Рыбку надо поддержать

Думаю. многие в курсе ситуации Рыбки. Так давайте пожелаем Рыбке прорваться!

Вопрос: Рыбка не виноватая! Она сама пришла!

1. Не судите, да не судимы будете		34	(100%)
Всего:		34

@темы: "Доска объявлений", "Логовцы"

---

И ночью звездной, и при свете дня не покидай, не покидай меня!

Голубая роза))) Целых три голубых розы) и четыре белых) Вот такой вот букетик в бронзе))
Я повторяю сам себя) Ведь делал уже похожее красное со звездами) Ну, что поделать, люблю я колье-галстуки))) интересно смотрятся)))

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Оникс

Нежно-зеленый оникс, стекло и медь)
Вот эти серьги мне очень нравятся)

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

этника

Синее с медью - шикарное цветовое сочетание.
В этот раз мне хотелось сделать что-то нарочито-этническое.

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Кто еще думает, что у Люта есть вкус?

Про цветовые сочетания в моих работах я наслушался) Но умнее не становлюсь))) По прежнему творю вот такое..
Ну, тут такое дело, вкус либо есть, либо нет)) )

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Дамы пик и треф)))

Нуу.. как-то так)

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Яшма и аметист

Круглую бусину в колечко я уже вставлял) Теперь будет плоская и восьмигранная))) Специально подбирал неравномерно окрашенный аметист,чтобы сочетался с разводами яшмы)

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Доброе утро!

Друзья - вот настоящая семья)))

@темы: "Логовцы"

---

Жужжжим три!

Ну и дожжужались))))

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Жужжжим два!

Вообще-то они на самом деле не такие розово-гламурные. А более сдержанного жемчужно-серого оттенка.. почему на фото цвета получились такие.. ну, для самого загадка

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Жужжжим раз!

Откопал в запасах залежи красивых бусин переливчато-синего цвета) Прям жучиные такие бусины.
Сделал несколько серег)
Вот первые)

@темы: "поделки Лютого зверя"

---

Набросок наброска

Название: Зоро не целуется
Канон: Ван пис
Автор: Лютый зверь
Размер: драббл (191 слово)
Пейринг/Персонажи: Зоро
Категория: намек на слеш
Жанр: РWР
Рейтинг: G
Предупреждения: нет смысла, нет сюжета, нет кульминации
Краткое содержание: Зоро не целуется
Размещение: только с разрешения автора

Зоро не целуется. Вообще. Ни с кем.
Зоро не целуется, но у него очень чуткие пальцы. С грубоватой и шершавой кожей, застарелыми мозолями от рукоятей мечей. Казалось бы, такие руки могут только хватать, сжимать до хруста, ломать, в конце концов! А на деле – ладони Зоро касаются бережно, чутко, даже деликатно. Шершавые кончики пальцев ласкают невесомо и тепло, а ладони обхватывают так, словно всегда были на этом месте. В руках Зоро так легко обрести покой и защиту.
Зоро не целуется. Под его взглядом легко понимаешь, что чувствовал бы, находясь перед лавиной. Сила этого взгляда расплющивает позвоночник, как ботинок панцирь таракана. А самое страшное, что во взгляде этого человека нет злости или агрессии – только голая мощь, которой всё равно на кого обрушиться.
Зоро не целуется. А еще не выбирает выражений, говоря в лоб всё, что хочет. Ему одинаково неведомы такт и ложь.
Зоро не целуется. Не даёт обещаний, кроме одного. В самом деле, он ещё не выполнил первое, куда ему давать новые? Он не обещает, но ему верят все.
Зоро не целуется. Не обещает. Не лжёт. Зоро обнимает. Приходит, когда необходим. Молчит.
Зоро не целуется, но каждое утро он просыпается рядом с ним.

@темы: " Фики Лютого зверя":, "Зоро", "ВП"

---

Отдеанонился)

Название: Мудрость против похоти
Канон: Русские народные сказки
Автор: Лютый зверь
Бета: Санди Зырянова
Размер: мини, 1849слов
Пейринг/Персонажи: Мудрый Ворон/Кот Баюн
Категория: слеш
Жанр: РWР
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ушки, хвостикии прочие "извращённые излишества"
Краткое содержание: Распутности Баюна хватает на всех.
Размещение: только с разрешения автора
Для команды: WTF Kotiki 2017

