешься на меня. Что ж после моего поражения неизбежно, что ты стал смотреть на меня другими глазами, но тебе я не проигрывал, и ты очень скоро об этом вспомнишь. Как ты тогда сказал: «Я ваш лейтенант»? Я тоже это помню и понимаю.
Иногда я себя спрашиваю, почему меня так захватила игра с Ренджи? Я не нахожу ответа. Есть и талантливее его и сильнее, почему же Ренджи? Неужели только из-за огня в его глазах? Кто я теперь для тебя, Ренджи? Ты ведь не просто хочешь превзойти меня. Может, это твое стремление помогает мне не расслабляться? Тобой движет гордыня и зависть. Ты хочешь не просто превзойти меня – ты хочешь сломить и покорить гордеца, посмевшего стать на самом верху. Тебе унизительно быть ниже, зависеть от меня, тебя мучит сама мысль, что я лучше, что легко делаю то, что ты не можешь, даже разрывая тело от напряжения. Я вызов для тебя, но и ты вызов для меня. Ты смог на какой-то миг дотянуться до краешка Луны. Но больше я не позволю тебе приблизиться ко мне настолько. Жажда завоевания – вот что горит в твоих глазах, Ренджи. Осознаешь ли ты это?
Я не позволяю ничему из этих мыслей отразиться на моем лице. Ты вернулся, лейтенант, приступай к работе. И он приступает. Все как прежде, кроме взгляда. Работа, отчеты, собрания, тренировки, уничтожение пустых – все идет своим чередом. Все, только взгляд Ренджи жадный и голодный преследует меня.
Название: Безупречность 3
Автор: Лютый зверь
Категория/Рейтинг: G
Жанр: POV, что-то подозрительно похожее на романтику
Пары/Персонажи: - Бья и Ренджи
Статус: - закончен
Предупреждение: - Ну, пишу-то от лица Бья… так что готовьтесь.
Содержание: - Бья не знает, чего хочет, но знает, чего хочет Ренджи
Дисклеймер: - все права принадлежат Кубо Тите
От автора: - Есть некоторая незавершенность, но, по моему мнению, это к лучшему.
Размещение: только с моего согласия
Противостояние
Часть третья. Противостояние.
В простосердечии невежды
Короче знать я вас желал.
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.
Без вас – хочу сказать вам много,
При вас – я слушать вас хочу:
Но молча вы глядите строго,
И я, в смущении, молчу!
Что делать? – речью безыскусной
Ваш ум занять мне не дано…
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
М.Ю. Лермонтов
Короче знать я вас желал.
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.
Без вас – хочу сказать вам много,
При вас – я слушать вас хочу:
Но молча вы глядите строго,
И я, в смущении, молчу!
Что делать? – речью безыскусной
Ваш ум занять мне не дано…
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
М.Ю. Лермонтов
Ренджи подает чай. Возможно со стороны все, как и прежде, но я чувствую, вижу перемены. Ренджи все еще боится меня, но теперь этот страх более конкретный. Он боится меня лишь тогда, когда это действительно нужно делать, а раньше он боялся всегда. Он по-прежнему почтителен и исполнителен, но теперь в его послушании другие нотки, не ускользающие от меня. Внешне все по-старому, но отношения другие.
- Спасибо, Ренджи, можешь на сегодня быть свободен.
- Но, капитан, еще два часа, и нужно еще подбить отчеты, – только посмотрите какой трудоголик! А ведь сегодня лейтенанты устраивают попойку, я знаю.
- Я сам. Так будет быстрее, – Ренджи, способный лейтенант, в том числе, что удивительно, и в работе с бумагами. Но я долго обходился без лейтенанта, и угнаться за мной хотя бы в этом ему не под силу. Вот так-то, Ренджи, ты ни в чем меня не превзойдешь. Я не позволю этому случиться. Только не тебе. Мне необходимо именно твое признание.
Мне постоянно приходилось оценивать людей, предлагающих поддержку. Ежесекундно оценивая характер, возможности, искренность – я не приму того, чье мнение для меня ничего не значит. Слишком большая на мне ответственность, чтобы я мог позволить себе быть легкомысленным или доверчивым. И именно поэтому, Ренджи, я буду держать тебя близко, но никогда не позволю приблизиться, догнать меня. Ты стал одной из немногих моих слабостей.
- Капитан, – ну и откуда такая настойчивость? – Спасибо, капитан, но я останусь на всякий случай.
