Я то, что я есть
В общем, не самая удачная работа. Тот случай. когда герои полностью вышли из-под контроля.
Приквел
Примечания: читать дальшеЛегкоступ* – телепортация
Явь* – наша реальность, Правь – мир богов и Навь – мир демонов вместе образуют вселенную.
Бричка* – вид крытой телеги на рессорах или без.
Мурмолка* – дорогая мужская шапка с плоским верхом из бархата, парчи или албаста черного, красного или зелёного цветов. В холодное время года к ней пристёгивалась меховая оторочка.
Албаст* – вид шёлковой парчи с крупным рисунком.
Смарагд* – изумруд.
Кисея* – чрезвычайно легкая, прозрачная хлопчатобумажная ткань.
Лоша́к* – гибрид жеребца и ослицы
Мул* – результат скрещивания осла и кобылы.
Суккуб* – демоница похоти и разврата.
читать дальшеТрава беззвучно приминалась под мягкими сапогами тонкой кожи. Их обладатель остановился у кустов, растущих на опушке леса, и пригнулся. По ту сторону леса лежала крохотная деревенька, единственный колодец которой находился за околицей на опушке.
Девица, набирающая воду из колодца, почувствовала чужой взгляд и вскинула голову. Никого. Показалось. Али зверь какой из чащи смотрит? Ну, так летом то не страшно. Даже самые лютые звери не шалят так близко от поселений, да ещё и среди бела дня. Девица ловко подцепила коромыслом дужку наполненного ведра и поспешила в деревню.
Темные с прозеленью глаза следили за фигуркой в ярком сарафане с неприкрытой тоской.
– Я должен повторять тебе одно и то же?
Глубокий и холодный голос заставил молодца подпрыгнуть вверх из сидячего положения. Звучно встретившись макушкой с толстой дубовой веткой, темноволосый наблюдатель ойкнул и опалил виновника взглядом. Высокого длинноволосого мужчину в серебряных одеждах взгляд парня оставил равнодушным.
– Нет, учитель, – парень склонил голову, но тут же выпрямился, сверкая глазами.
Сребец несколько томительных мгновений не сводил вымораживающего взгляда с дерзкого ученика. Тот опустил глаза, но покорней выглядеть не стал.
– Ты всё больше становишься похожим на мать. – Сребец отвернулся и бросил через плечо.
– Иди за мной.
Как колдун ходил по мягкой земле на своих каблуках и не проваливался на каждом шагу, интересовало Морока едва ли не сильнее, чем язык зверей и птиц, которому, к слову, Сребец никак не хотел его научить. Но разве ж спросишь о таком? Парень молча, плелся за учителем.
Внезапно Сребец исчез. Вот ведь! Это он специально! Дождался, когда Морок отвлечётся, и ушёл Легкоступом*. А теперь попробуй, догони его, ежели несколько драгоценных мгновений придется потратить на то, чтобы выследить серебряного тирана!
Догнать колдуна получилось только у самых ворот. Едва притормозив возле Сребца, парень отправился в недолгий полет от тяжёлой и хлесткой оплеухи. Вот же ж! Неужто не надоело ещё? Парень мотнул головой и поднялся. Морок уважал учителя, но недавно вступил в бунтарскую пору, что не облегчало жизнь, ни ему самому, ни Сребцу.
– За что? – спросил учитель.
Морок угрюмо глянул в глаза цвета расплавленного серебра. Лёд и пепел. Как всегда.
– Я отвлекся и не… – продолжить Мороку не дали.
– За это получишь после. Сейчас за что?
– … за девку… – парень опустил голову.
– Раз знаешь, то зачем пошёл? – Сребец не знал жалости.
– Не могу я! – Морок вспыхнул. – Что? Даже издали посмотреть нельзя?
– Нельзя. Я объяснял. И мне казалось, что ты понял. Выучи, а после делай, что хочешь. – Сребец повернулся к Мороку спиной и направился домой.
Кованые ворота приглашающее распахнулись перед хозяином. Морок уныло плелся за чародеем через весь двор. Возле порога Сребец остановился и огляделся. Морок напрягся, кожей почуяв приближение неприятностей. С таким учителем быстро приобретаешь подобные навыки.
– У тебя слишком много свободного времени, – Сребец глянул на ученика. – Подмети двор. Сам. Без магии.
Колдун ушел в дом, не дожидаясь вялого согласия. Морок скорчил спине учителя весьма непочтительную рожицу и ушел к сараю за метлой. Парень работы не боялся, но обширный двор, изученный до последней щепки, опостылел давным-давно. Хотелось выть от скуки, обыденности, от надоевших до оскомины нравоучений и от холодного безразличия Сребца. Горячий нрав и деятельная натура Морока были заперты в крошечном мире колдуна, словно между каменными жерновами.
Парень мёл двор и вспоминал, как тяжело было находиться со Сребцем в детстве. Родной дом позабылся, и холодная отстраненность чародея стала казаться правильной и естественной. Это вызывало недоумение и ненависть к своей «неправильности». А потом Сребец стал брать мальчика с собой.
Деревни и города удивили Морока обилием людей, шумом и суетой. Он, на протяжении долгих лет видевший только учителя, терялся при встречах. Люди казались ему слишком разными и одинаковыми одновременно. И все они очень отличались от Сребца. Лицо колдуна было застывшее и холодное, а взгляд пробирал до костей, но другие люди были оживлёнными, громкими и тёплыми. Люди весело смеялись, горько плакали, беззлобно шутили, настороженно, а то и с опаской поглядывали на Сребца. На их лицах одно выражение сменялось другим, и Морок мог читать их чувства так же, как мог читать символы, вышитые на их одеждах.
Сначала Морок сторонился людей, особенно взрослых, поглядывающих на него с настороженной жалостью. Ну ещё бы! Ученик чародея. Как тут не жалеть да не опасаться? Но вскоре любопытные сверстники рискнули подойти к Мороку. Сначала они задавали вопросы про Сребца, интересовались «взаправду ли колдун учит?», постепенно сближаясь с Мороком. Сребец смотрел на это сквозь пальцы, не вмешивался, но предупреждал, чтобы Морок сильно не привязывался к ребятишкам, которых, возможно, больше никогда не увидит.
Однажды Сребец взял с собой Морока в богатый дом. Мальчик раскрыв рот разглядывал ковры, драгоценную посуду, множество мелких и красивых предметов, назначение которых было ему неизвестно. А потом гости оказались в светлице. На огромной кровати среди кружевных подушек лежала маленькая девочка. Тоненькая, хрупкая, она была невероятно бледна. На осунувшемся личике вокруг глаз залегли глубокие тени, губы пересохли и потрескались, а щёки впали. Худенькие как веточки руки недвижимо лежали поверх вышитого шёлком одеяла.
Сребец склонился над ребёнком. Высокий, ладный на фоне заболевшей девочки он казался огромным и зловещим. Длинные пальцы легко пробежались по лицу девочки, и она судорожно втянула воздух. Сребец нахмурился и подозвал Морока.
– Смотри.
И Морок смотрел. Учитель требовательно спрашивал, чем больна девочка, что видит Морок, что нужно сделать. Мальчик съёживался при каждом вопросе, старательно смотрел, но не находил ответов. Сребец отвесил тяжёлый подзатыльник и велел смотреть не глазами. Морок так и не понял тогда, что имел в виду учитель.
Девочку лечили долго. Сребец ругал родителей, дотянувших до последнего, но не спешил излечивать девочку своей силой. Он поил несчастное дитя травяными настойками, заставляя Морока каждый раз рассказывать свойства всех трав по отдельности и самих настоек в целом.
– Смотри, – сказал Сребец на третий день, подталкивая подмастерье к кровати. – Не глазами.
И тогда Морок увидел. Болезнь клубилась чёрным туманом в груди девочки. Колдун довольно кивнул, когда ученик сказал о том, что увидел, и положил ладонь на грудь девочки. Чёрный клубок тревожно зашевелился, и девочка надрывно закашляла. А Сребец просто смотрел, не делая ни малейшей попытки помочь несчастной. Постепенно чёрный туман втянулся в ладонь колдуна. Девочка перестала кашлять и открыла глаза. Они оказались глубоко синего цвета, и Морок не мог отвести от них взгляда. Краски медленно возвращались на лицо девочки. Матушка с плачем и причитанием обнимала её, кажется, даже слегка напугав болезную. А вот отец, немолодой купец с морщинистым лицом, постепенно бледнел – настала черёд платы. Сребец забрал две трети золота и красавца коня. Впрочем, серого в яблоках жеребца он продал едва вышел за порог купеческого дома. Морок тогда так и не понял причины поступка Сребца. А девочка снилась ему ночами ещё очень долго.
Когда Морок подрос, Сребец запретил ему играть с другими детьми. Много позже Морок понял, что сделал это чародей весьма вовремя. Ещё немного и повзрослевшие приятели сами стали бы шарахаться от ученика колдуна. Это детишки малые видят мир и людей такими, какие они есть, а, вырастая, начинают жить не своим умом. Но даже, когда Морок понял причины поступков учителя, легче ему не стало. Это трехсотлетней чурке серебряной что люди, что муравьи – всё едино, а Морок хотел жить и жить среди людей. Ему нравилось смотреть на лица: молодые и старые, благородные и подлые, умные и простоватые. Люди влекли Морока своей обманчивой простотой и глубиной чувств. Это вместе люди, что то стадо – предсказуемы и скучны, но каждый из них по отдельности был головоломкой почище тех, что хранил Сребец на многочисленных полках в своей горнице.
Вспоминая и размышляя, Морок и не заметил, как убрал двор полностью. Парень отнёс метлу под навес сарая и отправился колоть дрова. Всё-таки требовалось выпустить пар, а то никакого терпения на учителя не хватало. Однако едва парень перехватил колун поудобнее, его окликнул Сребец.
– Завтра с утра наколешь, а сейчас в баню иди. Я уже истопил.
Морок удивлённо смотрел вслед учителю. Баню, да средь бела дня? Когда ещё работы полно? Мотнув головой, Морок отложил колун и пошёл в свою комнату за чистой рубахой и полотенцем.
Сребец уже ждал своего ученика в парилке, вальяжно разлегшись на верхнем полке и натянув на уши войлочный колпак. И чем дышит только! Сам Морок уж на что крепкий, а так высоко не забирался сразу. Вылив на голову шайку воды, Морок полез на полок подле учителя. Разглядывая потолок и острый белый локоть Сребца, Морок вдыхал пряно-хвойный пар и постепенно расслаблялся.
В банном деле-то Сребец был так же хорош, как и в целительском. Впрочем, по мнению самого Сребца разница была не велика. Он с наслаждением вдохнул аромат лично подобранной для сегодняшнего дня смеси трав и закрыл глаза. Вот и пришло время.
– Морок, плесни-ка ещё на камни, – велел Сребец.
Парень вяло пошевелился на своём полке и сделал безуспешную попытку стечь вниз. Сребец хмыкнул, ловко соскочил со своего места и сладко потянулся. Высокий, жилистый, гибкий – словно лет ему не триста, а двадцать. Колдун щедро плеснул на камни заготовленный корец кваса и подхватил один из замоченных веников.
– Пора из тебя дурь да леность выбить, ученик мой.
Морок слабо простонал что-то, послушно переворачиваясь на живот и подставляя спину безжалостному венику. Вот только начал Сребец с места пониже, словно и в самом деле выпороть решил. Морок вскрикивал и вздрагивал под ударами веника, чувствуя, как разбегается по венам кровь, готовая вскипеть в ближайшее время. А Сребец все так же спокойно, как и делал всё остальное, отхаживал ученика веником уже не только по срамным частям, но и по спине, и ногам.
– Знаешь, почему тебе нельзя сейчас к девкам? – Сребец перестал хлестать и аккуратными движениями водил веником над самой кожей парня, лаская горячим воздухом. – Женщина одной ногой на границе Яви стоит. Она собой впускает в этот мир новые души, открывая врата между мирами. Каждая из них от рождения наделена властью дарить жизнь. Знаешь ли ты, что значит: впустить в этот мир хоть одну душу? Сила женщин велика. Даже после трёхсот лет служения тайным силам я не могу и мечтать о том, чтобы хоть на миг приоткрыть эти врата да вполглаза заглянуть на ту сторону. Вот какова сила женщин, Морок. Как ты думаешь, что станет с тобой, с твоей силой и твоими уменьями, на которые ты потратил столько лет, если женщина коснётся тебя?
– То есть, если я стану твоим приемником… – Морок повернул голову набок, стараясь разглядеть лицо учителя.
– Никогда, – подтвердил Сребец и окатил парня холодной водой из шайки. – А теперь вставай и бери веник.
Пока Морок отфыркивался, Сребец заново убрал волосы под банную шапку и лёг на полок, подставляя сильную спину. Парень завистливо оглядел развитое тело зрелого мужчины, сохранившего почти юношескую гладкость кожи и гибкость мышц. Сразу же отходить учителя в отместку дерзости не хватило, и Мокорок осторожно провёл веником по спине. Сребец довольно засопел в сложенные руки и прикрыл глаза. Всё же баня творит чудеса, похлеще тех, что порой сам Сребец показывает. Ишь, как разомлела оглобля серебристая! Вне бани лицо такое корчит, что парное молоко скисает за два чиха, а тут растёкся по полку, едва ли не мурчит под хлесткими ударами распаренного веника. Внезапно рука с веником застыла.
– Ну что ещё? – недовольно пробурчал Сребец и кинул строгий взгляд на ученика.
Морок стоял и таращился на Сребца огромными зелёными глазами.
– Это выходит, что ты… – Морок повертел веником перед лицом.
– Не выходит, – огрызнулся Сребец. – То, что с женщинами нельзя, не означает, что вообще нельзя. Только к русалкам я тебя сейчас всё равно не пущу – высосут такого малахольного за два поцелуя так, что неделю в бане отхаживать придётся. И вообще, у них кожа холодная, как у рыбы. Учись да силы набирайся, а потом уж тешиться будешь.
– С нелюдьми как-то... – Морок передёрнул плечами, – не шибко хочется.
– А про людей забудь, пока всё не выучишь. Помой мне волосы.
Сребец уселся на крошечную скамеечку, повернувшись спиной к ученику. Мороку всегда было интересно, кто мыл длинные волосы колдуна до того, как он появился в его доме. Мытьё серебристых прядей стало первой обязанностью Морока. В начале он едва не запутал волосы в воронье гнездо, за что был нещадно бит и оставлен без ужина. Волосы колдуна – его сила. Чем они длиннее, тем сильнее чародей. У самого Морока волосы едва достигали плеч. Он мог бы и длиннее отрастить, да только Сребец в очень едких выражениях объяснил, что неплохо бы научиться обращаться с той силой, что уже есть, а не пытаться откусить кусок шире рта. У самого же Сребца волосы струились пониже спины, словно у девки какой. В косу их Сребец никогда не заплетал, лишь закалывал странной заколкой с драгоценными камнями, которые уж точно не были простым украшением.