Читать

Если бы в Мертвом лесу было бы столько же жителей, как в любом другом, распутности Баюна хватило бы на всех. Именно так думал Ворон, склонив носатую голову к плечу и насмешливо оглядывая растянувшегося на голой земле кота-колдуна. Впрочем, прямо сейчас Баюн выглядел не зверем с железной шерстью, а красивым юношей с кошачьими ушками на макушке и длинным пушистым хвостом. Именно в этом облике пахабная тварь предпочитала развратничать. Собственно, как раз этим Баюн и занимался. Расстегнув мелкие серебряные пуговицы чугунного цвета рубашки, оборотень обнажил бледную грудь, которую самозабвенно гладил длиннопалой ладонью. Подушечки пальцев были по-кошачьи аккуратными и нежными. Баюн громко мурлыкал, щурил бесстыжие глаза, но не спешил расстёгивать ремень и переходить к более горячим ласкам.
Ворон хрипло хмыкнул, спустился чуть пониже, подыгрывая развратному кошаку, не меняя, впрочем, жёсткие перья на чёрную рубаху с бархатной бахромой по рукавам и подолу.
– И не скучно тебе просто смотреть? – Баюн облизнул губы шершавым языком и потянул подол рубашки из по заморскому узких штанов, которые называл чудным словом «брюки».
– Нет, – рассмеялся Ворон и едко добавил, – у тебя хорошо получается, продолжай.
– Али стар ты стал, Мудрый Ворон, – вернул интонацию Баюн, – али мудрость твоя тебя иссушила?
– Не равняй меня с собою.
– Ой, вот только не надо про эту вашу птичью верность! – Баюн резко сел и, якобы раздражённо, повёл плечами, стряхивая ткань с плеч. – У вас просто членов нет, а яйца в гнёздах!
Ворона затрясло в каркающем хохоте. Ох уж эти звери! Забавнее только люди.
Баюн натуральнейшим образом надулся и отвернулся, нервно подёргивая треугольными ушками и гулко колотя хвостом по голой и утрамбованной земле.
– И ради чего вы с этими вашими отростками так носитесь? – примирительно сказал Ворон, всё же из них двоих именно он был Мудрым.
– Слушай, тебе скоро триста лет, а ты ещё не понял? – Баюн задрал голову вверх, умудряясь смотреть на Ворона через плечо. Кошачья гибкость оставалась с ним в любом обличье. – Попробуй сам, может, понравится.
Ворон хмыкнул. Про Баюна поговаривали, что как раз член он использует редко, предпочитая получать удовольствие другими способами. Ворон взмахнул крыльями и снова перепорхнул ниже, впрочем, оставаясь вне досягаемости кошака, владеющего мёртвыми землями. Ворон хмыкнул, почесал крепкий клюв сгибом крыла и склонил голову набок, разглядывая Баюна. Хорош! И сидит красиво, спустив рубаху, позволяя любоваться крепкими плечами и верхней частью гибкой спины. Одинокий и могущественный повелитель пустых земель. Не удивительно, что он так жаден до чужого тепла и что так хочет быть желанным. Кошки, они же ласку любят.
В зелёных глазах Баюна не осталось и тени былой обиды, он выжидающе смотрел на Ворона. Тот снова хмыкнул, кошки славятся не только лаской, но и терпеливостью. Баюну совсем не сложно подождать, а раз так.
– А ты чего остановился-то? – Ворон ехидно сощурил блестящий глаз. – Ты продолжай-продолжай, мне уже нравилось.
Баюн мурлыкающе рассмеялся и расстегнул ремень, цвета которого было не разобрать под многочисленными железными бляхами. Ишь, щеголь! И где только нахватался? А нахватался Баюн за долгие века многого. С кошачьей грацией выскользнув из штанов и странных чёботов, тоже заморских, снова растянулся на земле, «позабыв» снять расстёгнутую и спущенную рубашку. Чуткие пальцы небрежно прошлись по груди и бедру, хвост распушился и изогнулся крючком, нависая над хозяином. Баюн вытянул спутанные рубашкой руки вдоль тела и принялся водить хвостом по груди и бёдрам. Ворон заинтересованно склонил голову на бок – шерсть-то у Баюна железная, небось, холодная, да твёрдая. Такой только по перьям его крепким водить, а не по белой, тёплой коже.
Любопытство взяло верх, и Ворон взмахнул крыльями, снимаясь с ветки. На землю он опустился уже в человечьем обличии. Ну, почти - вместо волос голову Ворона покрывали чёрные перья. Баюн продолжал самозабвенно елозить кончиком хвоста по коже, ничем не выдавая того, что заметил преображение Ворона. А тот неспешно приближался, стягивая на ходу чёрную рубаху. Тело Ворона, крепкое и жилистое, с развитыми плечами и грудью, резко контрастировало с по-юношески гладким и гибким телом гораздо более старшего по возрасту Баюна. Что поделать, Ворон был мудрым долгожителем, волшебной, но смертной птицей, а железный зверь – дитя самой Земли – останется юным навсегда.
Обнажённый ворон сел на землю рядом с заигравшимся кошаком, и опёршись локтем о согнутое колено, продолжил наблюдать. Баюну были хорошо видны мелкие блестящие чёрные пёрышки в паху перевёртыша. Чуть приподняв, насколько позволяла полуспущенная рубашка, руки, кошак приглашающе поманил Ворона. Мол, видишь, птица поднебесная, спутан я, не схватить мне тебя лапами крепкими, когтями острыми. Ворон улыбнулся, отчего резче обозначились морщинки на его узком и смуглом лице. Баюну он не верил и не собирался – Мудрый же. Но почему не дать то, чего так жаждал этот вечный юноша в кошачьей шкуре? Или кот в коже юноши? Разве важно? Важно, что голодный взгляд зелёных глаз жадно облизывал всё ещё статное тело с сильными мускулами, чётко обрисованными смуглой кожей. Особенно жарко Баюн смотрел на чёрный треугольник мелких пёрышек, под которым наливался желанием член Ворона. Чтобы там Баюн не говорил, а пользоваться им Ворону приходилось, так что он вполне мог и сам похвастать опытом и умениями.
Ворон качнулся вперёд, словно поддаваясь манящим движениям спутанных рук, и ткнулся лицом в согнутое колено оборотня. Провёл крупным, хищным носом по коже, вбирая запах железа. Баюн отозвался тихим и протяжным мурлыканьем, шире раздвинул бёдра, показывая собственное возбуждение. До чего же развратная тварь! Прекрасная в своём искреннем желании первобытного удовольствия! Ворон обхватил крепкими руками бледные ноги и задрал их вверх, отрывая задницу Баюна от мёртвой земли. Тот отозвался удивлённо-восторженным мявом и бесстыжей улыбкой.
– Тебе нравится, – кивнул Ворон, глядя на кажущегося беспомощным кота-колдуна: руки спутаны собственной рубашкой, ноги удерживают руки-крылья, способные не один час удерживать Ворона в полёте.
– Довольно игр! – потребовал Баюн.
– А я-то думал, что это ты у нас железный, – Ворон навалился всем весом на согнутого в бараний рог любовника, но тот лишь довольно, хоть и полузадушено мявкнул.