- Делай, как считаешь нужным, – я пододвигаю к себе последнюю стопку документов, а Ренджи забирает пустую чашку.
Сегодня мне легко работается, может потому что за дверью меня ждет Ренджи. Ждет по собственному желанию, а не по зову долга. Я закончил раньше, чем рассчитывал и решаю отправиться домой. Ренджи вскакивает при моем появлении.
- Раз уж ты остался, Ренджи, будешь за старшего. Я на сегодня закончил. До свидания, – вот так, Ренджи. Я всегда на шаг впереди. Не смей диктовать мне или будешь наказан.
- Ка-капитан! – медленно поворачиваю голову на крик, Ренджи давится следующим слогом. – Есть – за старшего. Всего хорошего, капитан.
Дома я переодеваюсь в домашнее косоде и любимые зеленые хакама, хотя до окончания моей смены еще час. Рукия все еще в Генсее и я пью чай в одиночестве. Вечерние чаепития с сестрой всегда приносили мне удовольствие и странное чувство умиротворения. Даже до предательства Айзена, хотя тогда она была слишком напряжена. Я видел это, но ничего не предпринимал. Мысли о Рукии плавно перетекли к ее другу и моему незабвенному лейтенанту. Вспоминаю его лицо, выражение с которым он сегодня смотрел мне вслед. Мне почти жаль, что я оставил его там, но так нужно. Как далеко может это зайти? Я слишком много думаю о Ренджи. Интересно, почему я думаю о нем, а не о рыжем ребенке, доставившем столько хлопот? Я странно спокоен зная, что Рукия находится в мире живых рядом с этим горлопаном, так похожем на Шиба Каена. Я так доверяю ему? Впрочем, они оба еще дети, и глаза мальчишки, когда он смотрит на Рукию чистые и светлые. Это не сравнить с жарким, жадным взглядом Ренджи. Ренджи смотрит на меня так, словно его терзает жажда и голод, и он умрет если не получит хоть каплю, хоть крошку. Я не хочу верить этому взгляду. Я хочу забыть этот взгляд. Хочу забыть…
Я люблю ночные прогулки. Обычно я гуляю по поместью: у нас прекрасный сад, но сегодня мне почему-то тесно в собственном саду. Решаю пройтись по направлению к источникам. В это время там обычно уединенно, а если учесть что сегодня лейтенанты гуляют, то я точно никого там не встречу. Не знаю, появится ли у меня желание окунуться в источник, но оттуда открывается восхитительный вид, так что я в любом случае не буду разочарован.
Источник оказался совершенно пуст, и я решаю все же насладиться его горячей водой. Контраст прохладного вечернего воздуха и минеральной воды дышащей теплом самой земли заставил меня задуматься о природе контраста вообще. О его плюсах и минусах. Кстати о контрастах, сейчас, сюда целенаправленно приближается знакомая рейацу. Интересно, если бы я с самого начала скрывал свою, пришел бы он сейчас сюда? Все-таки раньше он не пренебрегал вечеринками.
Когда-то Ренджи сказал, что он бродячий пес до мозга костей. Если это так, то почему ты везде следуешь за мной, идя по следу рейацу, словно по запаху? Или ты решил приобрести хозяина? Так выбрал бы кого другого! Скромнее надо быть, Ренджи. Но, впрочем, скромность никогда не входила в число твоих достоинств. Ты яркий и дерзкий. Да еще и у Куросаки Ичиго нахватался всякого.
Ренджи не стал ходить вокруг да около, а сразу направился ко мне. Ты всегда такой.
- Добрый вечер, Ренджи, – а кстати, когда я начал называть тебя по имени? – Хочешь присоединиться?
- Если можно, капитан, – интересно, Ренджи в принципе может выглядеть покорным? Я видел его разным: дерзким, даже наглым, испуганным, почтительным, даже тихим видел, но вот покорным – ни разу.
В ответ я пожимаю плечами и снова смотрю на луну. До полнолуния еще четыре дня, но белый диск с изъеденным краем светит ярко, и щедро льет призрачно-голубоватый свет, превращая окружающий пейзаж в картину из сна или старую гравюру.
Ренджи шелестит одеждой, а потом по воде идет рябь, и мой неукротимый лейтенант шумно выдыхает где-то рядом. Я поправляю полотенце на голове. Не то чтобы я собирался игнорировать Ренджи, просто не вижу тем для разговора. Да и смысла разговаривать с ним сейчас не вижу.