Осторожно перебирая пальцами длинные пряди, Морок думал о том, стоит ли сила чародейская невозможности коснуться другого человека. Это в сказках так заманчиво звучит, триста лет прожить и молодым остаться, а вот поближе глянешь на такого вечно юного, и сердце сжимается. Триста лет одинёшенек, как перст, ни перемолвиться с кем словом тёплым, ни обнять дорогого сердцу друга. Чай, конечно, и с лешим попить можно, о погоде с Хортом поговорить, язык у того явно поострее клыков, а всё же не то. Не должно человеку одному быть. Морок же к девкам приглядывался не только чтобы на сеновал затащить. Поговорить бы с ними, послушать немудрёную речь, ну, может, ещё за руки подержаться. Не со Сребцем же по душам говорить. Этот так скажет… сам побежишь заклинания новые учить. А в груди ноет, в сердце крутит – поговорить бы! В глаза бы посмотреть теплые. А под взглядом Сребца летом камень инеем покрывается. И невмоготу уже одиночество постылое.
Морок аккуратно слил последний ковш воды на голову учителя, смывая пену с волос. Вот и всё. Парень устало сел на перевёрнутую шайку за спиной учителя. Сребец довольно хмыкнул и поднялся. Морок моргнул от неожиданности, увидев перед носом поджарые ягодицы, чуть прикрытые прилипшим серебром мокрых волос. А когда Сребец перехватил волосы и скрутил их в жгут, отжимая воду, то не разглядеть срам не осталось никакой возможности. Морок подскочил и тут же налетел носом на локоть учителя.
– Вот же скаженный, – Сребец ухватил Морока за волосы, заставляя запрокинуть лицо повыше, чтобы не текла кровь. – Сколько же с тобой мороки, Морок.
Стараясь не смотреть на учителя, парень почему-то очень остро осознал собственную наготу.
Кровь Сребец остановил быстро, зато потом ещё часа два упражнялся в юморе, пока Морок не сбежал от учителя в светёлку к книгам. Морок порой подозревал, что Сребец это делает специально. Во всяком случае, ни одни уговоры и приказы не возбуждали жажду знаний и трудолюбие, как едкие насмешки за мелкие ляпы.
Морок читал, пока не почувствовал приближение неведомой силы. Сребец учил задолго определять приближение всяких леших, русалок, чуров и прочих разных. Но вот этот привкус послегрозового неба был Мороку не знаком. Парень отложил книгу и вышел из комнаты. Неведомый гость уже вошёл в дом и нависал над Сребцем, уперев длинную руку в наличник над дверью. Морок моргнул от неожиданности, до сих пор он не видел никого выше Сребца, а уж когда тот обувал любимые сапоги на каблуках, то становился выше боярина в горлатной шапке. Но ярко-рыжий, почти красноволосый незнакомец смотрел на хозяина дома сверху вниз с широкой дерзкой улыбкой. Почувствовав присутствие Морока, гость перевёл на него взгляд не человеческих золотых глаз с вертикальным зрачком.
– Во-от как, – протянул гость и нахально подмигнул. – А я-то думаю, почему ты, Сребец, такой несговорчивый в последнее время.
– Морок, иди в свою комнату, – Сребец не обернулся, и Морок, послушно кивнув, ушёл к себе. Нечего было и думать о том, чтобы попытаться подслушать, о чём учитель говорит с гостем. Во-первых, сам Сребец потом три шкуры спустит за такое непослушание, а во-вторых, Морок не был уверен, что рыжий гость не заметит его.
Морок ходил из угла в угол, дожидаясь, когда незваный гость уйдёт. Заниматься в таком взвинченном состоянии Морок не мог, в который раз проклиная свою невоздержанность.
– Не протоптал ещё дорожку в полу? – недовольно спросил Сребец, появляясь в комнате. – Знаешь, как не приятно, когда у тебя над головой снуют туда-сюда?
– Что-то случилось? – Морок послушно сел на лавку.
– Ерунда, – отмахнулся учитель, устраиваясь на высоком сундуке и вытягивая ноги. – Не хотел я так рано вас знакомить, но раз уж эта ядовитая ящерица тебя увидел, следует быть осторожнее. Не было печали…
– Ящерица? – Морок встряхнул головой, пытаясь соотнести высокого рыжего незнакомца с мелкой и юркой тварью.
– Змей он, – Сребец прикрыл глаза, отчего лицо его приобрело непривычную мягкость. – Только с лапами.
Морок порадовался, что уже сидит. Уж такого знакомства он точно не ожидал. Хотя, если подумать, то ничего удивительного, что Сребец знается со Змеем. Наверное, и с Кощеем Бессмертным знаком. Пока парень приходил в себя от удивительной новости, Сребец открыл глаза и требовательно посмотрел на ученика.
– Морок, запомни – никогда не оставайся с ним наедине. Сожрёт и не подавится. И хорошо, если с головы начнёт, а то ведь может и силу сначала выпить.
– Сила, – пробормотал Морок, а потом повторил в голос. – Сила. Сила! Тебя вообще кроме силы ничего не волнует!
В следующий миг Морок оказался прижат к лавке.
– Что ж, расскажи мне, что важнее силы, – ледяным тоном предложил Сребец, дёрнув рубаху парня так, что затрещала ткань.
– Пусти!
– С чего бы? – холод в глазах и голосе Сребца стал обжигающим. – Я же только силу признаю, а вот ты, кажется, можешь противопоставить кое-что получше. Дерзай.
Прижимая Морока одной рукой к лавке, Сребец второй срывал одежду с парня. Тот вертелся ужом, пытался перехватить сильные руки учителя и упрямо шипел что-то неразборчивое.
– Давай, Морок, – Сребец даже не запыхался, удерживая бьющегося парня. Голос колдуна сочился ядом. – Сила ведь не важна. Твой учитель так глуп, что не понимает этого. Ты-то у нас умнее будешь.
Морок был слишком занят попытками вырваться из железной хватки, чтобы заметить обиду, проскользнувшую в голосе Сребца. А тот, взвинченный несправедливым обвинением и посещением Змея, уже перевернул парня носом вниз и стянул штаны к коленям. Морок молча вырывался с силой одержимого, не желая сдаваться. Ярость поборола страх, и парень извивался всем телом с прытью, которую и не подозревал в себе. Сребец несколько опешил от такого отпора, не к месту вспомнив Маланью. Та тоже была слишком горяча, чтобы можно было вдолбить ей что-то силой – уж проще совсем сломать. Парень явно унаследовал характер своей матери.
Морок попытался вцепиться зубами в неосторожно подставленную руку. Внезапно голую ягодицу обожгло звонким шлепком. От обиды выступили на глазах слёзы, а Сребец продолжал охаживать вертящегося мальчишку, словно несмышлёныша – ладонью да по голой заднице.
Под равномерными шлепками Морок наконец-то затих, но продолжал злобно зыркать зелёными глазами. Сребец устало отвёл руку.
– Ну, так кому здесь нужна сила? Мне или тебе?
Морок не ответил, но даже полураздетый и с алеющими ягодицами продолжал выглядеть дерзким. Урок Сребца он усвоил, но прямо сейчас гонор и врождённое упрямство не давали ему признаться в этом.
Хлопнула дверь комнаты за уходящим Сребцем.
Впервые в жизни Сребец чувствовал себя проигравшим. Во-первых, мальчишке удалось задеть его своими словами, а во-вторых, он не смог донести до собственного ученика нужную мысль, только заставил парня сорваться. Да и показательная порка провалилась – неожиданная ярость Морока сбивала с толку. Сребец не умел разговаривать с людьми, когда те теряли контроль над собой. Словом, случившееся в комнате Морока, выбило Сребца из колеи. В таких случаях очень хорошо помогал разговор с Хортом – белый волк умел вправить мозги на место всего тремя словами. Вот только сейчас Сребец чувствовал себя слишком уязвимым для разговора с клыкастой язвой. Оставалось только пойти в лабораторию и с головой уйти в работу, что Сребец и сделал.
Морок не находил себе места. В комнате оставаться не было никаких сил, поэтому, переодевшись, парень бросил негодные тряпки на пол и ушёл в лес. Он всегда так делал, года Сребец доводил его до белого каления. Просто шлялся по лесу, уходя как можно дальше от зачарованного терема. Такие прогулки помогали прийти в себя до того, как учитель хватится и начнёт искать. Но сегодня Морок прошел дальше, чем обычно, а гнев внутри всё не угасал. Морок старательно обходил проторенные тропинки и места обитания разных, ощущая присутствие леших и мавок задолго до того, как они появлялись в поле зрения.
Ноги устали, но Морок не давал себе отдыха, игнорируя пеньки и поваленные деревья. Он продолжал идти, пока под ветвями не стал скапливаться вечерний сумрак. Злость немного утихла, вытесняемая усталостью. Морок развернулся и побрёл назад, рассчитывая вернуться до середины ночи.
Сребец вышел из лаборатории только, когда солнце стояло высоко в небе. После суток возни с колдовскими зельями неимоверно хотелось спать, а мысли о Мороке, наконец, стали тусклыми. Чародей медленно нёс бренное тело в свою комнату, рассчитывая хорошенько выспаться, когда увидел всклоченного, явно спросонья Морока.
– Не рано ли проснулся? – Сребец скрестил руки на груди. Ученик ответил долгим взглядом и неожиданно выдал.
– А ты и вовсе ещё не ложился. – Морок широко зевнул, неловко прикрывая рот ладонью. – А чего вчера Змей хотел?
Сребец нахмурился. Ссора с Мороком заставила напрочь забыть разговор со Змеем. Вот уж и сутки прошли, а он занимался чем угодно, а не том, чем следовало бы.
– Собирайся, – колдун резко развернулся на каблуках. – Мы едем к Кощею.
Морок застыл с открытым для очередного зевка ртом. Ехать к Кощею? Да с превеликой радостью! Интересно же!
Самоходная бричка* уже стояла во дворе, когда Морок застёгивая по дороге кафтан выскочил на крыльцо. Сребец уже сидел на месте возницы и сиял серебром одежд. Волосы он убрал в замысловатую причёску, делавшую его ещё выше. Слева над ухом торчала длинная шпилька, с которой изящно спадала вниз нить с полированными бусинами драгоценных камней. Морок несколько мгновений таращился на кафтан непривычного кроя, расшитый серебром и жемчугом так, что не было видно ткани, из которой он был пошит. Как-то остро ощутилась собственная непрезентабельность. Любимый зеленый кафтан с тонкой золотой вышивкой по вороту показался слишком уж простым, а новенькая албастовая* мурмолка* – нелепой на фоне сложной причёски учителя.
– Сними, – Сребец кивнул на мурмолку и протянул изящный венец с крупным зелёным камнем. – От этого будет больше проку.
Морок кивнул, взял венец и полез в бричку. Скрипнули рессоры, земельками за окошком деревья. Повозка неслась вперёд, движимая колдовской силой.
Морок почти всю дорогу разглядывал диковинку, пытаясь разобраться в сложнейшей вязи чар, наложенных на ограненный камень. Единственное, что ему удалось понять, что кроме сильнейшей защиты хозяина, камень выполнял еще несколько задач. Да и сам по себе венец был очень красивым: тончайшей работы, витой, словно шнур, с филигранным креплением для камня, сам смарагд* без единого изъяна, тёмный и прозрачный одновременно. А когда Морок водрузил венец на голову, он пришёлся точно впору. Ну, ещё одно заклятье стало понятным.
Уже подъезжая к мрачному жилищу Кощея, Морок с удивлением понял, что больше не злится на учителя, и вообще вчерашний случай перестал иметь для него хоть какое-то значение. Ну, подумаешь, учитель выпорол. Мало, что ли он его до этого порол? А розгами так оно ещё больнее бывало.
Сребец же и вовсе выкинул из головы всё лишнее, напряжённо всматриваясь в тёмную громаду каменного замка, увенчанного острыми маковками многочисленных башенок. Общее впечатление было мрачным, гнетущим и… красивым. Впрочем, Кощей всегда был несколько противоречивым, что не отменяло у него наличие вкуса.
Кощей по своему обыкновению не вышел встречать гостей, выслав вперёд прекрасных полупрозрачных служанок. Впрочем, Сребца это не задевало, а Морок был занят тем, что жадно оглядывался, впитывая всё увиденное. А посмотреть было на что. Внутри замок был вовсе не так и мрачен, как можно было подумать. Каменные стены были или спрятаны под роскошными гобеленами, или выгодно подчёркнуты огромными картинами в тяжёлых рамах. Вместо чадящих факелов и мерцающих свечей комнаты освещали стеклянные шары с запертыми внутри белыми, золотыми и голубоватыми молниями. На полах везде лежали пушистые ковры, смягчающие шаги подкованных сапог. Двери во внутренние покои были резными и изящными, а некоторые еще и с цветной мозаикой. В высеченных то тут, то там нишах стояли прекрасные статуи или огромные вазы. И на всём этом лежала печать тонкого вкуса и развитого чувства меры.
Призрачные служанки довели гостей до библиотеки, изящно поклонились на заморский манер и тихо исчезли. Бесшумно распахнулись двустворчатые резные двери, и Морок восхищёно ахнул, увидев огромное помещение, до самого потолка заставленное полками с книгами и свитками. Возле огромного глобуса из драгоценного дерева, с выложенными самоцветными камнями материками стоял хозяин замка. Худой, длинноволосый и высокий, но не такой высокий, как Сребец. Кощей был бледен, а чёрные длинные одежды, шитые серебром и украшенные рубинами, лишь подчёркивали его худобу и бледность. Нечеловеческая природа хозяина была видна издали. Слишком тонок, слишком правильные черты лица, слишком большие зелёные глаза и слишком острые уши, украшенные многочисленными серьгами, подвесками и цепочками. И в то же время в своей нечеловеческой сути Кощей был прекрасен. Морок смотрел на это существо и не мог сразу определить кто перед ним: бог, дух, стихия или что-то совсем иное.
Кощей поприветствовал гостей с нескрываемым чувством собственного превосходства, которое Сребец явно не заметил, а Морок был слишком ошарашен встречей, чтобы оскорбиться.
– Не желаете ли с дороги отведать чаю? – высокомерие Кощея странным образом не было оскорбительным.
– С удовольствием, – кивнул Сребец, от чего драгоценная нить у его левого уха сверкнула солнечными зайчиками.
Прозрачные служанки тут же засуетились у небольшого резного столика, ставя высокий серебряный чайник, три чашки тончайшего фарфора и трехъярусное блюдо со сладостями и раскладывая тончайшие кружевные салфетки. Сребец почти незаметно приподнял бровь: столик был сервирован чрезвычайно красиво, но довольно скудно.
– Кощей, – колдун отбросил всякие церемонии и посмотрел в зелёные глаза, – а приходи как-нибудь в гости, я тебя хоть покормлю нормально. А то скоро будешь тоньше своих служек, да от чиха переломишься.