Нетерпение Баюна такое заметное, неприкрытое, жадное горячило кровь. Триста лет – ничто для того, кто стал носителем самой мудрости. Ворон всё ещё силён, по-юношески любопытен и азартен. Тот, кто отказывается от авантюр, никогда не станет мудрым. Ворон качнул бёдрами, стремясь войти в нетерпеливое тело. Кошак, несмотря на жестко удерживающие его руки, умудрился удачно повести задницей, насаживаясь на горячий член. Ворон задохнулся от резко нахлынувшего удовольствия, почти не обратив внимания на жаркий выдох, почти стон, вырвавшийся между белоснежных клыков Баюна. От затылка до крестца резво пробежалась стая крупных мурашек, отчего по хребту Ворона едва не выросли чёрные перья. Баюн, опиравшийся о землю только плечами, яростно извивался всем телом, насаживался на член Ворона, и требовательно урчал. Ворон же, едва перед глазами слегка прояснилось, сильнее сжал пальцами брыкающие ноги и практически согнул оборотня пополам, Бают тут же капризно захныкал, на сей раз он действительно уже не мог двигаться. А Ворон, криво усмехнулся и неистово задвигал бёдрами. Пошлые, влажные шлепки зазвучали среди сухих деревьев Мёртвого леса – звуки яростной жизни и не менее яростного желания жить. Но прямо сейчас они не казались чужеродными или кощунственными. Хозяин этих земель коротко и жалобно вскрикивал, вторя смачному звуку, с которым соприкасались тела любовников.
Ворону стало жарко, но он без устали вколачивался в бледное тело, не смея отвести взгляда от закатывающихся зелёных глаз и беспомощно приоткрытых губ, между которыми влажно поблескивали ослепительно-белые клыки и нежно-розовый язык. Горло Баюна подрагивало в такт жестких толчков и медленно краснело. Такой же грешной краснотой покрывалась грудь и лицо. Черты лица несколько смазались, став чуть менее человеческими и неуловимо кошачьими, и эта невольная метаморфоза позволила Ворону продержаться чуть дольше. С протяжным и хриплым стоном он излился, прижавшись животом к горячим бёдрам.
– Ма-а-ало! – Требовательно взвыл Баюн, мгновенно распахивая сверкающие глаза.
– У нас, птиц, это... – Ворон не договорил, пытаясь усмирить взвившегося с яростным шипением любовника. Баюн не собирался останавливаться так быстро. Ему требовалось ещё!
– Стой, скаженный! – Ворон едва мог говорить, всей силы его натренированных многочисленными полётами мышц не хватало, чтобы удержать скрюченного в неудобной и крайне неприличной позе Баюна.
– Мааало! – взвыл дурным голосом кот-колдун и яростно клацнул острыми клыками рядом с плечом Ворона.
Одновременно с этим голове Ворона что-то щёлкнуло, его магической силы было не достаточно, чтобы насытить железного зверя, но кое-что он мог дать.
– Кусай, – Ворон согнулся в три погибели, подставляя плечо и топорща перья на затылке.
Повторять не пришлось. Острые клыки тут же впились в смуглую кожу, прокусывая до крови. Баюн замер, прекратив буянить, но и зубы разжимать не торопился.
– Да можно уже, – обречённо разрешил Ворон, крепче прижимаясь к гибкому телу, в надежде удержать оголтелого кошака, если тот снова вздумает дурить.
Но Баюн лишь неохотно разжал зубы и принялся слизывать шершавым, как тёрка, языком яркие струйки крови, сочащиеся из аккуратных проколов. Ворон недовольно зашипел – шершавый и сильный язык причинял больше боли, чем стремительный укус острых и тонких клыков.
Баюн тихо урчал, слизывая магическую кровь, чувствуя, как она наполняет его изнутри теплом. От этого тепла пах наливался огненной тяжестью, и кот-колдун отчаянно задвигал бёдрами, пытаясь прижаться горячей плотью к мелким и нежным пёрышкам в паху Ворона.
– Скаженный, – почти ласково прошептал Ворон.
После недавнего оргазма и издевательств над шеей возбуждение отступило, свернувшись маленьким клубочком где-то в животе, и не спешило разворачиваться вновь. А Баюн елозил, не отрываясь от шеи, обнимал оказавшимся неожиданно тёплым и пушисто-нежным хвостом. Ворон вздрогнул. Без привычного панциря жестких перьев, смуглая кожа оказалась слишком чувствительной для такой изысканной ласки. Перья на затылке встопорщились смешным хохолком и с протяжным стоном, перевёртыш откинул голову назад, открывая уязвимую шею.
Баюн задёргался, пытаясь выпутать руки, но ткань рубашки, прижатая его же спиной к земле, надёжно держала. Ворон почти не обратил внимания на порывы любовника, по прежнему удерживая бледные ноги, прижатыми к плечам Баюна. Глаза вещей птицы закатились, и сам он был в полушаге от обморока – слишком уж резво хозяин Мертвого леса поглощал его магию, не замечая этого в поистине кошачьем эгоизме.
Только когда Ворон всхлипнул, а хватка его заметно ослабла, Баюн понял, что слегка перестарался. НО возбуждение от бродящей по венам чужой магии не отпускало. Баюн ужом вывернулся из-под любовника, сбросил измятую рубашку и навис над обессиленным Вороном. Тот окинул мутным взглядом нависшего над ним кошака и бледно, обречённо улыбнулся. В ответ Баюн зашипел что-то неразборчивое и навалился сверху, разводя коленом безвольные ноги. А потом Ворона встряхнуло так, что аж искры из глаз посыпались. Обжигающе горячая плоть проникла внутрь расслабленного тела безболезненно, но магические потоки в крови взвились вихрями. Ворон хрипло закричал, на плечах и внешней стороне рук ощетинились блестящие чёрные перья.
– Ух ты! – восхищённо выдохнул Баюн, – знать бы раньше…
Ворон и в самом деле был прекрасен: раскинувшиеся по земле руки-крылья, искусанная шея и яркие птичьи глаза на узком лице. Мудрость, ставшая жертвой банальной похоти, почти растоптанная, но вечная, как и сама Жизнь. И пусть её смертный носитель сейчас думает, что совершил смертельную ошибку, Баюн еще покажет ему новую песнь, песнь-воплощение вечной жажды жизни, любви и тепла. И кто знает? Может быть, Ворон споёт её вместе с ним.
А Ворон жадно хватал воздух раскрытым ртом, вздрагивая всем телом на частые и мелкие толчки, чувствуя, как его тела постепенно разгорается неугасимый жар, а потом его внутренности опалило магией и мёртвым семенем. Перья медленно втянулись под кожу плеч и рук, и Ворон вяло обнял тонкую спину раскинувшегося на нём Баюна. Тот тихо мурлыкнул в ключицу и закрыл глаза, пощекотав кожу длинными ресницами. Больше Ворон ничего не чувствовал, погрузившись в нервный и глубокий сон.