- Капитан, – шелестит Ренджи. Даже странно, как этот крикливый малец умудрился сказать тоном, удивительным образом сочетающимся с окружившей нас ночью, я поворачиваю к нему голову и смотрю.
- Капитан, могу я попросить? – а ты осмелел в последнее время. Или я даю повод?
- О чем, Ренджи?
- Капитан, я обычно тренируюсь с Иккаку, но его посылают в долговременную командировку… и я хотел бы просить вас помочь мне с тренировкой банкая. Я знаю, это дерзость, но мне больше не к кому обратиться.
- Тренировка банкая?
- Да, капитан.
- И чем тебе мог помочь третий офицер? Разве у него есть банкай? – ну, я-то знаю, что есть, но вот что ты мне сейчас ответишь?
- Банкай? У Иккаку? Он просто мой семпай… и он... – Ренджи тушуется. Ох, Ренджи… я вижу тебя насквозь. Лучше бы я не видел, тогда я бы спокойно отказал тебе, но зная о твоей жажде, я не могу не принять вызов. Ты сам стал вызовом мне.
- Так вы согласны, капитан?
- Пожалуй. Но тебе придется постараться, чтобы мне не было скучно.
- Я постараюсь! Обязательно постараюсь, капитан!
- Неужели так не терпится обзавестись собственным отрядом?
- Я… – Ренджи теряется. Что такое, Ренджи? Ты же хотел превзойти меня? Или сам не заметил, как твоя цель ушла на другой виток? Похоже, ты не до конца отдаешь себе отчет в собственных чувствах. Тебе следовало быть честнее, Ренджи. Мне почти доставляет удовольствие наблюдать за битвой эмоций на этом всегда дерзком и уверенном лице.
- Нет, капитан, – Ренджи, наконец, нашел нужные слова. – Просто я хочу быть достойным вас.
«Просто быть достойным». Ложь! Ты хочешь сломить меня, Ренджи. Однажды проявленная слабость до сих пор выходит мне боком.
- Напрасно, Ренджи. У нас сейчас острая нехватка капитанов.
- Но я еще не готов стать капитаном! А банкай требует умения. Вы сами сказали, что на овладение банкаем в полной мере требуется не менее десяти лет.
- Так ты слушал, что я говорю?
- Я… да я всегда… вас… – Ренджи не хватает слов. Может, поэтому он так опасен для меня, что всегда предпочитает действие словам. Опасен? Я подумал именно так. Поздравляю, Ренджи, ты, наконец, заставил меня относиться к тебе серьезно.
- Капитан, я всегда уважал вас.
- Я знаю, Ренджи. Я буду тренировать тебя дважды в неделю. График сообщу тебе завтра, а ты подумай о том, чего хочешь на самом деле. Я уже достаточно долго пробыл здесь, спокойной ночи, Ренджи.
Я покидаю источник, Ренджи дергается следом, но ограничивается нервным:
- Спокойной ночи, капитан.
Уважаешь, да Ренджи? Ты восхищаешься моей силой, но тебя бесит мое превосходство. Ты все та же обезьяна, что пытается достать луну. Достать лишь за тем, чтобы разорвать ее в клочья. Ты даже не претендуешь на мое место. Ты хочешь победить, а не превзойти. Ты видел меня раненным, слабым, и в твоих глазах были боль и сожаление. Боль и сожаление от того, что не ты довел меня до этого состояния. Ты хоть понимаешь, что тебе не нужно признание других? Тебе нужно только мое признание. Но именно я никогда не признаю тебя сильнее меня. Потому, что тогда ты сметешь меня, как ураган сметает хлипкие соломенные лачужки прибрежных рыбаков.
Что ж, это соперничество скрасит мою жизнь. Слишком долгую жизнь.
***
Я выбрал, как и обещал, два дня, в которые мы тренируемся, если нет заданий или тревоги. В таких случаях Ренджи тренируется на пустых. Огонь в его глазах не утихает не на миг. Он наслаждается каждым мгновением наших тренировок. Даже когда он падает в пыль, покрытый собственной кровью, с его лица не сходит странное выражение довольства. Мелкие ранения и царапины не сходят с него, но он кажется счастливым. Правда, на вопрос: почему он не лечит их, так и не смог ответить. Постепенно он стал задавать вопросы не только о банкае. Я ждал этого и не удивился. Он не глуп, этот Ренджи.
Сегодня я бьюсь в основном кидо. Ренджи оно редко удается, поэтому лейтенант злится и горячится. Это его слабое место, и я безжалостно бью туда. Наконец, Ренджи падает в третий раз.