Морок перевёл взгляд с одно мужчины на другого. Если раньше Сребец казался ему по юношески стройным, то рядом с Кощеем становилось сразу заметно, как широки плечи колдуна на самом деле. Высокий рост заставлял Сребца казаться несколько изящнее, но в сравнении с тонким, словно тростник Кощеем, крепость чародея становилась очевидной.
– Варвар, – почти нежно ответил Кощей и улыбнулся, показывая мелкие и острые зубы. Слишком белозубая улыбка придала Бессмертному опасный и хищный вид, и Морок едва подавил желание спрятаться за учителя. Кощей тут же перевёл яркий взгляд на парня, – А мальца с собой зачем притащил?
– Не оставлять же его дома, после того как туда Змей заявился, – Сребец пожал плечами, сел на столик и взялся за чашку, не дожидаясь, когда сядет хозяин. Кощей нахмурился. Такое поведение Сребца лучше всяких слов говорило о его недовольстве, а то, что серебряная чурка это не скрывает – о том, что причиной недовольства является сам Кощей. Или одной из причин, раз уж тут замешан Змей Горыныч.
– Всё-таки этот летучий гад тебя втянул, – Кощей потёр тонкими пальцами виски, откинул за спину антрацитовую прядь и взял свою чашку.
– Ещё нет, – Сребец тщательно выбрал крохотное пирожное и расправился с ним за два укуса. – Мне сейчас до всего этого дела нет – ученик подрастает. Сам знаешь, детки малые, малые и бедки, а подрастают детки…
Морок почувствовал, как лицо заливает краска, хотя Сребец вовсе не намекал на вчерашнюю склоку. Кощей скользнул рассеянным взглядом по лицу парня, высокомерно поджал губы и едва слышно фыркнул.
– Тебе явно не хватает честолюбия, друг мой. Такая возможность появляется слишком редко, а уж заполучить такую власть рожденному смертным…
– Да что мне с нею делать, – отмахнулся Сребец. – Я давно сказал, что снимаю свою кандидатуру. Грызитесь сами за пыльный артефакт, который разве что на полочку и положить.
– Трудно поверить, что кто-то добровольно откажется от такого, – Кощей покачал головой, отчего его изящные серьги мелодично звякнули. – А уж учитывая, что ты всё-таки человек… Человеческая жадность не знает границ. Не удивительно, что Змей не поверил тебе. Я и сам с трудом верю, и то только потому, что вижу чья кровь в жилах твоего ученика течёт.
– Тогда выкупи моё участие, – предложил Сребец. – Очень уж мне нравится твоё серебряное блюдечко с наливным яблочком.
– А не дёшево? – хмыкнул Кощей.
Морок, уже оправившийся от впечатлений, весело наблюдал за разговором, делая выводы и доедая пятое по счёту пирожное.
– Ну так плата-то за участие, а не за артефакт, – пожал плечами Сребец и отставил блюдо с угощением подальше от ученика. – Если хочешь, скажешь Змею, что сторговался, подкупив моего ученика пирожными.
Кощей музыкально рассмеялся, а Морок покраснел до ушей.
– Так что за артефакт, – не удержался Морок от вопроса, едва бричка покинула кощеевы земли.
– Меч Кладенец, – пожал плечами Сребец. – Им можно победить целую армию людей, любого из драконов, демонов и чудовищ. Даже Кощея, хоть он и Бессмертный. Меч лежит в тайной пещере, но скоро звёзды займут правильное положение на небосводе, и тогда пещера откроется ровно на один час. Многие постараются захватить меч. Глупцы, артефакты такого уровня сами выбирают себе хозяина.
– Угу, – кивнул Морок, меняя венец на свою мурмолку. – И обычно это тот, кто совершенно не стремится ими завладеть.
Сребец вздрогнул и едва не упустил шёлковые вожжи, крепившиеся к пустоте перед бричкой.
Морок несколько мгновений рассматривал результат своей попытки починить магией разорванную Сребцем во время той памятной ссоры после визита Змея одежду. К колдовству у парня были определённые способности, но порой получалось что-то совершенно неожиданное. Вот как сейчас. Рубаха и штаны оказались намертво сшиты между собой. Даже не сшиты, а словно выткали их уже такими. Морок почесал в затылке и потыкал пальцем в место соединения разных тканей. Шва не было, пола шёлковой рубахи просто перетекала в полотно штанов. Повертев неудачный магический опыты так и сяк, Морок окончательно сдался. Оставалось только решить – показывать это позорище Сребцу или по-тихому спалить в печи. С одной стороны интересно, как это вообще получилось, ведь не в первый раз чинит одёжку, а с другой – дразнить же до седых волос будет!
Решил дилемму сам Сребец, просто войдя в комнату и застав ученика с неведомой ерундой в руках.
– Одновременно чинил? – без всякого выражения спросил он. – Теперь уже никак не расколдуешь. Хорошо еще не к вороту штаны прирастил.
Морок облегчённо перевел дыхание, отложил ткань и преданно уставился в глаза учителю. Лёд и пепел цвета расплавленного серебра уже не казался таким уж мёртвым, как раньше. Словно визит к Кощею взбодрил Сребца. Во всяком случае, Мороку стало как-то легче общаться с учителем, а желания свинтить к людям на часок-другой с тех пор ни разу не возникало. К тому же Сребец не запрещал разглядывать через серебряное блюдце, выторгованное у Кощея, заморские страны и ближайшие деревни. Морок даже один раз посмотрел на родителей и многочисленных братьев и сестёр. На миг сердце сжало болью, а потом отпустило. Морок не помнил всех этих людей, ни моложавого отца, ни огненоглазую мать, никого. А тянущее чувство в груди медленно сошло на нет.
Сребец некоторое время смотрел в глаза ученику, а потом велел идти в баню. Морок пожал плечами. Эта новая привычка Сребца париться средь бела дня несколько настораживала, но больше удивляла.
Пар в бане пах мхами, специями и чем-то неуловимо-сладким. Морок залез на полок и почувствовал, что голова слегка закружилась от странной смеси запахов.
– Колдовать будешь? – сонно спросил он у учителя, традиционно расположившегося под самым потолком.
– Буду, – кивнул Сребец. – Поставлю на тебя метку, чтобы не лезли к тебе всякие летучие гады.
– А разве ты не договорился с Кощеем? – голос Морока стал совсем слабым.
– С ним – да. А вот со Змеем – нет. Дыши глубже, а то придётся за два раза делать.
Сознание Морока плавно отплывало куда-то вглубь себя. Он почти спал, покачиваясь на волнах дрёмы, когда Сребец соскочил со своего полка, стянул с головы войлочный колпак, выпуская на волю серебро волос. Морок сонно смотрел, как учитель резал собственное запястье, пуская кровь в старую глиняную чашку. Морок не смог разобрать ни слова из заклятий, читаемых учителем над чашей, хотя Сребец не сдерживал голос. От запаха крови в ушах шумело, а перед глазами всё плыло. Липкие пальцы учителя коснулись лица, рисуя кровью неведомые знаки. Серебристая прядь щекотно коснулась плеча, и Морок попытался поёжиться, получил локтем под дых и замер, позволяя учителю делать то, что тот считал нужным. Пальцы Сребца твёрдые и ледяные, несмотря на жар парилки, уверенно скользили по телу, оставляя кровавый лед. Колдовская кровь, казалось, разъедала кожу, и Морок тихо застонал. Сребец неожиданно прошептал что-то ласково-успокоительное, продолжая накладывать печать.
К концу ритуала Морок змеёй извивался на полке и мучительно скулил, а кровавые рисунки жгли всё сильнее. Внезапно все прекратилось, и Морок на несколько мгновений оглох от отсутствия боли. Сребец прижимал лоб измотанного ученика к своему плечу и непривычно нежно гладил по волосам.
– Всё-всё, – шептал он на ухо. – Уже всё закончилось.
Морок прижался к сильному плечу и устало закрыл глаза. Запах крови больше не раздражал, смесь диковинных трав не кружила голову. А Сребец продолжал ласково гладить по голове, словно котёнка или малое дитя, вот только Мороку совсем не было обидно или стыдно.
– Полегчало? – в голос Сребца вернулись прежние металлические нотки. – Домывайся и иди в дом.
После ритуала Сребец стал прежним – холодной и невыносимой сволочью с замашками тирана. Морок пытался дуться, но чаще сбегал в комнату с серебряным блюдечком и катал по гладкой поверхности наливное яблочко, разглядывая людей, зверей и пейзажи. Его интересовало всё: ледяные страны, где охотились огромные белые медведи, а люди в утлых лодчонках ловили сказочно огромных рыб-китов; острова с диковинными деревьями, похожими на пучок травы, взгромоздившейся на столб, по которым бродили удивительные звери, а темнокожие люди ходили нагие, едва прикрыв лопушками самый срам; сказочные дворцы под чудными крышами, нанизанными одна на другую, словно бусы, в которых жили странные плосколицые люди, наряжавшиеся в слои шёлка, как роза в лепестки; крохотные деревеньки на склонах крутых скал с горячими источниками и многое, многое другое. Сребец не запрещал пользоваться блюдцем, но следил за тем, чтобы Морок не проводил перед ним слишком много времени.
Морок размашисто колол дрова, наслаждаясь играющей в молодом теле силой и в тайне надеясь, что после этого его тело станет таким же рельефным, как и у учителя. Пока что до этого было далеко, но парень не сдавался, каждый день упрямо по два часа колол дрова, не прибегая к магии. Сребец никак это не комментировал, но стал гонять Морока от блюдца в одно и то же время.
Расколов последнюю чурку, Мороку покидал дрова в большую плетёную корзину и, покряхтывая от натуги, поволок её в поленицу. Выложив несколько поленьев, он кивнул дровам:
– Дальше сами.
Присев на завалинку, парень вытирал шею стареньким конопляным полотенцем и следил за тем, как укладывались ровными рядами поленья.
– Не жди меня, – неожиданно раздалось над ухом, и Морок подпрыгнул. – Может, хватит каждый раз скакать?
Сребец недовольно хмурил тонкие брови, а Морок в который раз спросил себя, как эта оглобля на каблуках умудряется ходить так неслышно.
– К утру вернёшься? – Морок поднялся с завалинки и перебросил полотенце через плечо.
– Сказал же, не жди.
– Завтрак тебе готовить? – обиделся Морок.
Сребец ничего не ответил, смерил парня взглядом сверху вниз, хмыкнул и ушел к своей самоходной бричке. Значит, едет в гости к кому-то, на кого надо произвести должное впечатление. Ради людей Сребец так не старался. Морок проводил учителя взглядом, скорчил в след крайне непочтительную рожицу и ушел в светёлку – посмотреть на блюдечко.
Девушка, завернутая лишь в прозрачную кисею* и многочисленные золотые украшения, томно прикрыв глаза, бесстыдно виляла бёдрами. Гибкие руки со звенящими браслетами чертили в воздухе красивые и странные узоры. Тонкий стан девушки немыслимо изогнулся, отчего едва прикрытые ожерельем с золотыми монетами груди подскочили вверх и призывно колыхнулись. Танец завораживал своей неприкрытой чувственностью. Морок громко сглотнул и попытался погладить изображение танцовщицы кончиками пальцев.
– Снова за своё? – гневный голос Сребца раздавшийся за спиной заставил Морока заорать от неожиданности. Раздражённо поморщившись, колдун потёр пострадавшее ухо. – Это уже перебор.
– Ты чего вернулся? – ошарашенный Морок не нашёл ничего лучше, чем ляпнуть фразу, которая наверняка разозлит Сребца.
– У тебя не спросил. И чем это ты занимаешься?
Морок покраснел и не ответил, лишь потупил голову. Нежданное послушание заставило Сребца сменить гнев на милость.
– Вот зачем ты сам себя тревожишь? Знаешь же, что не разрешу.
– Знаю, – тихо пробурчал Морок себе под нос. – Только ничего не могу с собой поделать. А так, хоть в деревню не бегу.
Сребец некоторое время смотрел на ученика, потом решительно шагнул к столу, сел рядом с Мороком и велел блюдцу.
– Катись яблочко наливное по блюдечку по серебряному, покажи-ка ты нам Змея с Кощеем.
Яблочко крутанулось по блюдцу, стирая изображение изогнувшейся танцовщицы. Постепенно на плоском донышке блюдца появились два тела, сплетшиеся в страстном объятии. Длинный рыжий мужчина с перепончатыми ушами, в котором Морок без труда опознал давнишнего гостя и тонкий, бледный Кощей, чьи гладкие волосы рассыпались шёлковым покровом по постели. Змей ритмично двигался, навалившись на Кощея, а тот, удивительно хрупкий на фоне чешуйчатого монстра, жадно оплетал руками ногами крепкую спину. Несколько мгновений Морок не понимал, что происходило на роскошной постели, а потом повернулся к Сребцу.
– Но они же разные! – парень удивлённо моргнул. – Как же так: Змей и... я так и не понял, кто такой Кощей.
– Сид он, – бросил Сребец и едко добавил. – А то, что они оба мужчины тебя не смущает?
– Меня больше смущает то, что у змей обычно два уда, а Кощей выглядит так, что соплёй перешибёшь.
– Соплей на Кощея ни у кого не хватит. Даже, чтобы в них утопить.
Морок вяло кивнул и снова с интересом уставился картину, показываемую блюдечком. Змей выпрямился и подтянул Кощея за бедра к себе. Теперь, когда он не нависал над любовником, тело Кощея стало отчётливо видно: худая грудь с маленькими тёмными сосками, впалый живот, выступающие рёбра, острые косточки таза и гордо вздымающийся член, шлепающий по животу при каждом толчке темпераментного Змея.
– Как-то это… – Морок повертел рукой в воздухе, – всё равно что козу с зайцем скрестить.
– Ты никогда не видел химер? – Сребец хмыкнул. Реакция Морока его забавляла. Большинство мужчин впадали в панику только при упоминании однополой связи, но его ученик, общающийся с людьми крайне мало для обсуждения интимных тем, просто не успел нахвататься предрассудков.
– Ну, если можно породить что-то такое, то точно не надо зачинать с кем попало, – сделал вполне логичный вывод Морок. – Тогда понятно, почему с мужчиной. Была бы Змеиха, родила бы какую-нибудь неубиваемую бледную поганку. С чешуёй.
Морок сглотнул, отчего-то во рту стало слишком много слюны, а Сребец едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, уж очень точно его ученик охарактеризовал Кощея.
– Ну, если интересно, посмотри пока, – Сребец поднялся. – Только долго не сиди, вернусь до того, как спать ляжешь – будешь переписывать свиток «О бесах разных со всею тщательностью и в сравнениях».
Взяв с полки ларец с малахитовой ящеркой на крышке, Сребец ушёл.
Вернулся Сребец под утро, когда Морок ещё спал. Острый запах молодого возбуждённого тела, пропитавший спальню, лучше всяких слов рассказал колдуну, чем занимался его ученик в отсутствие учителя. Сребец лишь хмыкнул, на некоторое время Морок будет слишком занят, чтобы думать о девках и рисковать провалить все планы Сребца по выращиванию себе замены.