Баюн сидел на железном столбе, лениво оглядывая собственные владения. В Мёртвом лесу было привычно тихо и уныло. Железный кот тяжело вздохнул, но тут же настороженно повёл мохнатым ухом – вдалеке слышались шелестящие звуки хлопающих в воздухе сильных крыльев. Баюн мечтательно улыбнулся в усы, он любил гостей.

запись создана: 19.04.2017 в 11:29

@темы: " Фики Лютого зверя":, "ФБ", "Сказки"

---

Проклятие флешки

Да, я снова это сделал.
Лют ничему не учится. Видимо терять флешки с черновиками почти готовых глав и фиков - это моя карма....

Вопрос: Нифига не карма!

1. Флешка, найдись!!!		33	(100%)
Всего:		33

@темы: "Между делом"

---

Деанон рейтинговый)))

 WTF Prehistory 2017:
А вот это писалось в соавторстве) У меня мало работ в соавторстве. Хотя... многие идеи були мне подарены вами) Но в этом случает полноценное авторство)

WTF Prehistory 2017. Тексты R-NC-21. Мини

Название: Сенсационный репортаж
Канон: ориджинал
Автор: Лютый зверь, David Kristens,
Бета: Санди Зырянова
Размер: мини, 3727 слова
Пейринг/Персонажи: мамонтиха

спойлер!

на самом деле, не совсем..., журналисты, чиновники. И один хитрый старик.
Категория: джен, слеш
Жанр: сатира, фарс, юмор
Рейтинг: R
Предупреждения: встречаются матерные слова и выражения. А также распилы, откаты и прочие малоприятные атрибуты "ментовских боевиков"
Краткое содержание: Сенсация! Репортаж с выпуска в дикую природу молодого мамонта, выращенного отечественными учёными из обнаруженного в вечной мерзлоте биоматериала.
Примечание: в работе упоминаются заповедник "Плейстоценовый Парк" и его руководитель. Эта реальная персона никак не связана со сценами секса.
Размещение: после деанона, с разрешения автора.
Для голосования: #. WTF Prehistory 2017 - "Сенсационный репортаж"

Из Москвы в Новосибирск лететь всего-то около четырёх часов. Но в самолёте эти самые двести сорок минут растягиваются до космических величин. Уж лучше бы сразу на Марс отправился, да ничего не поделаешь: служебная командировка, куда направили – туда и лети, голубок Воздух в самолёте сухой, всё время пить хочется. Казавшиеся поначалу удобными кресла осточертели неимоверно. У меня затекло всё тело, даже уши, наверное. Я завертелся в кресле, пытаясь хоть чуток поудобнее. Нет, никак. Вдобавок, сосед по креслу, боров в пиджаке, отчаянно потел, очевидно, наслаждаясь полётом… Пользоваться дезодорантом ему, видимо, не позволяла религия. Тщательно культивируемая во мне воспитанием и балетной школой толерантность с каждой секундой истончалась.

Я уже дважды наведывался в уборную просто, чтобы размяться. В тесной клетушке потягивался всем телом до хруста и делал зарядку. С самой школы не делал, а тут… Раз-два! Тр-ри-четыре!
Зажми я прямо тут ту симпатичную бортпроводницу с пошлой родинкой возле неестественно-пухлых губ, разминка вышла бы более результативной и на порядок приятнее… Да вот такие сюжеты только в порнухе и увидишь... Вспомнил потеющего соседа и представил его рожу, если бы я включил на ноуте какой-нибудь ролик из разряда «немецкое документальное кино» прям у него под носом... Или лучше включить «Свинку Пепу», у которой даже морда напоминает фаллос с яйцами? Пускай морщится, боров… Но вообще-то реальнее трахнуть бортпроводницу в этом жутко тесном отсеке с толчком посередине: порнухи я на компе не держал, а скачать в самолёте – никак. «Выключите все ваши электронные девайсы». Не поймите неправильно, мне приходилось ждать и дольше, но в самолёте почему-то всё всегда неудобно, неуютно и вообще сплошные «не».

Я даже читать пытался, специально купил какую-то книжонку в печатном ларьке в аэропорту. Вот для кого оно всё там лежит? Бандитские боевики и дамская порнуха под видом слезоточивых романчиков. Кто их читает-то? Радости моей не было придела, когда я обнаружил исторический роман. Через пару страниц я недоумевал, что в этом порноромане исторического. Ещё через пару страниц я понял: его писал троглодит. Ещё через пару страниц я понял: книга, которую я держу в руках – тайный результат эксперимента: сможет ли сотня обезьян, шлёпая по клавиатуре, написать что-то осмысленное. С осмысленностью явно было туго, эксперимент провалился, но кое-что осталось. Не пропадать же добру? Полученный обезьянами текст отредактировали спустя рукава и продали в издательство. Хм, а неплохо! Я выпрямился в кресле. Надо будет подкинуть такой сюжет ребятам Прокопенко с «настоящего мистического»: заговоры, жестокие опыты над людьми (читателями) и обезьянами (авторами) – что ещё нужно? Ах, да! Немного секса. Так вот он, весь в книге: «маркиз спустил кюлоты, явив Элизабет-сан-Лучии свой банан». Точно обезьяны писали…
Плюнув на всё, достал планшет и стал в очередной раз просматривать материалы, которые мне скинули в редакции. Большую часть всей этой чепухи можно смело пролистать не читая, но заняться всё равно нечем… Кресло с каждой секундой становилось всё неудобней, двигатель звучней, а боров-сосед – всё потливее… За что мне всё это? Ах, да! За оклад и премию…

В Новосибирск я летел за сенсацией. Вообще-то мы, газетчики уже давно не лезем сами туда, куда можно просто позвонить и получить фото по е-мейлу. Однако в этот раз у нас эксклюзив и фото должно быть своё, а не с фотобанков. Ну какой, к чёрту, эксклюзив? Полный самолет коллег из различных телеканалов. С ними-то всё ясно. Им видео снимать надо, а меня ж за каким рожном четыре часа мариновать? Так ведь ещё и назад лететь придётся… Ведь могу же Сашку с «Первого» попросить! Он мне бы по почте запись скинул, а кое-какие подробности ещё и лично в баньке рассказал. Конкуренция в нашем деле, конечно, есть, но без фанатизма. Тем более что газетчики и телевизионщики занимают разные (воротит меня от этого слова) экологические ниши. И всё-таки господин Влад Урюпин оказался хитрым хреном, он подкинул жирную приманку и для тех, и для других. Живой мамонт!

Вкратце дело обстоит так: наши подзабытые с начала восьмидисятых прошлого века учёные, сделали кое-что, тянущее на сенсацию как минимум мирового уровня. Пресс-релиз уже чего стоил: «выпуск в дикую природу молодого мамонта, выращенного отечественными учёными из обнаруженного в вечной мерзлоте биоматериала»? Нихрена не понятно, верно? Зато мощно! А заголовки какие будут! Как вам: «Кто видел российскую науку попеременно, то в гробу, то в глубокой заднице? Сами анусом смотрели!» И вот теперь я лечу в Сибирь, запечатлеть это выдающееся событие, порождённое наукой…из глубокой задницы. Мда.