- Еще, пожалуйста, – хрипит он и голос его – скрип захлебывающегося песком механизма.
- Достаточно, Ренджи.
- Но я могу еще!
- Можешь. Но у нас тренировка, а не состязание. Хватит – значит хватит.
- Да, капитан. – Ренджи устало садится и облокачивается спиной о большой камень. Их тут много, беспорядочно раскиданных по полигону. Я осматриваю рытвины и обломки скал – следствие наших постоянных тренировок.
- Пора подавать заявку на ремонт тренировочной площадки шестого отряда. Ренджи, займешься этим завтра же, чтобы успели до следующей тренировки, – до следующей не успеют. К тому времени только подготовятся, а вот к последующей могут успеть, если Ренджи все сделает правильно. Лейтенант согласно кивает головой.
- Есть, капитан! – он тяжело сглатывает. Ясно, обезвожен и хочет пить. Он облизывает губы, но сейчас в пересохшем рту нет слюны, и парень не чувствует и тени облегчения.
- Идем, Ренджи, составишь мне компанию к чаю.
- Да, капитан! – Ренджи подскакивает так, словно не он только что соскребал себя с песка. Ох, и что мне с тобой делать, Ренджи?
- Не хочешь?
- Да я… капитан, да я… с радостью… я…
- Тогда идем, Ренджи.
- Да, капитан! – вы только посмотрите, какой бодрый. Может и правда следовало его еще немного погонять? А толку? Ренджи невероятно способен, но тренировки с кидо для него сущий кошмар, и его усталость не физического свойства.
Мы идем пить чай. Я делаю это не только ради Ренджи, но и для себя. Слишком долго я пил чай в одиночестве – Рукия прочно обосновалась в Генсее, то-то Ренджи туда частенько мотается. Но, справедливости ради надо заметить, что я не против, ведь он приносит мне вести о сестре. К тому же мне нужно отдыхать от его страсти. Мои дух и тело скованы слишком многими ограничениями, наложенными положением, я при всем желании (даже если бы оно и имело место быть) не смог бы дать Ренджи того, чего он так жаждет. Но сегодня я буду пить чай не один. Это хорошо. Прикажу-ка подать к чаю побольше сладостей.
От формальной обстановки Ренджи напрягается. Ничего, потерпит, я вот каждый раз так пью, и ничего страшного со мной не случилось. Рукия вот тоже поначалу также напряженно держала спину. Ничего, прошло у Рукии, тем более пройдет и у Ренджи. Если тебя так пугает простое чаепитие, как же ты собираешься меня превзойти, Ренджи?
- Капитан, – зовет меня подчиненный, почти допив чашку.
- Да, Ренджи.
- Капитан, я… я хочу быть рядом с вами, не нужно мне никакого капитанства! – ого! Смело, Ренджи. Не ожидал я, что ты так быстро пойдешь в наступление.
- Я просто хочу на вас ровняться. Стать таким, как вы.
- Я капитан, Ренджи. Как ты собираешься стать равным, оставаясь у меня в подчинении?
- Я тоже раньше так думал, но… это не совсем то, чего я хочу. Я был бродячим псом, им и останусь. Бродячий пес не может быть капитаном. Но может стать домашним. Я, конечно, не стану болонкой, но… Вы как вызов для меня. Я вот все думаю, почему именно вы? Взять хотя бы Зараки-тайчо. Я служил у него и знаю, что сильнее его нет. Но даже такой силы мне мало, вернее, мало только силы… не знаю, как объяснить, – Ренджи замолчал, уставившись в почти пустую чашку.
Такого я не ожидал. Не ожидал, что Ренджи будет говорить со мной, чтобы разобраться в своих чувствах. А может он предупреждает меня? Нет, вряд ли. Он еще не до конца разобрался в себе. Ох, Ренджи, не того ты выбрал, не того. Для себя мне давно уже ничего не нужно.
- Просто разрешите мне быть рядом с вами, капитан, – тихо попросил Ренджи и поставил чашку.
- Я не гоню тебя, Ренджи. Кажется, я уже говорил тебе: подумай о том, чего хочешь на самом деле. Ты еще не определился?
- Я… я… быть с вами… наверное… – Ренджи опускает глаза. Давно я не видел его таким. Задолго до тренировок взгляд Ренджи горячий, яростный, полный страсти и жажды борьбы преследовал меня неотступно. А сейчас он смотрит в пол.
- Решай, Ренджи.