К завтраку Морок спустился, зевая во весь рот. Три рыжие белки шустро сновали по столу, раскладывая свежие ватрушки с творогом, ранние яблоки и разливая квас по корцам. Мясо на столе у Сребца не бывало никогда, а Мороку по большому счёту было всё равно, что есть, лишь бы побольше – колдовские занятия требовали много сил и энергии. Впрочем, некоторые настойки Сребца восстанавливали силу так, что она едва ли не из ушей плескалась.
– А творог откуда? – спросил Морок поздоровавшись с учителем и тут же зацапав угощение.
– Из деревни, конечно, – Сребец неторопливо жевал свою порцию. – Или ты думал, я мимо пробегающую лосиху доил с утра пораньше?
Морок скорчил рожицу и потянулся к следующей ватрушке.
– Я тут вчера думал о смешении разных, – Морок взял третью ватрушку, игнорируя насмешливо-вопросительный хмык учителя. – И всё-таки оно не правильно, когда разные. Что лошаки*, что мулы* – ни те, ни другие потомства не дают
– Зато живут дольше, почти не болеют и значительно выносливее и крупнее, – Сребец забавлялся пикировкой, но лицо его оставалось столь же безучастным, как и обычно.
– Ну, так-то оно так, но это имеет смысл только для хозяев этой скотины, а самому лошаку, что за радость? Кормят хуже, да работы дают больше.
Сребец не донёс ватрушку до рта, с удивлением глядя на своего ученика. Порой Морок смотрел на вещи несколько своеобразно. Что ж, для колдуна свобода мысли – большой плюс. Эдак Морок может создавать что-то новое, того и гляди, превзойдёт учителя. Лет через двести, если повезёт.
– То есть, ты против такого скрещивания?
– Против я или нет, а мулов как разводили, так и будут разводить, потому что они выгодные. Но люди-то не ослы. Вот ты сам говорил, что у русалок кожа холодная. Так, где ж там радость от объятий? Я вчера на Змея с Кощеем смотрел, вроде, как и жарко на них глядючи, а вот как вспомню – Змей грозой пах, а Кощей – совсем ничем. Что есть он, что нет его.
– Я понял, к русалкам ты не хочешь.
– Ну, интересно бы подержаться, но ежели она холодная, то я так и чурку обнять могу.
– К живым людям не пущу, – на всякий случай напомнил Сребец.
– Ну, раз ты выдержал, то и я смогу, – Морок пожал плечами и потянулся за очередной ватрушкой, получил по руке и обижено надулся. – Когда ещё творог будет?
– Если сразу весь съешь – то не скоро, – утешил Сребец. – Я в своё время суккубов* вызывал. Говорить с ними особо не о чем, зато устаёшь до обморока – потом долго не до девок.
Морок шумно отпил из корца, вытер рот рукой и отрицательно качнул головой.
– Я на них смотрел – они вообще на людей не похожи. Красивые, но…
– Тебя так волнует, чтобы был человек?
– А тебя – нет?
– Совсем, – Сребец спокойно кивнул. – Внешне суккубы – те же женщины, только красивей, да умелей. Русалки и вовсе раньше живыми были.
– Вот потому ты и сам на человека уже и не похож! – Морок отставил корец и серьёзно смотрел на учителя непривычно строгим взглядом. – С кем поведёшься, от того и наберёшься.
– Поучи меня ещё! – Сребец ткнул пальцем парню в лоб.
– Ай! – Морок потёр пострадавшее место и насупился. – Я разобраться хочу. Ты ведь вовсе не такой уж и бирюк, если подумать. То с Хортом куда-то вдвоём умчитесь, то чай с Лешим пьёшь, по весне ленты русалкам раздаёшь, с Кощеем говоришь, словно вместе в детстве без штанов бегали, Змей Горыныч в дом твой вхожий, а ещё эти суккубы твои. Вон сколько у тебя знакомцев! А людей-то и нет почти.
– Мне триста лет, Морок. – Сребец устало посмотрел на потолок. – Как ты думаешь, скольких я потерял?
– Ты сам меня учил – ничего нет вечного. Змей вон на Меч Кладенец всю дружбу променял бы, да еще считал бы, что дешево отделался. И не потому, что плохой он, а просто потому, что Змей. Всё меняется, но мне нравятся эти изменения. Я вот раньше думал, что не стоит долгая жизнь и вечная молодость того, чтобы одному триста лет жить. А сейчас смотрю в твоё блюдце – вижу, сколько всего нового, интересного, непонятного. Узнать обо всём этом, побывать в этих краях дивных – за такое не жалко триста лет отдать. Но я хочу оставаться собой, быть человеком, а ты? Неужели забыл, что сам человек? Так Кощей напомнит – того хлебом не корми – дай позубоскалить. Это у вас всех от долгой жизни такое?
Сребец некоторое время смотрел на ученика. Похоже, кровавая печать сработала чуть лучше, чем планировалось. Сребец надеялся, что печать просто защитит Морока, в том числе и от плотских желаний, и парень станет спокойнее. Но то ли кровь самого Морока оказалась более отзывчивой к древним чарам, то ли это побочный эффект самого заклинания, однако Морок сильно изменился за последнее время. Он действительно стал спокойнее, рассудительнее, усерднее. Некоторое время Сребец сидел, закинув ногу на ногу, плавно покачивая щегольски загнутом носком узорчатых сапог, а потом сказал вслух свою мысль
– Ты вырос. Пришло время рассказать тебе кое-что о тебе самом.
Морок сидел на козлах самоходной брички рядом с учителем и с интересом рассматривал проносящиеся перед ним земли. Так далеко Сребец ещё ни разу его с собой не брал. Морок не был уверен, что смог бы преодолеть такое расстояние Легкоступом, но как выяснилось, Сребец вовсе не поэтому воспользовался бричкой.
– Это же Мертвый лес! – воскликнул Морок, разглядывая скрученные ветви сухих деревьев.
– Верно, – кивнул Сребец. – Вотчина Кота Баюна. Лишь он один может находиться так долго в этих местах, потому что коты живут на границе Яви. Всё остальное рано или поздно умирает в этих землях. Даже травы – и той нет.
Морок невольно проникся мрачной атмосферой Мёртвого леса, его зловещей тишиной. Но бричка неслась по бездорожью довольно резво, и вскоре стоячие трупы деревьев остались позади. Однако радоваться этому Морок не стал. Каменистое плато производило ещё более гнетущее впечатление.
– А здесь даже Баюн жить не сможет, – тихо сказал Сребец. – Но хотя никто из разных здесь не сможет долго находиться, люди могут тут жить. Вот только женщины здесь уже через час теряют свою божественную детородную силу. Именно поэтому Баюн не пускает никого сквозь Мёртвый лес.
Впереди показались старые горы, иссеченные ветрами и временем. Невысокие, мрачные, покрытые расщелинами и разломами. Именно к ним и держал путь Сребец.
– Если люди когда-нибудь достигнут этих мест, то случится большая беда, – колдун остановил Бричку на одном из утёсов и легко соскочил на камни. – Для того чтобы этого не случилось и нужен я – колдун, рожденный смертной женщиной от смертного мужчины, но лишенный смерти.
Сребец повёл Морока за собой в один из разломов. В горе было темно и сыро, мерно капала где-то вдалеке вода, и это разбивающихся капель бессмысленно блуждало по пещере, отражаясь от камней и повторяя само себя.
– Когда-то давно жили далеко отсюда на сере люди – высокие, светлоглазые, с волосами подобными серебру. Умели они многое, а знали ещё больше. Могли летать по воздуху и разговаривать с зверьми, птицами и разными. Приручали молнии и приглашали в свои жилища богов. Пировали за одним столом с Красным Солнышком и Ясным Месяцем. Жили они в радости и веселье.
Морок слушал сказ учителя, никак не комментируя цвет его волос и глаз. А Сребец тем временем вывел своего ученика к огромной просторной пещере, чей светящийся свод, унизанный сталактитами, поддерживали несколько огромных прозрачных колон. Тонкие ручейки бежали от центра пещеры во все стороны. На возвышении в центре стояла, раскинув руки, хрустальная женщина. Внутри её сверкающего тела тлел золотистый огонёк, пускающий мерцающие искры по искусно выточенным складкам одежды, руками, шее и лицу статуи.
– Посмотри на камень, – прошептал Сребец, подводя Морока к белому каменному постаменту.
Парень послушно перевёл взгляд и вздрогнул. Прямо под статуей по камню правильной круглой формы змеилась трещина. Хрустальная женщина словно прикрывала её собой.
– Это Камень Алатырь, – объяснил Сребец. – На нём вся Явь держится. Однажды на празднике мой народ тешился, сражаясь с богами, разными и друг с другом в единоборстве. Хотелось удаль молодецкую показать, да на других посмотреть. Тогда собралось слишком много сильных воинов в одном месте, и Камень Алатырь не выдержал. Треснул. Зашаталась Явь, провалилась в ту трещину страна моего народа, лишь немногие выжили. Боги тут же вернулись в Правь, а бесы – в Навь. Только так и удалось сохранить мир. Чтобы запереть трещину в Камне Алатыре одна из юных дев пожертвовала собой. Вместе с остатками моего народа, при помощи богов и разных удалось склеить и запечатать трещину. Но как бы ты не клеил разбитый сосуд ему уже не стать целым. Так и Камень Алатырь. Пока он ещё держит Явь, как Дева держит его. Я страж этого места, но я уже устал. Сил моих надолго не хватит. Вот почему, Морок, я хочу, чтобы ты занял моё место. В тебе тоже течёт кровь моего народа. Подумай, не торопись. Согласен ли ты занять моё место, отказаться от жизни среди людей и хранить Камень Алатырь? Если да – я научу тебя всему, что знаю сам, расскажу, как поддерживать Деву и Камень, как искать приемников. Если нет – ты забудешь об этом месте, вернёшься к матери и проживёшь короткую человеческую жизнь со всеми горестями и радостями, кои выпадают на твою судьбу. Не спеши с выбором. А теперь уходим отсюда, пока Камень не захватил твою душу.
Морок не запомнил обратную дорогу, хотя Сребец задержался в Мёртвом лесу поговорить с Баюном. Но Морок был слишком оглушён открывшейся истиной, поэтому даже не вышел из брички, хотя всего за час до того, отдал бы руку за возможность поговорить со сказочным зверем. Прошло два дня, прежде чем Морок заметил, что Сребца нет в тереме. Колдун решил не мешать парню самостоятельно принять важнейшее решение в его жизни.
Морок подумал да и пошёл в светёлку, катать наливное яблочко – уж оно-то наверняка знает, где его учитель сейчас. Сребец оказался в логове у Хорта. Спал, прижавшись к белому меху, с таким спокойно-расслабленным видом, что Морок не знал, то ли поумиляться на эту оглоблю, то ли придумать какую-нибудь гадость. Внезапно вспомнилось, что Сребец не видит ничего зазорного в связи с разными. А Хорт, терпящий спящего человека под боком, спокойствия не добавлял. Сребец казался мелким на фоне огромного волка, а его волосы затерялись на фоне шерсти. Морок разглядывал учителя и думал о том, что в Сребце значительно больше человеческого, чем он сам о себе думает.
– Ну, спать ты можешь, как старый бер – полгода. А мне ждать тебя столько не хочется, – сказал Морок изображению учителя, толкнул рукой яблочко, смывая картинку, и вышел из светлицы. Кажется, вот уже два дня, как он не колол дрова, так никогда ему мышц не нарастить. Да и попариться не мешало бы.
Морок удобно расположился под поваленным клёном с по-осеннему яркой макушкой и подперев голову руками, смотрел как девица в ярком сарафане набирала из колодца воду. В тёмных глазах парня не было прежней тоски.
– Я должен повторять тебе одно и то же?
Раздавшийся за спиной голос заставил Морока традиционно стукнуться головой о ветку. Зашуршали яркие листья, девица испуганно глянула в сторону клёна, подхватила вёдра и быстро пошла к деревне, часто оглядываясь.
– Ну, в этот раз хоть не заорал, – хмыкнул Сребец.
Морок, потирая макушку, вылез из-под клёна и кивнул учителю.
– С возвращением. Я уж подумал, что ты раздумал меня учить.
– И решил вернуться к людям?
– Да что-то со стороны мне теперь смотреть удобнее, – Морок развел руки и широко улыбнулся. – А все твое яблочко наливное виновато.
Морок
Приквел
Примечания: читать дальшеЛегкоступ* – телепортация
Явь* – наша реальность, Правь – мир богов и Навь – мир демонов вместе образуют вселенную.
Бричка* – вид крытой телеги на рессорах или без.
Мурмолка* – дорогая мужская шапка с плоским верхом из бархата, парчи или албаста черного, красного или зелёного цветов. В холодное время года к ней пристёгивалась меховая оторочка.
Албаст* – вид шёлковой парчи с крупным рисунком.
Смарагд* – изумруд.
Кисея* – чрезвычайно легкая, прозрачная хлопчатобумажная ткань.
Лоша́к* – гибрид жеребца и ослицы
Мул* – результат скрещивания осла и кобылы.
Суккуб* – демоница похоти и разврата.
читать дальшеТрава беззвучно приминалась под мягкими сапогами тонкой кожи. Их обладатель остановился у кустов, растущих на опушке леса, и пригнулся. По ту сторону леса лежала крохотная деревенька, единственный колодец которой находился за околицей на опушке.
Девица, набирающая воду из колодца, почувствовала чужой взгляд и вскинула голову. Никого. Показалось. Али зверь какой из чащи смотрит? Ну, так летом то не страшно. Даже самые лютые звери не шалят так близко от поселений, да ещё и среди бела дня. Девица ловко подцепила коромыслом дужку наполненного ведра и поспешила в деревню.
Темные с прозеленью глаза следили за фигуркой в ярком сарафане с неприкрытой тоской.
– Я должен повторять тебе одно и то же?
Глубокий и холодный голос заставил молодца подпрыгнуть вверх из сидячего положения. Звучно встретившись макушкой с толстой дубовой веткой, темноволосый наблюдатель ойкнул и опалил виновника взглядом. Высокого длинноволосого мужчину в серебряных одеждах взгляд парня оставил равнодушным.
– Нет, учитель, – парень склонил голову, но тут же выпрямился, сверкая глазами.
Сребец несколько томительных мгновений не сводил вымораживающего взгляда с дерзкого ученика. Тот опустил глаза, но покорней выглядеть не стал.
– Ты всё больше становишься похожим на мать. – Сребец отвернулся и бросил через плечо.
– Иди за мной.
Как колдун ходил по мягкой земле на своих каблуках и не проваливался на каждом шагу, интересовало Морока едва ли не сильнее, чем язык зверей и птиц, которому, к слову, Сребец никак не хотел его научить. Но разве ж спросишь о таком? Парень молча, плелся за учителем.