Старею я. Перестаю получать удовольствие от работы. И чего так взъелся на этот самолёт? Летать-то не боюсь, просто… просто, я не сам лечу, а меня летят. Так что хвалёного чувства полёта не было, совсем не похоже на яркие детские сны, в которых синеву неба разрезал голыми руками. А самолёт – тот же автобус, только большой и с крыльями. Я с ненавистью посмотрел на внутреннюю обшивку салона. Так и до клаустрофобии недалеко.

На флешке маячил файл с заковыристым названием «для общего разВИТИя», за авторством рыжего Серёги, очередная шуточка над моим именем. Меня родители, не мудрствуя лукаво, обозвали Виктором. А Серёга подкинул бесценную информацию о том, как именно индийской слонихе, суррогатной матери мамонтёнка, вживляли оплодотворённую яйцеклетку. Из статьи, скопированной рыжим из неведомых дебрей, я узнал также, что молочные железы у слонихи рядом с передними ногами, а не между задними, как у коров и коз. Вот зачем мне это знать, я же теперь спать не смогу? Хотя нет, смогу, видал вещи и пострашнее…Информацию об оплодотворении Серёга снабдил материалом для наглядности. Во весь экран открылась фотография слоновьей вагины. Мысленно послал Серёгу прямо туда и небрежно развернул экран в сторону потеющего соседа. Теперь я знаю достаточно для сенсационного материала. Если буду знать больше, то выйдет хуже, проверял. Слишком научно получается, простой читатель не оценит. Ему про кюлоты с бананами надо.

Про Урюпина я знал немного. Типичный "карьерист-экспресс": родился – учился – комсомол – партячейка в университете – гласность – демократия. Распил – откат – должность ректора в частном Вузе. Вроде как, генетик. При этом, на на сайте «дисер-нет.орг» по его диссертации по клонированию в хвост и в гриву прошлись. Видимо, не дал отката вовремя…Сейчас не 90е, откатами и не удивишь никого, писать-то о нём нечего. Женат на бывшей студентке, пара детей, в разводе. Развлекается как все – баньки-девочки. На одной из старых, отсканированных фотографий, закинутых на флешку заботливым Серёгой, Урюпин в банной шапочке обнимал двух девиц. Одна – рыжая, похожая на молодую Пугачёву, с невероятно огромными сиськами. Явно силикон. Соски распаренные, тёмно-коричневые, по ним пот бежит, аж экран мокнет! На рожу её лучше не смотреть: пьяная и потасканная, да ещё и сигарета дешёвая свисает. А вот вторая девица…Светло-русенькая, грудь маленькая, в ладошку влезет. Ножки-ручки тоненькие, худые. Полотенце банное слезло, вся промежность видна. Волоски внизу живота тонкие и светлые. Оп-па! Я развернул экран к себе. Неужели малолеточка? За такое в наше время уже не садят, но неприятностей огребсти можно…Журналисту, конечно же, огребсти, уж не малолеткам и не олигархам… Увелчив фото и вглядевшись повнимательней, я сообразил, что девочка вполне себе созревшая и даже не сказать чтоб молодая. Я когда статью про вокзальных путан писал, часто с такими общался. Те жрицы любви, у которых грудь мелкая, неконкурентноспособная, порой пытаются себя за малолеток выдать. А кто это на фотографии маячит возле дверки в парную? Отвислое пузо, крючковатый нос…Да это же потливый боров! Я рывком оглянулся: по счастью, мой зловонный сосед дремал в кресле и, надеюсь, фотографии не видел.
Новосибирск встретил меня суетливой толпой, многоголосым гамом, холодом и – сразу же - вертолётом. На этой железной стрекозе нас с коллегами повезли куда-то в тундру. В вертолёте мне понравилось. Шумно, тесно, но весело и интересно, а главное, не было этого неестественного ощущения неправильного полёта. Когда вроде летишь, а на деле тебя просто болтает в железной коробке. В вертолёте чувство полёта ощущалось очень ярко. Ну и возбуждение от предстоящей работы накатило, как несколько лет назад, когда был ещё желторотиком с филфака МГУ. Мамонта живого увижу всё-таки.

Что такое весна в тундре я понял, едва вышел из вертолёта. Промозгло, холодно и чертовски противно. Снег лежит до сих пор, лишь отдельные проталины. Ветер пронизывает насквозь, я даже не почувствовал разницу, что под ещё вращающимися лопастями стоять, что вдалеке. Небо хмурое, тёмное и низкое, кажется, что до него допрыгнуть можно. Но не хочется. Воздух неприятно-сырой и тяжёлый проник сквозь одежду. Между прочим, у меня очень даже хорошая куртка, непродуваемая. То есть, она была непродуваемой в московском магазине. Не в тундре. Я потопал ногами, пару раз подпрыгнул, чавкая подошвами ботинок по жидковатой грязи, в которой стоял, безуспешно пытаясь согреться. Получил за это по бедру зеркалкой и угомонился. Тяжёлый, сволочь. К тому же мне стало не хватать воздуха. Он тут какой-то разряжённый что ли. Не такой, как в горах, но что-то общее есть.

Мы сотоварищи торчали тополями на Плющихе посреди унылого, как престарелая девственница на общественном собрании, пейзажа. Ни одного кустика выше щиколотки. Операторы уже раз десять переставили камеры, косились на напыщенную трибуну, истерически дёргающиеся на ветру яркие ленточки и господина Влада Урюпина, раздувающегося от собственной значимости. Жалкой кучкой тусовались звёзды местечкового шоубизнеса и пара штук – чуток покрупней. Безголосые, щеголяющие друг перед другом скандальными выходками – для молодёжи. Хрипло-прокуренные, через слово поминающие Отечество, Родину и, конечно же, «славобогающие» – для престарелых любителей изображать из себя патриотов. Некоторое время я брезгливо рассматривал надоевшие до оскомины загримированные лица с посиневшими от холода губами. Хотя перед выступлением все они, не зависимо от пола, кутались в куцые шубки и дублёнки из песцов и крашеных коз. Увы, ребята-девчата, понты в тундре не греют.