Ренджи поднимает глаза, и чувства, пылающие в них, едва не опрокидывают меня навзничь. В затылке становится жарко.
- Капитан. – Ренджи пододвигается ко мне. – Капитан, могу я…
Ренджи тянется ко мне. На миг я теряюсь, и лицо Ренджи слишком близко. Я отшвыриваю его, сопроводив толчок выплеском рейацу.
- Ты совсем потерял стыд, Ренджи. Я разочарован.
- Да я всегда вас разочаровываю! Что мне еще делать?! Вы же у нас идеальны! Долг, чтоб его! А что кроме долга?! Вы же живой, менос забери! Неужели вам не надоело быть одному?!
- Тебя это не касается.
- Меня не касается! Никого не касается! Кто-то же должен беспокоиться и о вас! Рукия сама еще ребенок. За ней бы кто приглядел, а она только и бредит «Нии-сама». Ей не все равно, что с вами. Мне не все равно, что с вами, а вы сами на себя плюете. А я не буду! Хоть убейте, не буду! – Ренджи срывается и кричит.
Ренджи кричит, а я могу только думать о том, что неверно оценил его желание. Неужели я ошибся? Нет. Не может быть. Ренджи слишком жаждет силы, чтобы любить.
- Ренджи. Уходи, Ренджи.
Ренджи вскакивает. Он взъерошен, и глаза его как-то лихорадочно блестят. На какой-то миг мне кажется, что он набросится на меня. Сенбондзакура находится в соседней комнате, но я и так могу скрутить его морским узлом. Вот только не хочется доводить все до крайностей – нам еще работать вместе. Я держу его взглядом, не пускаю.
- Да вы... – вдруг шипит Ренджи и выскакивает вон. Ну, хоть Забимару не забыл.
Знал бы, во что выльется это чаепитие – ни за что не пригласил бы. Эх, Ренджи, Ренджи.
Я поднимаюсь и иду в сад. Сегодня луны нет. Может, все же Обезьяна добралась до нее? Я иду вглубь сада, подальше от дома, где произошла безобразная сцена. Отойдя достаточно далеко, чтобы не видеть дом, я прислонился к дереву и закрыл глаза.
- Я же сказал тебе уходить, Ренджи, – он научился мастерски прятать свою рейацу, но меня ему не обмануть.
- Капитан, – Ренджи выходит из-за черной в ночи листвы. – Я не уйду, капитан. Не просите.
- А я и не прошу, Ренджи, – я все же не ошибся в тебе, Ренджи. Ты хочешь сломить и подчинить меня. – Я тебе приказал.
- Можете отдать меня под трибунал, но я не покину вас, капитан.
- Может, я так и сделаю. А может, сошлю тебя в долговременную командировку подальше отсюда. Очень долговременную.
- Вы можете, – согласился он.
- Могу, – разговор абсурден и бессодержателен, но я не прекращаю его. Пора разобраться.
- Но не можете позволить кому-нибудь быть рядом. Неужели я еще не доказал, что я…
- Что ты – что?
- Что я хочу, могу быть рядом?
- Хочешь. Значит, хочешь быть рядом?
- Хочу! – Ренджи подходит ближе.
- А с чего ты решил, что мне это нужно?
- Всем нужно!
- Вот и иди ко всем, – вздыхаю, чтобы не добавить «меносам». Как же я устал. Сколько вас таких было? Хотя, мужчина, пожалуй, впервые. Я снова закрываю глаза.
- Их есть, кому утешать.
- Утешить? Ты хочешь утешить меня? МЕНЯ? – держать глаза закрытыми выше моих сил. Сейчас они, я чувствую это, раза в два больше нужного. – Ренджи, иди домой, а.
Он качнулся ко мне. Татуировки слились с чернотой сада, кожа кажется мертвенными клочками пергамента, а глаза… утонуть можно в этих глазах. Утонуть и сгореть.
- Я же сказал – не уйду.
- Это мятеж?
- Я сейчас не на службе. И я сказал, что хочу быть рядом с вами.
- Спокойной ночи, Ренджи.
Я разворачиваюсь и иду в сторону дома. Внезапно я оказываюсь в плену горячих рук. Тело Ренджи обжигает, его жаркое дыхание опаляет, привычную к холоду кенсенкана, голову. Я ничего не чувствую: ни волнения, ни радости. Слишком, слишком давно меня не касались – я банально отвык от этого. Вот уже на протяжении нескольких десятилетий ко мне прикасаются только на тренировках да в боях. За последние пятьдесят лет единственное прикосновение, которое не принесло боли – руки Рукии там, на Сокиоку, когда я думал, что умираю. От прикосновений Ренджи кожа сжимается в предчувствии боли. Но боли нет. Ничего нет, кроме тепла большого, жесткого тела у меня за спиной.