Внезапно Сребец исчез. Вот ведь! Это он специально! Дождался, когда Морок отвлечётся, и ушёл Легкоступом*. А теперь попробуй, догони его, ежели несколько драгоценных мгновений придется потратить на то, чтобы выследить серебряного тирана!
Догнать колдуна получилось только у самых ворот. Едва притормозив возле Сребца, парень отправился в недолгий полет от тяжёлой и хлесткой оплеухи. Вот же ж! Неужто не надоело ещё? Парень мотнул головой и поднялся. Морок уважал учителя, но недавно вступил в бунтарскую пору, что не облегчало жизнь, ни ему самому, ни Сребцу.
– За что? – спросил учитель.
Морок угрюмо глянул в глаза цвета расплавленного серебра. Лёд и пепел. Как всегда.
– Я отвлекся и не… – продолжить Мороку не дали.
– За это получишь после. Сейчас за что?
– … за девку… – парень опустил голову.
– Раз знаешь, то зачем пошёл? – Сребец не знал жалости.
– Не могу я! – Морок вспыхнул. – Что? Даже издали посмотреть нельзя?
– Нельзя. Я объяснял. И мне казалось, что ты понял. Выучи, а после делай, что хочешь. – Сребец повернулся к Мороку спиной и направился домой.
Кованые ворота приглашающее распахнулись перед хозяином. Морок уныло плелся за чародеем через весь двор. Возле порога Сребец остановился и огляделся. Морок напрягся, кожей почуяв приближение неприятностей. С таким учителем быстро приобретаешь подобные навыки.
– У тебя слишком много свободного времени, – Сребец глянул на ученика. – Подмети двор. Сам. Без магии.
Колдун ушел в дом, не дожидаясь вялого согласия. Морок скорчил спине учителя весьма непочтительную рожицу и ушел к сараю за метлой. Парень работы не боялся, но обширный двор, изученный до последней щепки, опостылел давным-давно. Хотелось выть от скуки, обыденности, от надоевших до оскомины нравоучений и от холодного безразличия Сребца. Горячий нрав и деятельная натура Морока были заперты в крошечном мире колдуна, словно между каменными жерновами.
Парень мёл двор и вспоминал, как тяжело было находиться со Сребцем в детстве. Родной дом позабылся, и холодная отстраненность чародея стала казаться правильной и естественной. Это вызывало недоумение и ненависть к своей «неправильности». А потом Сребец стал брать мальчика с собой.
Деревни и города удивили Морока обилием людей, шумом и суетой. Он, на протяжении долгих лет видевший только учителя, терялся при встречах. Люди казались ему слишком разными и одинаковыми одновременно. И все они очень отличались от Сребца. Лицо колдуна было застывшее и холодное, а взгляд пробирал до костей, но другие люди были оживлёнными, громкими и тёплыми. Люди весело смеялись, горько плакали, беззлобно шутили, настороженно, а то и с опаской поглядывали на Сребца. На их лицах одно выражение сменялось другим, и Морок мог читать их чувства так же, как мог читать символы, вышитые на их одеждах.
Сначала Морок сторонился людей, особенно взрослых, поглядывающих на него с настороженной жалостью. Ну ещё бы! Ученик чародея. Как тут не жалеть да не опасаться? Но вскоре любопытные сверстники рискнули подойти к Мороку. Сначала они задавали вопросы про Сребца, интересовались «взаправду ли колдун учит?», постепенно сближаясь с Мороком. Сребец смотрел на это сквозь пальцы, не вмешивался, но предупреждал, чтобы Морок сильно не привязывался к ребятишкам, которых, возможно, больше никогда не увидит.
Однажды Сребец взял с собой Морока в богатый дом. Мальчик раскрыв рот разглядывал ковры, драгоценную посуду, множество мелких и красивых предметов, назначение которых было ему неизвестно. А потом гости оказались в светлице. На огромной кровати среди кружевных подушек лежала маленькая девочка. Тоненькая, хрупкая, она была невероятно бледна. На осунувшемся личике вокруг глаз залегли глубокие тени, губы пересохли и потрескались, а щёки впали. Худенькие как веточки руки недвижимо лежали поверх вышитого шёлком одеяла.
Сребец склонился над ребёнком. Высокий, ладный на фоне заболевшей девочки он казался огромным и зловещим. Длинные пальцы легко пробежались по лицу девочки, и она судорожно втянула воздух. Сребец нахмурился и подозвал Морока.
– Смотри.
И Морок смотрел. Учитель требовательно спрашивал, чем больна девочка, что видит Морок, что нужно сделать. Мальчик съёживался при каждом вопросе, старательно смотрел, но не находил ответов. Сребец отвесил тяжёлый подзатыльник и велел смотреть не глазами. Морок так и не понял тогда, что имел в виду учитель.
Девочку лечили долго. Сребец ругал родителей, дотянувших до последнего, но не спешил излечивать девочку своей силой. Он поил несчастное дитя травяными настойками, заставляя Морока каждый раз рассказывать свойства всех трав по отдельности и самих настоек в целом.
– Смотри, – сказал Сребец на третий день, подталкивая подмастерье к кровати. – Не глазами.
И тогда Морок увидел. Болезнь клубилась чёрным туманом в груди девочки. Колдун довольно кивнул, когда ученик сказал о том, что увидел, и положил ладонь на грудь девочки. Чёрный клубок тревожно зашевелился, и девочка надрывно закашляла. А Сребец просто смотрел, не делая ни малейшей попытки помочь несчастной. Постепенно чёрный туман втянулся в ладонь колдуна. Девочка перестала кашлять и открыла глаза. Они оказались глубоко синего цвета, и Морок не мог отвести от них взгляда. Краски медленно возвращались на лицо девочки. Матушка с плачем и причитанием обнимала её, кажется, даже слегка напугав болезную. А вот отец, немолодой купец с морщинистым лицом, постепенно бледнел – настала черёд платы. Сребец забрал две трети золота и красавца коня. Впрочем, серого в яблоках жеребца он продал едва вышел за порог купеческого дома. Морок тогда так и не понял причины поступка Сребца. А девочка снилась ему ночами ещё очень долго.
Когда Морок подрос, Сребец запретил ему играть с другими детьми. Много позже Морок понял, что сделал это чародей весьма вовремя. Ещё немного и повзрослевшие приятели сами стали бы шарахаться от ученика колдуна. Это детишки малые видят мир и людей такими, какие они есть, а, вырастая, начинают жить не своим умом. Но даже, когда Морок понял причины поступков учителя, легче ему не стало. Это трехсотлетней чурке серебряной что люди, что муравьи – всё едино, а Морок хотел жить и жить среди людей. Ему нравилось смотреть на лица: молодые и старые, благородные и подлые, умные и простоватые. Люди влекли Морока своей обманчивой простотой и глубиной чувств. Это вместе люди, что то стадо – предсказуемы и скучны, но каждый из них по отдельности был головоломкой почище тех, что хранил Сребец на многочисленных полках в своей горнице.
Вспоминая и размышляя, Морок и не заметил, как убрал двор полностью. Парень отнёс метлу под навес сарая и отправился колоть дрова. Всё-таки требовалось выпустить пар, а то никакого терпения на учителя не хватало. Однако едва парень перехватил колун поудобнее, его окликнул Сребец.
– Завтра с утра наколешь, а сейчас в баню иди. Я уже истопил.
Морок удивлённо смотрел вслед учителю. Баню, да средь бела дня? Когда ещё работы полно? Мотнув головой, Морок отложил колун и пошёл в свою комнату за чистой рубахой и полотенцем.
Сребец уже ждал своего ученика в парилке, вальяжно разлегшись на верхнем полке и натянув на уши войлочный колпак. И чем дышит только! Сам Морок уж на что крепкий, а так высоко не забирался сразу. Вылив на голову шайку воды, Морок полез на полок подле учителя. Разглядывая потолок и острый белый локоть Сребца, Морок вдыхал пряно-хвойный пар и постепенно расслаблялся.
В банном деле-то Сребец был так же хорош, как и в целительском. Впрочем, по мнению самого Сребца разница была не велика. Он с наслаждением вдохнул аромат лично подобранной для сегодняшнего дня смеси трав и закрыл глаза. Вот и пришло время.
– Морок, плесни-ка ещё на камни, – велел Сребец.
Парень вяло пошевелился на своём полке и сделал безуспешную попытку стечь вниз. Сребец хмыкнул, ловко соскочил со своего места и сладко потянулся. Высокий, жилистый, гибкий – словно лет ему не триста, а двадцать. Колдун щедро плеснул на камни заготовленный корец кваса и подхватил один из замоченных веников.
– Пора из тебя дурь да леность выбить, ученик мой.
Морок слабо простонал что-то, послушно переворачиваясь на живот и подставляя спину безжалостному венику. Вот только начал Сребец с места пониже, словно и в самом деле выпороть решил. Морок вскрикивал и вздрагивал под ударами веника, чувствуя, как разбегается по венам кровь, готовая вскипеть в ближайшее время. А Сребец все так же спокойно, как и делал всё остальное, отхаживал ученика веником уже не только по срамным частям, но и по спине, и ногам.
– Знаешь, почему тебе нельзя сейчас к девкам? – Сребец перестал хлестать и аккуратными движениями водил веником над самой кожей парня, лаская горячим воздухом. – Женщина одной ногой на границе Яви стоит. Она собой впускает в этот мир новые души, открывая врата между мирами. Каждая из них от рождения наделена властью дарить жизнь. Знаешь ли ты, что значит: впустить в этот мир хоть одну душу? Сила женщин велика. Даже после трёхсот лет служения тайным силам я не могу и мечтать о том, чтобы хоть на миг приоткрыть эти врата да вполглаза заглянуть на ту сторону. Вот какова сила женщин, Морок. Как ты думаешь, что станет с тобой, с твоей силой и твоими уменьями, на которые ты потратил столько лет, если женщина коснётся тебя?
– То есть, если я стану твоим приемником… – Морок повернул голову набок, стараясь разглядеть лицо учителя.
– Никогда, – подтвердил Сребец и окатил парня холодной водой из шайки. – А теперь вставай и бери веник.
Пока Морок отфыркивался, Сребец заново убрал волосы под банную шапку и лёг на полок, подставляя сильную спину. Парень завистливо оглядел развитое тело зрелого мужчины, сохранившего почти юношескую гладкость кожи и гибкость мышц. Сразу же отходить учителя в отместку дерзости не хватило, и Мокорок осторожно провёл веником по спине. Сребец довольно засопел в сложенные руки и прикрыл глаза. Всё же баня творит чудеса, похлеще тех, что порой сам Сребец показывает. Ишь, как разомлела оглобля серебристая! Вне бани лицо такое корчит, что парное молоко скисает за два чиха, а тут растёкся по полку, едва ли не мурчит под хлесткими ударами распаренного веника. Внезапно рука с веником застыла.
– Ну что ещё? – недовольно пробурчал Сребец и кинул строгий взгляд на ученика.
Морок стоял и таращился на Сребца огромными зелёными глазами.
– Это выходит, что ты… – Морок повертел веником перед лицом.
– Не выходит, – огрызнулся Сребец. – То, что с женщинами нельзя, не означает, что вообще нельзя. Только к русалкам я тебя сейчас всё равно не пущу – высосут такого малахольного за два поцелуя так, что неделю в бане отхаживать придётся. И вообще, у них кожа холодная, как у рыбы. Учись да силы набирайся, а потом уж тешиться будешь.
– С нелюдьми как-то... – Морок передёрнул плечами, – не шибко хочется.
– А про людей забудь, пока всё не выучишь. Помой мне волосы.
Сребец уселся на крошечную скамеечку, повернувшись спиной к ученику. Мороку всегда было интересно, кто мыл длинные волосы колдуна до того, как он появился в его доме. Мытьё серебристых прядей стало первой обязанностью Морока. В начале он едва не запутал волосы в воронье гнездо, за что был нещадно бит и оставлен без ужина. Волосы колдуна – его сила. Чем они длиннее, тем сильнее чародей. У самого Морока волосы едва достигали плеч. Он мог бы и длиннее отрастить, да только Сребец в очень едких выражениях объяснил, что неплохо бы научиться обращаться с той силой, что уже есть, а не пытаться откусить кусок шире рта. У самого же Сребца волосы струились пониже спины, словно у девки какой. В косу их Сребец никогда не заплетал, лишь закалывал странной заколкой с драгоценными камнями, которые уж точно не были простым украшением.
Осторожно перебирая пальцами длинные пряди, Морок думал о том, стоит ли сила чародейская невозможности коснуться другого человека. Это в сказках так заманчиво звучит, триста лет прожить и молодым остаться, а вот поближе глянешь на такого вечно юного, и сердце сжимается. Триста лет одинёшенек, как перст, ни перемолвиться с кем словом тёплым, ни обнять дорогого сердцу друга. Чай, конечно, и с лешим попить можно, о погоде с Хортом поговорить, язык у того явно поострее клыков, а всё же не то. Не должно человеку одному быть. Морок же к девкам приглядывался не только чтобы на сеновал затащить. Поговорить бы с ними, послушать немудрёную речь, ну, может, ещё за руки подержаться. Не со Сребцем же по душам говорить. Этот так скажет… сам побежишь заклинания новые учить. А в груди ноет, в сердце крутит – поговорить бы! В глаза бы посмотреть теплые. А под взглядом Сребца летом камень инеем покрывается. И невмоготу уже одиночество постылое.
Морок аккуратно слил последний ковш воды на голову учителя, смывая пену с волос. Вот и всё. Парень устало сел на перевёрнутую шайку за спиной учителя. Сребец довольно хмыкнул и поднялся. Морок моргнул от неожиданности, увидев перед носом поджарые ягодицы, чуть прикрытые прилипшим серебром мокрых волос. А когда Сребец перехватил волосы и скрутил их в жгут, отжимая воду, то не разглядеть срам не осталось никакой возможности. Морок подскочил и тут же налетел носом на локоть учителя.
– Вот же скаженный, – Сребец ухватил Морока за волосы, заставляя запрокинуть лицо повыше, чтобы не текла кровь. – Сколько же с тобой мороки, Морок.
Стараясь не смотреть на учителя, парень почему-то очень остро осознал собственную наготу.
Кровь Сребец остановил быстро, зато потом ещё часа два упражнялся в юморе, пока Морок не сбежал от учителя в светёлку к книгам. Морок порой подозревал, что Сребец это делает специально. Во всяком случае, ни одни уговоры и приказы не возбуждали жажду знаний и трудолюбие, как едкие насмешки за мелкие ляпы.