За трибуной стоял огромный трейлер для перевозки животных. Полагаю, заявленный мамонт сейчас там. Из любопытства подошёл совсем близко, расслышал шороха тревожно ворочающегося животного и почувствовал тяжёлый запах мамонтячьего дерьма – больше ничто так скверно вонять не может! Запах зверя и навоза – то ещё сочетание для изнеженного всевозможными ароматизаторами городского носа. Рядом с железным боком контейнера стоял мелкий и сухонький старичок в расстёгнутой телогрейке и с непокрытой головой. Дедок смолил боломорину и хитро поглядывал на трибуну лукавыми и чёрными, совсем не выцветшими, глазами. Аж зубы застучали какой-то степ, когда я его увидел. Бывают же такие люди – в струнку вытянуться охота. И далеко не все из них – большое начальство…

За трейлером стояло несколько открытых джипов. На большинстве из них уже закрепили профессиональные камеры. Предусмотрительно, точно из «первого» мужики подсуетились. Не только с вертолётов снимать будут, если что. Интересно, а Сашка с ними?.. Может, пригласить его прогулку по ночной тундре…или тайге…как это правильно-то называется?! А лучше завалиться вместе в местную гостиницу, главное, чтоб с душем.
Я ещё раз обошёл трейлер, пока шла последняя подготовка для торжественного мероприятия. Ясное дело, всё уже и так готово, просто ждали прибытия местного губернатора. Губернатор же, демонстративно задерживался. Провинциал, чтоб его! Всё делает, чтоб окружающие прониклись своей ничтожностью: их-то никто ждать не будет, а вот без губернатора не начнут.
– Чего ходим, чего высматриваем? – окрикнул меня тот самый дедок. Вот так вот! Все почему-то уверены, что журналист только и занимается тем, что ищет неприятности. Репортёрские расследования! Да кто бы знал, что для «несанкционированного проникновения в военную часть» прошение на имя министра надо за два месяца подавать!
– Ноги у меня затекли в самолёте. Хотел пройтись, да тут всё VIP-персоны, понимаешь. Не хочу перед ними маячить лишний раз. Уж лучше к мамонту поближе.
– Ааа…– как-то неопределённо протянул старик, смотря куда-то в серое небо. Видимо, думал, как со мной поступить. То ли отпустить с миром, то ли скормить своему мамонту. Или что там мамонты едят? Слоны, вроде, фрукты кушают, но в Сибири же фруктов нет? Морошкой что ли питаются? Фигня какая-то в голову лезет. А вот в том, что дедок вёл себя как хозяин этого самого мамонта, я сразу уверился.
– Слушай, а ты часом не того… Не пидарас? – С интонациями бывалого чекиста спросил меня дедок. Вот с чего бы это? Ну, куртка розовая…Ну, Сашка…Серёга как-то раз…Я было растерялся, но вовремя вспомнил давешнюю полногубую стюардессу. Пропагандировать европейские ценности деду, у которого наверняка (я уверен в этом!) под рукой берданка – смысла никакого. Я уверенно мотнул головой:
– Нет, не пидарас.
– Это хорошо, – дед мотнул подбородком в сторону стоявших во всей тундре джипов: – пидарасов тут и так хватает.
Старик прислонился к стенке трейлера. Я решил пойти напролом. Собрал все крохи дружелиюбия, какие ещё могли остаться во мне после этого перелёта, и поздоровался:
– Здоров, отец, – я пожал руку дедку: – ишь, сколько к вам важных шишек занесло!
– Здоров, коли не шутишь, – рука деда оказалась жилистой, заскорузлой и не по годам крепкой. – Как занесло, так и унесёт, а нам, окромя суеты – никакой пользы!

Незаметно размяв ладонь после сибирской хватки старика, я кривовато улыбнулся ему. Дедок сморщился, поймав взглядом Урюпина. Репортёр во мне тут же сделал стойку. Не стоит думать, что «простые работяги» тупы и безнравственны, как потребители «бананов в кюлотах». Народ у нас наблюдательный и сметливый. Да как и любой народ, с незасранной головой. Уж поверьте человеку, ежедневно с этим самым народом на различные темы общающимся и засирающему чистые головы ввиду издержек профессии. Дедок наверняка знал нечто такое, что ни одна «желтуха» в жизни не нароет. Мне «тайны мадридского двора» и «сенсации» подобного толка без надобности: профиль нашего издания позволяет писать и пристойные вещи. Да и не охота повторять подвиги коллег по писчему цеху 90х: то в реке найдут, то в подъезде без головы, то в цементе. Но профессиональная деформация просто не позволяет упускать ни малейшей информации… Ладно, хватит отговариваться: любопытство во мне взыграло!

– А что этот ваш, – я кивнул на Урюпина, – действительно настолько в науках шарит?

Дедок сплюнул в грязь, сморщился, как печёное яблоко и обозвал Урюпина иродом.

Хотел было разговорить его ещё немного, чтобы специфических местных словечек для статьи понабрать, но возле трибуны народ резко оживился и я поспеши туда, доставая на ходу фотоаппарат. Похоже, губернатор соизволил, наконец-то, прибыть. Коллеги ловко пятились задом, снимая на ходу важно вышагивающего и благостно улыбающегося народу «самого».

Губернатор довольно бодро для своих лет поднялся на трибуну, рядом в «позе подставки» застыл Влад Урюпин, подсунув микрофон под нос главе региона. Я сделал несколько снимков, не удержавшись, поймал момент, когда «сам» уж очень некрасиво скривил рот, а его водянистые и невыразительные глазки скрылись под полуопущенными веками. Вид на снимке был такой, словно губернатор хватил коксу и заполировал водярой. Я автоматически запомнил дежурные и напыщенные фразы, черкнул пару строк в блокноте. Не люблю диктофоны, работаю по старинке с бумагой, она надёжнее... Если, конечно, потом удаётся расшифровать собственный подчерк. Тот не сразу сдаётся. Тем не менее, мне порой удаётся разобрать собственные шифровки.
После пафосной речи «самого» несколько звёздочек подёргались на сцене положенное время, отбивая зубами дробь под фанеру. Я сделал несколько крупных планов, намереваясь потом по-свойски «отблагодарить» Серёгу за слоновью гениталию во весь монитор. Тут ещё вопрос, что страшнее: гигантская серая жопа или небесные лики отечественных певцов и певичек.