- Пусти, Ренджи.
- Не пущу. Вам же холодно. Я согрею.
- Этого ли ты хочешь, Ренджи?
- Чего, капитан? – он что, издевается?
- Быть грелкой.
- Для вас… да хоть грелкой. Для начала и это сгодится.
- Начала? Нет, Ренджи, не будет ни начала, ни продолжения.
- Посмотрим. Капитан, я не сдамся.
- Я снова спрошу тебя: чего ты хочешь, Ренджи?
- Я не знаю… но…
- Пусти, – говорю тихо, но веско. Я уже задыхаюсь в его руках.
- Хорошо, капитан, – он отпускает, и в тот час прохладный ночной воздух впивается в мою спину, клыками и когтями, вырывая тепло, которым щедро поделился Ренджи. В конечном итоге прикосновения приносят лишь боль.
Я ухожу в дом. В спальне, лежа на футоне, я думаю и о том, что уже давно не говорил с Хисаной. Теперь мои мысли полностью поглощены собственным лейтенантом. Там, в саду, мне на какой-то миг стало тепло.
Утром Ренджи встречает меня в офисе отряда, как всегда подтянут и исполнителен. И как всегда в его глазах пламя и жажда. Весь день я нещадно гоняю его, но он не жалуется. Если бы я его игнорировал, то это было для Ренджи гораздо хуже. Но я не хочу мучить его, я просто хочу выветрить дурь из его красной головы.
Ночью я снова выхожу в сад. Я не прочь сходить на источники, но учитывая настрой Ренджи, это было бы необдуманно. Дожили. Капитан отказывается от источника из-за настроения собственного подчиненного. Я бы посмеялся, если б вспомнил, как это делается.
- Ренджи, если ты не по делу – я запрещу пускать тебя сюда.
- А я по делу, капитан, – он выходит из-за деревьев.
- Что случилось?
- Мой капитан грустит, и я пришел развеять его грусть, – и что я должен ответить на это? Почему-то вспомнился Ичимару Гин.
- Если это все, уходи, Ренджи. – он даже не потрудился придумать повод. Впрочем, я тоже не стал бы этого делать.
- Не все. – Ренджи опускает голову. – Есть сообщение от Рукии.
Что ж, повод у него есть. Несколько долгих мгновений я смотрю на склоненную макушку. Ну что за человек?!
- Иди за мной, Ренджи. – я хочу знать о Рукии, и поэтому веду его в дом.
В комнатах я приказываю подать чай. Ренджи смотрит на меня, ожидая подвоха. Нет никакого подвоха, Ренджи, просто нам предстоит говорить о Рукии, и я хочу, чтобы обстановка соответствовала.
Нам приносят чай и сладости. Я беру в руки свою чашку и жду, когда лейтенант сделает то же самое. Он некоторое время сидит, уставившись в столешницу перед собой, потом вздрагивает и хватает чашку суетливо и нервно. Я не спеша отпиваю глоток и ставлю чашку на стол, а глупый Ренджи быстро отхлебывает горячий чай и, разумеется, обжигается.
- Так что там с Рукией, Ренджи?
Ренджи моргает и смахивает выступившие слезы, пытаясь принять хоть сколько-нибудь пристойный вид, а затем каркает.
- У Рукии... – он поперхнулся, сглотнул и продолжил уже нормальным голосом. – У Рукии все в порядке. Она сегодня передала отчет в тринадцатый отряд. Уровень появления пустых остается прежним, но уничтожают их мгновенно, там же сейчас целая команда. Ну и еще она весточку для вас передала через Укитаки-тайчо, – он что, не мог начать с этого?
- Я слушаю, Ренджи. – я беру чашку и делаю еще один глоток.
- Она сообщает, что у нее все хорошо. Она даже в школу ходит. А еще она живет у Куросаки с согласия отца Ичиго.
- Что?
- Она… она в комнате сестер, – пискнул мой храбрый лейтенант и закончил совсем беспомощно. – Раньше она вообще у него в шкафу жила. Да все нормально, капитан, там же Юзу-чан и Карин-чан так, что Рукия… с Рукией… короче все будет в порядке.