Морок читал, пока не почувствовал приближение неведомой силы. Сребец учил задолго определять приближение всяких леших, русалок, чуров и прочих разных. Но вот этот привкус послегрозового неба был Мороку не знаком. Парень отложил книгу и вышел из комнаты. Неведомый гость уже вошёл в дом и нависал над Сребцем, уперев длинную руку в наличник над дверью. Морок моргнул от неожиданности, до сих пор он не видел никого выше Сребца, а уж когда тот обувал любимые сапоги на каблуках, то становился выше боярина в горлатной шапке. Но ярко-рыжий, почти красноволосый незнакомец смотрел на хозяина дома сверху вниз с широкой дерзкой улыбкой. Почувствовав присутствие Морока, гость перевёл на него взгляд не человеческих золотых глаз с вертикальным зрачком.
– Во-от как, – протянул гость и нахально подмигнул. – А я-то думаю, почему ты, Сребец, такой несговорчивый в последнее время.
– Морок, иди в свою комнату, – Сребец не обернулся, и Морок, послушно кивнув, ушёл к себе. Нечего было и думать о том, чтобы попытаться подслушать, о чём учитель говорит с гостем. Во-первых, сам Сребец потом три шкуры спустит за такое непослушание, а во-вторых, Морок не был уверен, что рыжий гость не заметит его.
Морок ходил из угла в угол, дожидаясь, когда незваный гость уйдёт. Заниматься в таком взвинченном состоянии Морок не мог, в который раз проклиная свою невоздержанность.
– Не протоптал ещё дорожку в полу? – недовольно спросил Сребец, появляясь в комнате. – Знаешь, как не приятно, когда у тебя над головой снуют туда-сюда?
– Что-то случилось? – Морок послушно сел на лавку.
– Ерунда, – отмахнулся учитель, устраиваясь на высоком сундуке и вытягивая ноги. – Не хотел я так рано вас знакомить, но раз уж эта ядовитая ящерица тебя увидел, следует быть осторожнее. Не было печали…
– Ящерица? – Морок встряхнул головой, пытаясь соотнести высокого рыжего незнакомца с мелкой и юркой тварью.
– Змей он, – Сребец прикрыл глаза, отчего лицо его приобрело непривычную мягкость. – Только с лапами.
Морок порадовался, что уже сидит. Уж такого знакомства он точно не ожидал. Хотя, если подумать, то ничего удивительного, что Сребец знается со Змеем. Наверное, и с Кощеем Бессмертным знаком. Пока парень приходил в себя от удивительной новости, Сребец открыл глаза и требовательно посмотрел на ученика.
– Морок, запомни – никогда не оставайся с ним наедине. Сожрёт и не подавится. И хорошо, если с головы начнёт, а то ведь может и силу сначала выпить.
– Сила, – пробормотал Морок, а потом повторил в голос. – Сила. Сила! Тебя вообще кроме силы ничего не волнует!
В следующий миг Морок оказался прижат к лавке.
– Что ж, расскажи мне, что важнее силы, – ледяным тоном предложил Сребец, дёрнув рубаху парня так, что затрещала ткань.
– Пусти!
– С чего бы? – холод в глазах и голосе Сребца стал обжигающим. – Я же только силу признаю, а вот ты, кажется, можешь противопоставить кое-что получше. Дерзай.
Прижимая Морока одной рукой к лавке, Сребец второй срывал одежду с парня. Тот вертелся ужом, пытался перехватить сильные руки учителя и упрямо шипел что-то неразборчивое.
– Давай, Морок, – Сребец даже не запыхался, удерживая бьющегося парня. Голос колдуна сочился ядом. – Сила ведь не важна. Твой учитель так глуп, что не понимает этого. Ты-то у нас умнее будешь.
Морок был слишком занят попытками вырваться из железной хватки, чтобы заметить обиду, проскользнувшую в голосе Сребца. А тот, взвинченный несправедливым обвинением и посещением Змея, уже перевернул парня носом вниз и стянул штаны к коленям. Морок молча вырывался с силой одержимого, не желая сдаваться. Ярость поборола страх, и парень извивался всем телом с прытью, которую и не подозревал в себе. Сребец несколько опешил от такого отпора, не к месту вспомнив Маланью. Та тоже была слишком горяча, чтобы можно было вдолбить ей что-то силой – уж проще совсем сломать. Парень явно унаследовал характер своей матери.
Морок попытался вцепиться зубами в неосторожно подставленную руку. Внезапно голую ягодицу обожгло звонким шлепком. От обиды выступили на глазах слёзы, а Сребец продолжал охаживать вертящегося мальчишку, словно несмышлёныша – ладонью да по голой заднице.
Под равномерными шлепками Морок наконец-то затих, но продолжал злобно зыркать зелёными глазами. Сребец устало отвёл руку.
– Ну, так кому здесь нужна сила? Мне или тебе?
Морок не ответил, но даже полураздетый и с алеющими ягодицами продолжал выглядеть дерзким. Урок Сребца он усвоил, но прямо сейчас гонор и врождённое упрямство не давали ему признаться в этом.
Хлопнула дверь комнаты за уходящим Сребцем.
Впервые в жизни Сребец чувствовал себя проигравшим. Во-первых, мальчишке удалось задеть его своими словами, а во-вторых, он не смог донести до собственного ученика нужную мысль, только заставил парня сорваться. Да и показательная порка провалилась – неожиданная ярость Морока сбивала с толку. Сребец не умел разговаривать с людьми, когда те теряли контроль над собой. Словом, случившееся в комнате Морока, выбило Сребца из колеи. В таких случаях очень хорошо помогал разговор с Хортом – белый волк умел вправить мозги на место всего тремя словами. Вот только сейчас Сребец чувствовал себя слишком уязвимым для разговора с клыкастой язвой. Оставалось только пойти в лабораторию и с головой уйти в работу, что Сребец и сделал.
Морок не находил себе места. В комнате оставаться не было никаких сил, поэтому, переодевшись, парень бросил негодные тряпки на пол и ушёл в лес. Он всегда так делал, года Сребец доводил его до белого каления. Просто шлялся по лесу, уходя как можно дальше от зачарованного терема. Такие прогулки помогали прийти в себя до того, как учитель хватится и начнёт искать. Но сегодня Морок прошел дальше, чем обычно, а гнев внутри всё не угасал. Морок старательно обходил проторенные тропинки и места обитания разных, ощущая присутствие леших и мавок задолго до того, как они появлялись в поле зрения.
Ноги устали, но Морок не давал себе отдыха, игнорируя пеньки и поваленные деревья. Он продолжал идти, пока под ветвями не стал скапливаться вечерний сумрак. Злость немного утихла, вытесняемая усталостью. Морок развернулся и побрёл назад, рассчитывая вернуться до середины ночи.
Сребец вышел из лаборатории только, когда солнце стояло высоко в небе. После суток возни с колдовскими зельями неимоверно хотелось спать, а мысли о Мороке, наконец, стали тусклыми. Чародей медленно нёс бренное тело в свою комнату, рассчитывая хорошенько выспаться, когда увидел всклоченного, явно спросонья Морока.
– Не рано ли проснулся? – Сребец скрестил руки на груди. Ученик ответил долгим взглядом и неожиданно выдал.
– А ты и вовсе ещё не ложился. – Морок широко зевнул, неловко прикрывая рот ладонью. – А чего вчера Змей хотел?
Сребец нахмурился. Ссора с Мороком заставила напрочь забыть разговор со Змеем. Вот уж и сутки прошли, а он занимался чем угодно, а не том, чем следовало бы.
– Собирайся, – колдун резко развернулся на каблуках. – Мы едем к Кощею.
Морок застыл с открытым для очередного зевка ртом. Ехать к Кощею? Да с превеликой радостью! Интересно же!
Самоходная бричка* уже стояла во дворе, когда Морок застёгивая по дороге кафтан выскочил на крыльцо. Сребец уже сидел на месте возницы и сиял серебром одежд. Волосы он убрал в замысловатую причёску, делавшую его ещё выше. Слева над ухом торчала длинная шпилька, с которой изящно спадала вниз нить с полированными бусинами драгоценных камней. Морок несколько мгновений таращился на кафтан непривычного кроя, расшитый серебром и жемчугом так, что не было видно ткани, из которой он был пошит. Как-то остро ощутилась собственная непрезентабельность. Любимый зеленый кафтан с тонкой золотой вышивкой по вороту показался слишком уж простым, а новенькая албастовая* мурмолка* – нелепой на фоне сложной причёски учителя.
– Сними, – Сребец кивнул на мурмолку и протянул изящный венец с крупным зелёным камнем. – От этого будет больше проку.
Морок кивнул, взял венец и полез в бричку. Скрипнули рессоры, земельками за окошком деревья. Повозка неслась вперёд, движимая колдовской силой.
Морок почти всю дорогу разглядывал диковинку, пытаясь разобраться в сложнейшей вязи чар, наложенных на ограненный камень. Единственное, что ему удалось понять, что кроме сильнейшей защиты хозяина, камень выполнял еще несколько задач. Да и сам по себе венец был очень красивым: тончайшей работы, витой, словно шнур, с филигранным креплением для камня, сам смарагд* без единого изъяна, тёмный и прозрачный одновременно. А когда Морок водрузил венец на голову, он пришёлся точно впору. Ну, ещё одно заклятье стало понятным.
Уже подъезжая к мрачному жилищу Кощея, Морок с удивлением понял, что больше не злится на учителя, и вообще вчерашний случай перестал иметь для него хоть какое-то значение. Ну, подумаешь, учитель выпорол. Мало, что ли он его до этого порол? А розгами так оно ещё больнее бывало.
Сребец же и вовсе выкинул из головы всё лишнее, напряжённо всматриваясь в тёмную громаду каменного замка, увенчанного острыми маковками многочисленных башенок. Общее впечатление было мрачным, гнетущим и… красивым. Впрочем, Кощей всегда был несколько противоречивым, что не отменяло у него наличие вкуса.
Кощей по своему обыкновению не вышел встречать гостей, выслав вперёд прекрасных полупрозрачных служанок. Впрочем, Сребца это не задевало, а Морок был занят тем, что жадно оглядывался, впитывая всё увиденное. А посмотреть было на что. Внутри замок был вовсе не так и мрачен, как можно было подумать. Каменные стены были или спрятаны под роскошными гобеленами, или выгодно подчёркнуты огромными картинами в тяжёлых рамах. Вместо чадящих факелов и мерцающих свечей комнаты освещали стеклянные шары с запертыми внутри белыми, золотыми и голубоватыми молниями. На полах везде лежали пушистые ковры, смягчающие шаги подкованных сапог. Двери во внутренние покои были резными и изящными, а некоторые еще и с цветной мозаикой. В высеченных то тут, то там нишах стояли прекрасные статуи или огромные вазы. И на всём этом лежала печать тонкого вкуса и развитого чувства меры.
Призрачные служанки довели гостей до библиотеки, изящно поклонились на заморский манер и тихо исчезли. Бесшумно распахнулись двустворчатые резные двери, и Морок восхищёно ахнул, увидев огромное помещение, до самого потолка заставленное полками с книгами и свитками. Возле огромного глобуса из драгоценного дерева, с выложенными самоцветными камнями материками стоял хозяин замка. Худой, длинноволосый и высокий, но не такой высокий, как Сребец. Кощей был бледен, а чёрные длинные одежды, шитые серебром и украшенные рубинами, лишь подчёркивали его худобу и бледность. Нечеловеческая природа хозяина была видна издали. Слишком тонок, слишком правильные черты лица, слишком большие зелёные глаза и слишком острые уши, украшенные многочисленными серьгами, подвесками и цепочками. И в то же время в своей нечеловеческой сути Кощей был прекрасен. Морок смотрел на это существо и не мог сразу определить кто перед ним: бог, дух, стихия или что-то совсем иное.
Кощей поприветствовал гостей с нескрываемым чувством собственного превосходства, которое Сребец явно не заметил, а Морок был слишком ошарашен встречей, чтобы оскорбиться.
– Не желаете ли с дороги отведать чаю? – высокомерие Кощея странным образом не было оскорбительным.
– С удовольствием, – кивнул Сребец, от чего драгоценная нить у его левого уха сверкнула солнечными зайчиками.
Прозрачные служанки тут же засуетились у небольшого резного столика, ставя высокий серебряный чайник, три чашки тончайшего фарфора и трехъярусное блюдо со сладостями и раскладывая тончайшие кружевные салфетки. Сребец почти незаметно приподнял бровь: столик был сервирован чрезвычайно красиво, но довольно скудно.
– Кощей, – колдун отбросил всякие церемонии и посмотрел в зелёные глаза, – а приходи как-нибудь в гости, я тебя хоть покормлю нормально. А то скоро будешь тоньше своих служек, да от чиха переломишься.
Морок перевёл взгляд с одно мужчины на другого. Если раньше Сребец казался ему по юношески стройным, то рядом с Кощеем становилось сразу заметно, как широки плечи колдуна на самом деле. Высокий рост заставлял Сребца казаться несколько изящнее, но в сравнении с тонким, словно тростник Кощеем, крепость чародея становилась очевидной.
– Варвар, – почти нежно ответил Кощей и улыбнулся, показывая мелкие и острые зубы. Слишком белозубая улыбка придала Бессмертному опасный и хищный вид, и Морок едва подавил желание спрятаться за учителя. Кощей тут же перевёл яркий взгляд на парня, – А мальца с собой зачем притащил?
– Не оставлять же его дома, после того как туда Змей заявился, – Сребец пожал плечами, сел на столик и взялся за чашку, не дожидаясь, когда сядет хозяин. Кощей нахмурился. Такое поведение Сребца лучше всяких слов говорило о его недовольстве, а то, что серебряная чурка это не скрывает – о том, что причиной недовольства является сам Кощей. Или одной из причин, раз уж тут замешан Змей Горыныч.
– Всё-таки этот летучий гад тебя втянул, – Кощей потёр тонкими пальцами виски, откинул за спину антрацитовую прядь и взял свою чашку.
– Ещё нет, – Сребец тщательно выбрал крохотное пирожное и расправился с ним за два укуса. – Мне сейчас до всего этого дела нет – ученик подрастает. Сам знаешь, детки малые, малые и бедки, а подрастают детки…
Морок почувствовал, как лицо заливает краска, хотя Сребец вовсе не намекал на вчерашнюю склоку. Кощей скользнул рассеянным взглядом по лицу парня, высокомерно поджал губы и едва слышно фыркнул.
– Тебе явно не хватает честолюбия, друг мой. Такая возможность появляется слишком редко, а уж заполучить такую власть рожденному смертным…
– Да что мне с нею делать, – отмахнулся Сребец. – Я давно сказал, что снимаю свою кандидатуру. Грызитесь сами за пыльный артефакт, который разве что на полочку и положить.
– Трудно поверить, что кто-то добровольно откажется от такого, – Кощей покачал головой, отчего его изящные серьги мелодично звякнули. – А уж учитывая, что ты всё-таки человек… Человеческая жадность не знает границ. Не удивительно, что Змей не поверил тебе. Я и сам с трудом верю, и то только потому, что вижу чья кровь в жилах твоего ученика течёт.
– Тогда выкупи моё участие, – предложил Сребец. – Очень уж мне нравится твоё серебряное блюдечко с наливным яблочком.