Когда псевдокультурное позорище закончилось, к микрофону снова пробился Урюпин, сияющий, как начищенный таз и надутый, как гелиевый шарик. Пафосно вещая о возрождении отечественной науки и рискуя заманчивые, но крайне туманные перспективы, это деятель проморозил собравшихся еще минут пятнадцать. К тому моменту, когда настала пора выпускать мамонта, из всех присутствующих придушить ирода не хотел только вертолёт. Он железный, ему пофигу. После своего продолжительного выступления, Урюпин стал рассыпаться в благодарностях спонсорам. Нефтяники, газовщики – это понятно. Корейцы и учёные собственной лавочки по продаже дипломов, для краткости именуемой «университет» - тоже ничего нового. А вот что торжественно открыть задвижку загона пригласили директора местной меховой фабрики «Облпоставмех» – тут я насторожился…

А уж когда на сцену выкатился мой сосед по самолёту, тот самый потный хряк, сопровождаемой парочкой топ-моделей (одна из моделей здорово напоминала ту, плоскогрудую, с фотографии), вот тут я присвистнул! С чего бы ему такая честь? Я всё терялся в догадках, пока довольно тепло одетые топ-модели нехотя показывали ножки в сетчатых чулках холодному весеннему ветру. Вовремя я сообразил отлепить от них взгляд (а ножки между тем синели и покрывались пупырышками, словно окорочка бройлеров) и глянуть на старика. Он по-прежнему дежурил возле трейлера, но на этот раз совал в дыру на левом борту банан (чёрт, и тут меня преследуют бананы!). Из дыры появился кончик хобота с характерным «пальчиком», обвил банан и скрылся.

– Это, – зашептал я, тыкая пальцем в сторону, дыры, – и есть тот самый мамонт?
– Можно и так сказать… – неопределённо пожал плечами дед. А потом вдруг спросил: –Ты тут мне подмогнёшь, а? Выпускать-то двери открыть надобно.

Честно сказать, неудобное предложение. Мне бы поснимать ещё. А с другой стороны, ближе десяти метров прессу к фргону не пускали. Якобы, чтоб чего плохого не вышло. А может, чтоб мамонта не могли получше разглядеть? Может, он больной какой-нибудь? И вместе с ним клонировался какой-нибудь опасный «мамонтовый грипп»?..

Пока я терялся в догадках, Урюпин разглагольствовал о том, как тяжело было найти подходящие для клонирования ткани молодой мамонтихи Юлечки. Сколько отдали на вознаграждение оленеводам, которые хотели продать находку на чёрном рынке. Как таинственно исчез мамонтёнок Юлечка прямо из лаборатории, что, конечно же, является происками врагов русского народа. Про то, что слухи, о появлении очень похожей на Юлечску туши на палеонтологическом аукционе в Германии – вздор и провокация. Про то, как директор цирка подарил слониху Зиту их маленькому частному университету, чтобы у клона Юлечки была заботливая мама (и эту слезодавительную фразу я занёс в блокнот). Как Гудейкон Аксикович – Урюпин кивнул на старика, и тот враз приосанился – заботился о матери и приплоде. Защёлкали фотовспышки, я тоже не упустил сделать пару кадров изблизи. Но старик после слов Урюпина как-то поник, потух. Про корейцев, поделившихся технологией клонирования, ещё говорил Урюпин…Про «Облпоставмех» что-то невнятное пробурчал. Но я его уже слушал вполуха.

Откуда-то из-за сцены вывалился, поддерживаемый давешними топ-моделями, губернатор края. Красноносый и неподходяще-весёлый. Явно коньяка ему накапали в подсобке, чтоб задобрить. Похоже, перестарались. Губернатор махнул рукой и гаркнул:

– Ну, ёбнули! Давайте, сынки!

Из хрипящих, простуженных колонок зазвучало нечто, отдалённо напоминающее торжественный марш. Дед махнул мне, чтобы я взялся за одну из ручек фургона. А остальная пресса отошла, как полагается, на десять метров. Ну и дилетант я! Не моё дело – участвовать в эпохальных исторических событиях. Моё дело – снимать о них репортажи. Вот только деваться куда-то уже поздно. Директор «Облпоставмеха» шустро, как молодой кабанчик, подскочил к фургону и отпёр засов. Тут же, взвизгнув, отбежал на те же 10 метров. Да ещё мелкими глазками на меня сверкнул, видать, припомнил, скотина.

Я и дед остались наедине с мамонтом. Аккуратно потянули дверцы фургона в стороны. Вдруг эта зверюга сейчас рванёт на волю, едва почуяв свободу и сметёт нас с дедом в стороны к чертям собачьим? Мы уже раскрыли дверцы, а ничего так и не происходило. Не тосковала душа мамонтячья по родной тундре?

Как говорится, немая сцена. В свете вспышек фотоаппаратов можно было различить, как в глубине фургона шевелилась массивная лохматая гора. Ну а чего Урюпин хотел? Это животное в стрессовой ситуации, а не фотомодель с заоблачным гонораром! Как его теперь выковырнуть? Я с запозданием вспомнил, что среди присутствующих нет ни одного зоолога нормального или животновода. Даже Зимова из «Плейстоценового парка» не пригласили, а он бы тут был кстати…

– Ну, драть мать вашу за ногу! Чего там такое? – Речевой стилист губернатору не помешал бы, но в целом присутствующие были с ним согласны.
– Бери ту швабру, – кивнул мне Аксикович на инструмент, прилаженный к внутренней стенке фургона, – и шуруй за мной.
Интриги-скандалы-расследования, мать вашу! Взял, шурую, что теперь? И тут я услышал то, чего не должен был слышать. Дедок ласково шептал:
– Зитушка моя, матушка! Запугали тебя эти ироды. Давай родная, погуляй по снежочку, я тебя потом приючу! Давай, хорошая…
Одними губами старик шептал мне, давай, шуруй шваброй под мохнатой жопой, она и пойдёт. Я заработал шваброй. Старик показал мне большой палец: точно, не пидарас! Мамонтиха начала было вставать. И тут я заметил: что-то не так с её шерстью. На холке она отстала, явно содравшись об стенку. Из-под разрыва отчётливо проступала слонячья кожа. На обратной стороне отвалившейся шкуры вырисовывалось клеймо «Облпоставмеха» и виднелся характерный шубный шов. Срань господня, зачем я это увидел? Сенсацию из этого все равно не сделать – погибший по собственной дурости журналист – это вам не жертва, павшая за свободу слова.