- Да уж, порядочнее некуда, – тру пальцами между бровями.
- Все лучше, чем жить у Урахары! – вдруг смелеет Ренджи, и я поднимаю на него глаза.
- Лучше? – может он и прав. Я помню про Хогеку. – Пожалуй, ты прав.
- Конечно, капитан! – Ренджи воспрял. Ох уж этот Ренджи. – Он там меня совсем голодом заморил, да еще и эксплуатировал нещадно!
- Вот как? А ничего он в тебе не спрятал?
- Э? – Ренджи некоторое время смотрит на меня. – Нет, капитан. Он же теперь союзник, вроде как.
- Вот именно «вроде как». – я не собираюсь просвещать Ренджи по поводу переговоров, которые ведет с бывшим капитаном генерал. – Ренджи, ты же был там с ней недавно? Расскажи мне.
- Рассказать? – Абарай теряется. Я просто вижу, как мечутся в его голове мысли, выбирая, что можно рассказать, а что нет. Ну-ну. – Ну, в школу ходит. Класс там дружный. Ну вы знаете, что Садо, Исида и Иное все в одном классе с Рукией. Так что знакомых там много. Рукия уже хорошо ориентируется в мире живых и его диковинках. Пустых все вместе колошматят…
Ренджи говорит и говорит. Я не перебиваю, внимательно слушаю, временами отпивая чай. А красноволосый расслабляется, явно вспомнив и о своих похождениях. Он отпивает чай, в угрожающих количествах заедая сладким, и говорит, говорит. Я рад слушать о Рукии, и рад слушать его.
Надеюсь, этот вечер Ренджи не испортит. Но он портит. Уже перед самым уходом он касается моей руки. Его рука обжигающе горячая.
- Капитан, у вас руки холодные. Вы замерзли?
- Нет, – но он уже ухватил мои руки своими лапищами и держит между грубыми, шершавыми и мозолистыми ладонями. – Что ты делаешь, Ренджи?
- Согреваю вас, капитан.
- Мне не холодно. Это у тебя руки горячие, ты же чашку постоянно в них держал, – пытаюсь высвободиться.
- Капитан, – хрипит Ренджи и вдруг тянется ко мне. От неожиданности я отшатываюсь к стене, а Ренджи тычется мне между шеей и основанием плеча. Губы его тоже горячие после чая. Я отталкиваю его, Ренджи падает на спину и скользит к порогу.
- Ренджи, больше тренировок не будет. Сюда тоже больше не приходи.
Я разворачиваюсь так резко, что стены плывут у меня перед глазами, и ухожу, не дожидаясь, когда он встанет. Мне вслед летят извинения, но я плохо слышу сквозь шум в ушах.
Я велю подать ванную. В ней я долго тру руки и шею, но даже горячая вода тепло его рук и губ не растворяет. Меня начинает бить озноб. Хисана…
***
После дикой выходки Абарая, я его игнорирую. Я даже не отсылаю его, как когда-то намекал. Открываю рот в его присутствии лишь за тем, чтобы отдать приказ, по возможности делая это через третьих лиц. Все остальное время я молчу. Молчу, когда он здоровается утром, молчу, когда он приносит чай, молчу, когда он спрашивает меня без свидетелей. Я свел общение к минимуму. Урежь я его еще чуть-чуть и это скажется на работе отряда, но пока это сказывается только на Абарае. Он заслужил. Но ходил тихий и виноватый лишь первые два дня, а потом в нем стали зарождаться буйство и злость. Абарай ходит мрачнее тучи и испепеляет меня взглядом. Бесполезно, Абарай, если надо, я могу быть холодней Хьеренмару, а сейчас надо. А лейтенант закипает, но все еще боится меня. После того, как он устроил жуткий разнос новичку из-за какой-то мелочи, я прилюдно отправляю его в четвертый отряд за успокоительным. Это наше противостояние, Абарай, - не смей втягивать в это отряд. Он бросается выполнять мой приказ так, словно я велел дать пинка Зараки Кенпачи. Яростный и нервный след его рейацу еще некоторое время дрожал в воздухе.
Ночью, полностью скрыв рейацу, иду к источникам. Меня уже утомила вся эта история. Я не хочу думать о нем. Он и так слишком опасен.
Расположившись в источнике, я вспоминаю Хисану. Ее глаза и тихий голос, и маленькие, теплые ручки. Она касалась меня робко и нежно, а ее волосы были мягкими и пушистыми. Они так легко щекотали кожу и так сладко пахли, что у меня всякий раз стягивало внутренности. Она была маленькой, хрупкой и легкой.