– А не дёшево? – хмыкнул Кощей.
Морок, уже оправившийся от впечатлений, весело наблюдал за разговором, делая выводы и доедая пятое по счёту пирожное.
– Ну так плата-то за участие, а не за артефакт, – пожал плечами Сребец и отставил блюдо с угощением подальше от ученика. – Если хочешь, скажешь Змею, что сторговался, подкупив моего ученика пирожными.
Кощей музыкально рассмеялся, а Морок покраснел до ушей.
– Так что за артефакт, – не удержался Морок от вопроса, едва бричка покинула кощеевы земли.
– Меч Кладенец, – пожал плечами Сребец. – Им можно победить целую армию людей, любого из драконов, демонов и чудовищ. Даже Кощея, хоть он и Бессмертный. Меч лежит в тайной пещере, но скоро звёзды займут правильное положение на небосводе, и тогда пещера откроется ровно на один час. Многие постараются захватить меч. Глупцы, артефакты такого уровня сами выбирают себе хозяина.
– Угу, – кивнул Морок, меняя венец на свою мурмолку. – И обычно это тот, кто совершенно не стремится ими завладеть.
Сребец вздрогнул и едва не упустил шёлковые вожжи, крепившиеся к пустоте перед бричкой.
Морок несколько мгновений рассматривал результат своей попытки починить магией разорванную Сребцем во время той памятной ссоры после визита Змея одежду. К колдовству у парня были определённые способности, но порой получалось что-то совершенно неожиданное. Вот как сейчас. Рубаха и штаны оказались намертво сшиты между собой. Даже не сшиты, а словно выткали их уже такими. Морок почесал в затылке и потыкал пальцем в место соединения разных тканей. Шва не было, пола шёлковой рубахи просто перетекала в полотно штанов. Повертев неудачный магический опыты так и сяк, Морок окончательно сдался. Оставалось только решить – показывать это позорище Сребцу или по-тихому спалить в печи. С одной стороны интересно, как это вообще получилось, ведь не в первый раз чинит одёжку, а с другой – дразнить же до седых волос будет!
Решил дилемму сам Сребец, просто войдя в комнату и застав ученика с неведомой ерундой в руках.
– Одновременно чинил? – без всякого выражения спросил он. – Теперь уже никак не расколдуешь. Хорошо еще не к вороту штаны прирастил.
Морок облегчённо перевел дыхание, отложил ткань и преданно уставился в глаза учителю. Лёд и пепел цвета расплавленного серебра уже не казался таким уж мёртвым, как раньше. Словно визит к Кощею взбодрил Сребца. Во всяком случае, Мороку стало как-то легче общаться с учителем, а желания свинтить к людям на часок-другой с тех пор ни разу не возникало. К тому же Сребец не запрещал разглядывать через серебряное блюдце, выторгованное у Кощея, заморские страны и ближайшие деревни. Морок даже один раз посмотрел на родителей и многочисленных братьев и сестёр. На миг сердце сжало болью, а потом отпустило. Морок не помнил всех этих людей, ни моложавого отца, ни огненоглазую мать, никого. А тянущее чувство в груди медленно сошло на нет.
Сребец некоторое время смотрел в глаза ученику, а потом велел идти в баню. Морок пожал плечами. Эта новая привычка Сребца париться средь бела дня несколько настораживала, но больше удивляла.
Пар в бане пах мхами, специями и чем-то неуловимо-сладким. Морок залез на полок и почувствовал, что голова слегка закружилась от странной смеси запахов.
– Колдовать будешь? – сонно спросил он у учителя, традиционно расположившегося под самым потолком.
– Буду, – кивнул Сребец. – Поставлю на тебя метку, чтобы не лезли к тебе всякие летучие гады.
– А разве ты не договорился с Кощеем? – голос Морока стал совсем слабым.
– С ним – да. А вот со Змеем – нет. Дыши глубже, а то придётся за два раза делать.
Сознание Морока плавно отплывало куда-то вглубь себя. Он почти спал, покачиваясь на волнах дрёмы, когда Сребец соскочил со своего полка, стянул с головы войлочный колпак, выпуская на волю серебро волос. Морок сонно смотрел, как учитель резал собственное запястье, пуская кровь в старую глиняную чашку. Морок не смог разобрать ни слова из заклятий, читаемых учителем над чашей, хотя Сребец не сдерживал голос. От запаха крови в ушах шумело, а перед глазами всё плыло. Липкие пальцы учителя коснулись лица, рисуя кровью неведомые знаки. Серебристая прядь щекотно коснулась плеча, и Морок попытался поёжиться, получил локтем под дых и замер, позволяя учителю делать то, что тот считал нужным. Пальцы Сребца твёрдые и ледяные, несмотря на жар парилки, уверенно скользили по телу, оставляя кровавый лед. Колдовская кровь, казалось, разъедала кожу, и Морок тихо застонал. Сребец неожиданно прошептал что-то ласково-успокоительное, продолжая накладывать печать.
К концу ритуала Морок змеёй извивался на полке и мучительно скулил, а кровавые рисунки жгли всё сильнее. Внезапно все прекратилось, и Морок на несколько мгновений оглох от отсутствия боли. Сребец прижимал лоб измотанного ученика к своему плечу и непривычно нежно гладил по волосам.
– Всё-всё, – шептал он на ухо. – Уже всё закончилось.
Морок прижался к сильному плечу и устало закрыл глаза. Запах крови больше не раздражал, смесь диковинных трав не кружила голову. А Сребец продолжал ласково гладить по голове, словно котёнка или малое дитя, вот только Мороку совсем не было обидно или стыдно.
– Полегчало? – в голос Сребца вернулись прежние металлические нотки. – Домывайся и иди в дом.
После ритуала Сребец стал прежним – холодной и невыносимой сволочью с замашками тирана. Морок пытался дуться, но чаще сбегал в комнату с серебряным блюдечком и катал по гладкой поверхности наливное яблочко, разглядывая людей, зверей и пейзажи. Его интересовало всё: ледяные страны, где охотились огромные белые медведи, а люди в утлых лодчонках ловили сказочно огромных рыб-китов; острова с диковинными деревьями, похожими на пучок травы, взгромоздившейся на столб, по которым бродили удивительные звери, а темнокожие люди ходили нагие, едва прикрыв лопушками самый срам; сказочные дворцы под чудными крышами, нанизанными одна на другую, словно бусы, в которых жили странные плосколицые люди, наряжавшиеся в слои шёлка, как роза в лепестки; крохотные деревеньки на склонах крутых скал с горячими источниками и многое, многое другое. Сребец не запрещал пользоваться блюдцем, но следил за тем, чтобы Морок не проводил перед ним слишком много времени.
Морок размашисто колол дрова, наслаждаясь играющей в молодом теле силой и в тайне надеясь, что после этого его тело станет таким же рельефным, как и у учителя. Пока что до этого было далеко, но парень не сдавался, каждый день упрямо по два часа колол дрова, не прибегая к магии. Сребец никак это не комментировал, но стал гонять Морока от блюдца в одно и то же время.
Расколов последнюю чурку, Мороку покидал дрова в большую плетёную корзину и, покряхтывая от натуги, поволок её в поленицу. Выложив несколько поленьев, он кивнул дровам:
– Дальше сами.
Присев на завалинку, парень вытирал шею стареньким конопляным полотенцем и следил за тем, как укладывались ровными рядами поленья.
– Не жди меня, – неожиданно раздалось над ухом, и Морок подпрыгнул. – Может, хватит каждый раз скакать?
Сребец недовольно хмурил тонкие брови, а Морок в который раз спросил себя, как эта оглобля на каблуках умудряется ходить так неслышно.
– К утру вернёшься? – Морок поднялся с завалинки и перебросил полотенце через плечо.
– Сказал же, не жди.
– Завтрак тебе готовить? – обиделся Морок.
Сребец ничего не ответил, смерил парня взглядом сверху вниз, хмыкнул и ушел к своей самоходной бричке. Значит, едет в гости к кому-то, на кого надо произвести должное впечатление. Ради людей Сребец так не старался. Морок проводил учителя взглядом, скорчил в след крайне непочтительную рожицу и ушел в светёлку – посмотреть на блюдечко.
Девушка, завернутая лишь в прозрачную кисею* и многочисленные золотые украшения, томно прикрыв глаза, бесстыдно виляла бёдрами. Гибкие руки со звенящими браслетами чертили в воздухе красивые и странные узоры. Тонкий стан девушки немыслимо изогнулся, отчего едва прикрытые ожерельем с золотыми монетами груди подскочили вверх и призывно колыхнулись. Танец завораживал своей неприкрытой чувственностью. Морок громко сглотнул и попытался погладить изображение танцовщицы кончиками пальцев.
– Снова за своё? – гневный голос Сребца раздавшийся за спиной заставил Морока заорать от неожиданности. Раздражённо поморщившись, колдун потёр пострадавшее ухо. – Это уже перебор.
– Ты чего вернулся? – ошарашенный Морок не нашёл ничего лучше, чем ляпнуть фразу, которая наверняка разозлит Сребца.
– У тебя не спросил. И чем это ты занимаешься?
Морок покраснел и не ответил, лишь потупил голову. Нежданное послушание заставило Сребца сменить гнев на милость.
– Вот зачем ты сам себя тревожишь? Знаешь же, что не разрешу.
– Знаю, – тихо пробурчал Морок себе под нос. – Только ничего не могу с собой поделать. А так, хоть в деревню не бегу.
Сребец некоторое время смотрел на ученика, потом решительно шагнул к столу, сел рядом с Мороком и велел блюдцу.
– Катись яблочко наливное по блюдечку по серебряному, покажи-ка ты нам Змея с Кощеем.
Яблочко крутанулось по блюдцу, стирая изображение изогнувшейся танцовщицы. Постепенно на плоском донышке блюдца появились два тела, сплетшиеся в страстном объятии. Длинный рыжий мужчина с перепончатыми ушами, в котором Морок без труда опознал давнишнего гостя и тонкий, бледный Кощей, чьи гладкие волосы рассыпались шёлковым покровом по постели. Змей ритмично двигался, навалившись на Кощея, а тот, удивительно хрупкий на фоне чешуйчатого монстра, жадно оплетал руками ногами крепкую спину. Несколько мгновений Морок не понимал, что происходило на роскошной постели, а потом повернулся к Сребцу.
– Но они же разные! – парень удивлённо моргнул. – Как же так: Змей и... я так и не понял, кто такой Кощей.
– Сид он, – бросил Сребец и едко добавил. – А то, что они оба мужчины тебя не смущает?
– Меня больше смущает то, что у змей обычно два уда, а Кощей выглядит так, что соплёй перешибёшь.
– Соплей на Кощея ни у кого не хватит. Даже, чтобы в них утопить.
Морок вяло кивнул и снова с интересом уставился картину, показываемую блюдечком. Змей выпрямился и подтянул Кощея за бедра к себе. Теперь, когда он не нависал над любовником, тело Кощея стало отчётливо видно: худая грудь с маленькими тёмными сосками, впалый живот, выступающие рёбра, острые косточки таза и гордо вздымающийся член, шлепающий по животу при каждом толчке темпераментного Змея.
– Как-то это… – Морок повертел рукой в воздухе, – всё равно что козу с зайцем скрестить.
– Ты никогда не видел химер? – Сребец хмыкнул. Реакция Морока его забавляла. Большинство мужчин впадали в панику только при упоминании однополой связи, но его ученик, общающийся с людьми крайне мало для обсуждения интимных тем, просто не успел нахвататься предрассудков.
– Ну, если можно породить что-то такое, то точно не надо зачинать с кем попало, – сделал вполне логичный вывод Морок. – Тогда понятно, почему с мужчиной. Была бы Змеиха, родила бы какую-нибудь неубиваемую бледную поганку. С чешуёй.
Морок сглотнул, отчего-то во рту стало слишком много слюны, а Сребец едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, уж очень точно его ученик охарактеризовал Кощея.
– Ну, если интересно, посмотри пока, – Сребец поднялся. – Только долго не сиди, вернусь до того, как спать ляжешь – будешь переписывать свиток «О бесах разных со всею тщательностью и в сравнениях».
Взяв с полки ларец с малахитовой ящеркой на крышке, Сребец ушёл.
Вернулся Сребец под утро, когда Морок ещё спал. Острый запах молодого возбуждённого тела, пропитавший спальню, лучше всяких слов рассказал колдуну, чем занимался его ученик в отсутствие учителя. Сребец лишь хмыкнул, на некоторое время Морок будет слишком занят, чтобы думать о девках и рисковать провалить все планы Сребца по выращиванию себе замены.
К завтраку Морок спустился, зевая во весь рот. Три рыжие белки шустро сновали по столу, раскладывая свежие ватрушки с творогом, ранние яблоки и разливая квас по корцам. Мясо на столе у Сребца не бывало никогда, а Мороку по большому счёту было всё равно, что есть, лишь бы побольше – колдовские занятия требовали много сил и энергии. Впрочем, некоторые настойки Сребца восстанавливали силу так, что она едва ли не из ушей плескалась.
– А творог откуда? – спросил Морок поздоровавшись с учителем и тут же зацапав угощение.
– Из деревни, конечно, – Сребец неторопливо жевал свою порцию. – Или ты думал, я мимо пробегающую лосиху доил с утра пораньше?
Морок скорчил рожицу и потянулся к следующей ватрушке.
– Я тут вчера думал о смешении разных, – Морок взял третью ватрушку, игнорируя насмешливо-вопросительный хмык учителя. – И всё-таки оно не правильно, когда разные. Что лошаки*, что мулы* – ни те, ни другие потомства не дают
– Зато живут дольше, почти не болеют и значительно выносливее и крупнее, – Сребец забавлялся пикировкой, но лицо его оставалось столь же безучастным, как и обычно.
– Ну, так-то оно так, но это имеет смысл только для хозяев этой скотины, а самому лошаку, что за радость? Кормят хуже, да работы дают больше.
Сребец не донёс ватрушку до рта, с удивлением глядя на своего ученика. Порой Морок смотрел на вещи несколько своеобразно. Что ж, для колдуна свобода мысли – большой плюс. Эдак Морок может создавать что-то новое, того и гляди, превзойдёт учителя. Лет через двести, если повезёт.
– То есть, ты против такого скрещивания?
– Против я или нет, а мулов как разводили, так и будут разводить, потому что они выгодные. Но люди-то не ослы. Вот ты сам говорил, что у русалок кожа холодная. Так, где ж там радость от объятий? Я вчера на Змея с Кощеем смотрел, вроде, как и жарко на них глядючи, а вот как вспомню – Змей грозой пах, а Кощей – совсем ничем. Что есть он, что нет его.
– Я понял, к русалкам ты не хочешь.
– Ну, интересно бы подержаться, но ежели она холодная, то я так и чурку обнять могу.
– К живым людям не пущу, – на всякий случай напомнил Сребец.
– Ну, раз ты выдержал, то и я смогу, – Морок пожал плечами и потянулся за очередной ватрушкой, получил по руке и обижено надулся. – Когда ещё творог будет?
– Если сразу весь съешь – то не скоро, – утешил Сребец. – Я в своё время суккубов* вызывал. Говорить с ними особо не о чем, зато устаёшь до обморока – потом долго не до девок.
Морок шумно отпил из корца, вытер рот рукой и отрицательно качнул головой.
– Я на них смотрел – они вообще на людей не похожи. Красивые, но…
– Тебя так волнует, чтобы был человек?
– А тебя – нет?
– Совсем, – Сребец спокойно кивнул. – Внешне суккубы – те же женщины, только красивей, да умелей. Русалки и вовсе раньше живыми были.
– Вот потому ты и сам на человека уже и не похож! – Морок отставил корец и серьёзно смотрел на учителя непривычно строгим взглядом. – С кем поведёшься, от того и наберёшься.
– Поучи меня ещё! – Сребец ткнул пальцем парню в лоб.
– Ай! – Морок потёр пострадавшее место и насупился. – Я разобраться хочу. Ты ведь вовсе не такой уж и бирюк, если подумать. То с Хортом куда-то вдвоём умчитесь, то чай с Лешим пьёшь, по весне ленты русалкам раздаёшь, с Кощеем говоришь, словно вместе в детстве без штанов бегали, Змей Горыныч в дом твой вхожий, а ещё эти суккубы твои. Вон сколько у тебя знакомцев! А людей-то и нет почти.
– Мне триста лет, Морок. – Сребец устало посмотрел на потолок. – Как ты думаешь, скольких я потерял?
– Ты сам меня учил – ничего нет вечного. Змей вон на Меч Кладенец всю дружбу променял бы, да еще считал бы, что дешево отделался. И не потому, что плохой он, а просто потому, что Змей. Всё меняется, но мне нравятся эти изменения. Я вот раньше думал, что не стоит долгая жизнь и вечная молодость того, чтобы одному триста лет жить. А сейчас смотрю в твоё блюдце – вижу, сколько всего нового, интересного, непонятного. Узнать обо всём этом, побывать в этих краях дивных – за такое не жалко триста лет отдать. Но я хочу оставаться собой, быть человеком, а ты? Неужели забыл, что сам человек? Так Кощей напомнит – того хлебом не корми – дай позубоскалить. Это у вас всех от долгой жизни такое?
Сребец некоторое время смотрел на ученика. Похоже, кровавая печать сработала чуть лучше, чем планировалось. Сребец надеялся, что печать просто защитит Морока, в том числе и от плотских желаний, и парень станет спокойнее. Но то ли кровь самого Морока оказалась более отзывчивой к древним чарам, то ли это побочный эффект самого заклинания, однако Морок сильно изменился за последнее время. Он действительно стал спокойнее, рассудительнее, усерднее. Некоторое время Сребец сидел, закинув ногу на ногу, плавно покачивая щегольски загнутом носком узорчатых сапог, а потом сказал вслух свою мысль
– Ты вырос. Пришло время рассказать тебе кое-что о тебе самом.
Морок сидел на козлах самоходной брички рядом с учителем и с интересом рассматривал проносящиеся перед ним земли. Так далеко Сребец ещё ни разу его с собой не брал. Морок не был уверен, что смог бы преодолеть такое расстояние Легкоступом, но как выяснилось, Сребец вовсе не поэтому воспользовался бричкой.
– Это же Мертвый лес! – воскликнул Морок, разглядывая скрученные ветви сухих деревьев.
– Верно, – кивнул Сребец. – Вотчина Кота Баюна. Лишь он один может находиться так долго в этих местах, потому что коты живут на границе Яви. Всё остальное рано или поздно умирает в этих землях. Даже травы – и той нет.
Морок невольно проникся мрачной атмосферой Мёртвого леса, его зловещей тишиной. Но бричка неслась по бездорожью довольно резво, и вскоре стоячие трупы деревьев остались позади. Однако радоваться этому Морок не стал. Каменистое плато производило ещё более гнетущее впечатление.
– А здесь даже Баюн жить не сможет, – тихо сказал Сребец. – Но хотя никто из разных здесь не сможет долго находиться, люди могут тут жить. Вот только женщины здесь уже через час теряют свою божественную детородную силу. Именно поэтому Баюн не пускает никого сквозь Мёртвый лес.
Впереди показались старые горы, иссеченные ветрами и временем. Невысокие, мрачные, покрытые расщелинами и разломами. Именно к ним и держал путь Сребец.
– Если люди когда-нибудь достигнут этих мест, то случится большая беда, – колдун остановил Бричку на одном из утёсов и легко соскочил на камни. – Для того чтобы этого не случилось и нужен я – колдун, рожденный смертной женщиной от смертного мужчины, но лишенный смерти.
Сребец повёл Морока за собой в один из разломов. В горе было темно и сыро, мерно капала где-то вдалеке вода, и это разбивающихся капель бессмысленно блуждало по пещере, отражаясь от камней и повторяя само себя.
– Когда-то давно жили далеко отсюда на сере люди – высокие, светлоглазые, с волосами подобными серебру. Умели они многое, а знали ещё больше. Могли летать по воздуху и разговаривать с зверьми, птицами и разными. Приручали молнии и приглашали в свои жилища богов. Пировали за одним столом с Красным Солнышком и Ясным Месяцем. Жили они в радости и веселье.
Морок слушал сказ учителя, никак не комментируя цвет его волос и глаз. А Сребец тем временем вывел своего ученика к огромной просторной пещере, чей светящийся свод, унизанный сталактитами, поддерживали несколько огромных прозрачных колон. Тонкие ручейки бежали от центра пещеры во все стороны. На возвышении в центре стояла, раскинув руки, хрустальная женщина. Внутри её сверкающего тела тлел золотистый огонёк, пускающий мерцающие искры по искусно выточенным складкам одежды, руками, шее и лицу статуи.
– Посмотри на камень, – прошептал Сребец, подводя Морока к белому каменному постаменту.
Парень послушно перевёл взгляд и вздрогнул. Прямо под статуей по камню правильной круглой формы змеилась трещина. Хрустальная женщина словно прикрывала её собой.
– Это Камень Алатырь, – объяснил Сребец. – На нём вся Явь держится. Однажды на празднике мой народ тешился, сражаясь с богами, разными и друг с другом в единоборстве. Хотелось удаль молодецкую показать, да на других посмотреть. Тогда собралось слишком много сильных воинов в одном месте, и Камень Алатырь не выдержал. Треснул. Зашаталась Явь, провалилась в ту трещину страна моего народа, лишь немногие выжили. Боги тут же вернулись в Правь, а бесы – в Навь. Только так и удалось сохранить мир. Чтобы запереть трещину в Камне Алатыре одна из юных дев пожертвовала собой. Вместе с остатками моего народа, при помощи богов и разных удалось склеить и запечатать трещину. Но как бы ты не клеил разбитый сосуд ему уже не стать целым. Так и Камень Алатырь. Пока он ещё держит Явь, как Дева держит его. Я страж этого места, но я уже устал. Сил моих надолго не хватит. Вот почему, Морок, я хочу, чтобы ты занял моё место. В тебе тоже течёт кровь моего народа. Подумай, не торопись. Согласен ли ты занять моё место, отказаться от жизни среди людей и хранить Камень Алатырь? Если да – я научу тебя всему, что знаю сам, расскажу, как поддерживать Деву и Камень, как искать приемников. Если нет – ты забудешь об этом месте, вернёшься к матери и проживёшь короткую человеческую жизнь со всеми горестями и радостями, кои выпадают на твою судьбу. Не спеши с выбором. А теперь уходим отсюда, пока Камень не захватил твою душу.
Морок не запомнил обратную дорогу, хотя Сребец задержался в Мёртвом лесу поговорить с Баюном. Но Морок был слишком оглушён открывшейся истиной, поэтому даже не вышел из брички, хотя всего за час до того, отдал бы руку за возможность поговорить со сказочным зверем. Прошло два дня, прежде чем Морок заметил, что Сребца нет в тереме. Колдун решил не мешать парню самостоятельно принять важнейшее решение в его жизни.
Морок подумал да и пошёл в светёлку, катать наливное яблочко – уж оно-то наверняка знает, где его учитель сейчас. Сребец оказался в логове у Хорта. Спал, прижавшись к белому меху, с таким спокойно-расслабленным видом, что Морок не знал, то ли поумиляться на эту оглоблю, то ли придумать какую-нибудь гадость. Внезапно вспомнилось, что Сребец не видит ничего зазорного в связи с разными. А Хорт, терпящий спящего человека под боком, спокойствия не добавлял. Сребец казался мелким на фоне огромного волка, а его волосы затерялись на фоне шерсти. Морок разглядывал учителя и думал о том, что в Сребце значительно больше человеческого, чем он сам о себе думает.
– Ну, спать ты можешь, как старый бер – полгода. А мне ждать тебя столько не хочется, – сказал Морок изображению учителя, толкнул рукой яблочко, смывая картинку, и вышел из светлицы. Кажется, вот уже два дня, как он не колол дрова, так никогда ему мышц не нарастить. Да и попариться не мешало бы.
Морок удобно расположился под поваленным клёном с по-осеннему яркой макушкой и подперев голову руками, смотрел как девица в ярком сарафане набирала из колодца воду. В тёмных глазах парня не было прежней тоски.
– Я должен повторять тебе одно и то же?
Раздавшийся за спиной голос заставил Морока традиционно стукнуться головой о ветку. Зашуршали яркие листья, девица испуганно глянула в сторону клёна, подхватила вёдра и быстро пошла к деревне, часто оглядываясь.
– Ну, в этот раз хоть не заорал, – хмыкнул Сребец.
Морок, потирая макушку, вылез из-под клёна и кивнул учителю.
– С возвращением. Я уж подумал, что ты раздумал меня учить.
– И решил вернуться к людям?
– Да что-то со стороны мне теперь смотреть удобнее, – Морок развел руки и широко улыбнулся. – А все твое яблочко наливное виновато.
@темы: " Фики Лютого зверя":, " Оригинал", "Каратель и Страж", "Сказки"
-
-
26.09.2015 в 12:41-
-
26.09.2015 в 18:20-
-
26.09.2015 в 23:52Так что все замечательно так как оно получилось)
А яблочко интернет прям)) Сребцу надо родительский контроль ставить)))
-
-
26.09.2015 в 23:58Фух... я так боялся, что поторопился с этим... в смысле, он поторопился взрослеть)))
Как он обижался на Сребца? Да у меня самого аж вскипело! Обидно за мальчонку стало)
Да ладно, Сребец еще нормальный учитель по тем временам. Хотя отморозок, этого не отнять))) Хотя и Морок и его мать вполне успешно его растормашивают)))
Так что все замечательно так как оно получилось)
А яблочко интернет прям)) Сребцу надо родительский контроль ставить)))
Ага, оно такое)) А Сребец... да он первые показывает что не надо))))
-
-
27.09.2015 в 00:06По тем, угу. А я сужу по этим)) В моей семье хоть и был тоталитарный режим, а я был ребенком довольно послушным, такое обращение вызывает желание встать на дыбы)) Так что... я мальчику посочувствовал, рос в условиях холодильника.
Хотя и Морок и его мать вполне успешно его растормашивают)))
Сребцу тоже полезно))
Блин, а мне так хотелось, чтобы Сребец со Змеем из-за Морока хоть чуток пободались... Хотя сцена с нанесением печати была классная)
-
-
27.09.2015 в 00:14Увы. педагог из Сребца - никакой. За исключением одного момента. Он искренне отдает знания, не оставляя часть для себя, как это частенько бывает.
Сребцу тоже полезно))
Ещё как! Маланья вообще баба огонь - кувшином запулить - раз плюнуть. Причём, в Сребца охотнее, чем в кого либо))) )
Блин, а мне так хотелось, чтобы Сребец со Змеем из-за Морока хоть чуток пободались...
Может и побадаются))) Змей тот еще крендель)))
Хотя сцена с нанесением печати была классная)
Мррр! Я боялся ее не вытянуть. Не силен я в подобных описаниях. Не умею смаковать такие моменты. Но раз Моконе нравится, значит нормально - вытянул))
-
-
27.09.2015 в 00:21Это было бы замечательно) Если напишешь, знай, чем меня на чтение заманивать - мигом прибегу))
Но раз Моконе нравится, значит нормально - вытянул))
Ее можно было сделать более кинковой... но мне и так понравилось) Учитывая, что в данном тексте все более-менее невинно, то и так норм)
-
-
27.09.2015 в 00:24ХДД Учту)))
Ее можно было сделать более кинковой... но мне и так понравилось) Учитывая, что в данном тексте все более-менее невинно, то и так норм
знаешь, хотел но не пошло. Что-то как-то стало жалко Морока...
-
-
27.09.2015 в 00:30-
-
27.09.2015 в 11:30-
-
27.09.2015 в 12:05-
-
27.09.2015 в 12:13Морок такой)) Заморочит и без кинка)))
Жаль, что ему не довелось подольше побыть мальчишкой... быстро повзрослел.
-
-
27.09.2015 в 12:22-
-
27.09.2015 в 13:04-
-
27.09.2015 в 13:10-
-
27.09.2015 в 15:24-
-
27.09.2015 в 16:52-
-
27.09.2015 в 16:59-
-
27.09.2015 в 22:43и чем то напоминает одно неугомонное пятнистое Солнышко, а вот Сребец просто восхитил. Не устаешь радовать. А можно заказать историю Змея и Кощея? Ох, слабость у меня к чешуйчатым...-
-
27.09.2015 в 22:45Морок очарователен,
Спасибо)))
и чем то напоминает одно неугомонное пятнистое Солнышко,
Только привычкой обо все стучать головой))))\\
а вот Сребец просто восхитил.
ХДДД Он 300 лет шёл к совершенству))) Видать, дошел)))
А можно заказать историю Змея и Кощея? Ох, слабость у меня к чешуйчатым...
Тег "сказки" и будет тебе радость))))
-
-
27.09.2015 в 22:53-
-
27.09.2015 в 22:55Дерзай)))
-
-
27.09.2015 в 23:03-
-
27.09.2015 в 23:18-
-
28.09.2015 в 08:11-
-
28.09.2015 в 19:09-
-
15.09.2016 в 20:51Описания шикарны, как, впрочем, и всегда. И еще очень порадовало то, что эта история - очередной кусочек огромного и прекрасного сказочного мира. Хочу еще! Хотя Кощей мне по-прежнему не нравится. И тем ехиднее шуш улыбался, когда Морок обозвал того неубиваемой бледной поганкой))) Так ему!
-
-
15.09.2016 в 20:58Не зрятак долго вынашивал)))
О да, мир сказок постепенно собирается))) Думаю, однажды я все таки насобираю на целую вселенную)))
Ну так Сид же)) фейри ж))) А Морок да, умеет очень точно увидеть суть)))