Как бы глубоко я не погрузился в сладкие грезы, тонкий след рейацу собственного лейтенанта я не мог не почувствовать. Я уже хотел встать и уйти, но было уже поздно – он бы меня заметил, а я не собираюсь бегать от подчиненных. Абарай же меня не чувствовал, я понял это, по тому как он вздрогнул, увидев меня. Однако он не ретировался, а шагнул вперед. Не сдаешься, да фуку-тайчо? Вот поэтому ты и опасен. Абарай протопал в раздевалку, чем-то там громыхнул и воинственно вышел в набедренной повязке и с бутылкой наперевес. Но в воду вошел осторожно, стараясь не плескать. Уселся, немного поерзал и как-то обреченно протянул мне чашечку.
- Выпьете, капитан? – соблазн вышвырнуть его был велик, но…
- Пожалуй, – я взял чашечку, а он, выпучив глаза, аккуратно наполнил ее до краев.
- Кампай, капитан.
- Кампай. – саке оказалось на удивление хорошим.
- Капитан, вы злитесь?
- На что?
- На меня? Вы не разговариваете со мной.
- Разговоры с тобой плохо кончаются. Поэтому пей молча или уходи.
Абарай замолкает и наливает вторую порцию. Я пью медленно, а он просто опрокидывает саке внутрь.
Хотел бы я верить тебе, Абарай, но огонь в твоих глазах мне слишком хорошо знаком. Я не позволю тебе одолеть меня.
- Я был бродячим псом, а стал вашим, – вдруг говорит Абарай.
- Уходи, – безразлично бросаю ему.
- Вот скажу и сразу уйду, – он снова наливает нам обоим. – Вы надели цепь на шею бродячего пса, но так и не признали своим. Смотрите холодными глазами и приказываете кричать самое заветное. Я буду кричать. Я буду кричать, кричать, пока не сорву голос и дальше, лишь бы вы хоть на секунду услышали меня. Потому что я хочу, чтобы вы услышали, потому что вы приказываете мне кричать своим молчанием. Ваши глаза говорят мне: «Ты мой пес! Я надел на тебя ошейник, а поводок навечно останется в моей руке!». Вы не признаете меня, в ваших глазах лишь высокомерие и равнодушие, а я горю. Горю, когда просто думаю о вас. То, что мне не под силу, вы делаете легко и непринужденно, даже не задумываясь о чувствах тех, кому с вами вовек не сравниться. Как это жестоко. Как это больно и унизительно. Унизительней всего видеть себя, ползущим за вами, покорным, не смеющем даже думать о неповиновении.
- Чего ты хочешь, Абарай? Я уже не раз спрашивал тебя, но так и не получил ответа. Скажи сейчас.
- Хочу догнать, чтобы стоять рядом как равный.
- И все?
- Нет.
- Что еще?
- Еще? – он снова наливает.
- Да, Абарай, еще?
- Не… не знаю.
- То есть, когда ты хватал меня, то просто шутил? – кажется, я слегка опьянел от саке, раз уж сказал это.
- Нет! Я серьезно. Я… я хотел…
- Хотел? Значит, больше не хочешь?
- Капитан, зачем вы мучаете меня? Вы же знаете, что я…
- Хочешь унизить меня?
- Нет-нет-нет! – Он вскакивает и бредет по воде ко мне. – Ксо, капитан! Вы такой красивый…
Я вскакиваю, толкаю подошедшего психа в грудь и, не глядя, как он падает, поднимая тучу брызг, иду в раздевалку. Абарай догоняет, и я не глядя, бью снова. Он падает, но, заскрежетав зубами, снова встает.
- Не пущу! – час от часу не легче.
- Убирайся! – не совсем к месту отвечаю.
- Я серьезен! Я докажу!
- Тогда победи меня, – сам не ожидал, что скажу это, но он просто не оставил мне выбора.
- Что?
- Победи меня. Победи, если сможешь. Ты ведь этого хочешь. Победи меня, и тогда у тебя будет право победителя. Но до тех пор, пока не сломишь меня, даже не заикайся! Ни о чем!
- Хорошо, – шепчут пересохшие губы.
Теперь у меня есть передышка, а наше противостояние перешло на другой уровень. Но это ничего не меняет – тебе никогда не дотянуться до луны.
Только одни вопрос: почему я до сих пор не убил тебя за все твои дикие выходки, Ренджи?
Лютый зверь.