Налюбоваться собственным приговором мне не дали. Раздался выстрел. Пока не в меня, в воздух. Палил Урюпин из охотничьей двустволки. Слониха загудела и, смачно ободристав пол от страха, кинулась наружу. Мои коллеги по цеху и прочий бомонд встретили её радостным гиканьем и улюлюканьем. После того, как Зита обдристалась в видеосъёмках ведущих каналов, пыл присутствующих как-то поутих. Зверюга с непостижимой для такого огромного тела ловкостью странным, но бодрым аллюром учесала в даль светлую. Следом, азартно взрыкивая движками, помчались джипы. Над всем этим безобразием размахивал лопастями вертолёт. Снимки вылетевшего из фургона мамонта и умчавшегося в закат, задрав хвост, мамонта я все же сделал. Руки замерли, я уж думал, пальцы не согну.
Старикан между тем самодовольно закурил очередную папиросу и смаргивал с глаз скупую мужскую слезу несколько театральным жестом.

– Что, отец, печально расставаться?
– А то нет? – Дед сунул в зубы папиросу и хитро блеснул сухим глазом. – Я ж за Зитой, как за дитём малым ухаживал. Ей-то, бедолаги, погоды наши не по нутру были – столько хлопот, затейница, доставляла.
– Зита? – Я смотрел вслед маячившим на горизонте джипам. – Индийская слониха, которая суррогатная мать мамонта?
Фотоаппарат никак не хотел залезать в чехол, а замерзшие руки его уже еле удерживали. Дедок снова прикрыл глаз морщинистой ладонью, а плечи его мелко тряслись, якобы от сдерживаемых рыданий.
– Ты ж журналисть? Вот тебе и сенсацыя! – хрипло засмеялся старик. Приладил швабру на место, достал пыльную катомку, прежде замаскированную под поломойную тряпку и закинул её себе на плечо.
– Ты-то как, отец? Урюпин ведь явно умеет дела проворачивать. Он такое с рук не спустит.
Старик ловко выудил из жердей пару досок, оказавшихся самодельными лыжами и ловко приладил их на ноги.
– Чего я-то? Насрал ироду в карман – пущай меня в тундре поищет! А там найду Зиточку, и потихоничку-полегонеку, авось и до Индии дойдём, в Ганге там купаться будем.

…Где-то по тундре от операторов удирал сенсационный мамонт, причем, гораздо более сенсационный, чем думали мои коллеги. Я думал о предстоящих четырёх часах в салоне пассажирского самолёта и надеялся не заработать клаустрофобию. Уж слишком там тесно, как в гробу.

***

До дома я добирался вместе с ребятами из «первого». Пришлось задницей перед Сашкой повилять, но он даже рад был. Даже попробовали трахаться в самолёте. Только очень уж неудобно, когда член где-то над толчком болтается. Да и звукоизоляция не к чёрту внутри самолёта… Зато прикрыли меня ребята, когда по дороге в аэропорт к нам попытались с детальными расспросами пристать трое очень характерной наружности. Журналистское удостоверение серьёзного канала всё-таки полезная штука! Пока оператор из группы (косая сажень в плечах, всю технику на себе таскает), объяснял молодчикам, что они не правы, Сашка прижимал моё лицо к своей груди. И куртку мне свою дал, чтоб я не слишком светился…
Легко не быть пидарасом, когда в любой момент можешь обуться в лыжи и свалить в тайгу. А вот меня что-то держит на этой непредсказуемой и порой фантастической работе!

Едва сдав репортаж, я взял отпуск за свой счёт и резво уехал вместе с Сашкой за границу. На всякий случай. Приехав же узнал, что Урюпина «слили», кому-то он всё-таки забыл откатить и теперь сидит в следственном изоляторе.

Летом, делая репортаж из Сочи, встретил на городской набережной старика с хитрыми-хитрыми глазами, зазывающего народ сфотографироваться со слоником. Ну здравствуй, Гудейкон Аксикович! Здравствуй, Зитушка!

запись создана: 11.04.2017 в 14:30

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Оригинал", "ФБ"

---

Утырил. Без спроса!

16.04.2017 в 23:03

Пишет  van Miaow:

когда хочется приложить к себе что-то милое

@темы: "Зоро", "ВП"

---

Херово быть собой

Здравствуй дорогой нервный срыв и вали от меня уже нахрен! Надоел!

@темы: " Ни о чем"

---

WTF Vintage Anime 2017

Я знаю, что это Аниме мало кто смотрел. И напрасно!

Название: Другая работа
Автор: Лютый зверь
Бета: Atanvarnie
Размер: мини (3474 слов)
Канон: Bio Hunter (Био-охотник)
Пейринг/Персонажи: Косигая/Комада (односторонний)
Категория: джен, преслеш
Жанр: драма, экшн, фантастика
Рейтинг: R
Предупреждения: мутанты
Краткое содержание: У профессора Косигаи и его друга Комады есть «другая работа»
Примечания: «сятей» - нижний чин якудза, так называемые «младшие братья»
Размещение: запрещено
Для голосования: #. WTF Vintage Anime 2017 - "Другая работа"


Профессор Косигая никогда не был высоким или красивым. Зато он был умным и имел учёную степень, а потому пользовался успехом у женщин. Ну, как женщин… девушек-студенток. Но так было даже лучше — сами студентки прекрасно понимали все выгоды от тесного общения с сенсеем и все минусы от брака с преподавателем. И Косигаю это устраивало более чем полностью. Ни к чему не обязывающее приятное времяпровождение с очаровательно юными девушками, пока еще не настроенными выходить замуж, но заинтересованными в хороших отметках, — что еще надо убежденному холостяку?
Иногда Косигая думал о своём друге и напарнике Комаде. Тот был объективно хорошим мужиком и учёным со светлой головой, даром что высоким и привлекательным. Даже дурацкие очки не портили мужественное лицо Комады. Впрочем, сам Косигая никогда не упускал случая подколоть друга, сбивая собственное тщательно скрываемое восхищение.
Комада снова тайком ото всех ел гамбургеры в его кабинете. Целую гору невыносимо вредных, но вкусных и питательных гамбургеров. Сдержанный до забитости в обычной жизни Комада с почти звериной жадностью поглощал бесчисленные булки с котлетами, чей запах пропитал всё помещение насквозь, коварно забивался в нос, соблазняя, заманивая в свои холестериновые сети.
Профессор тайком сглотнул, показательно сморщился, шевеля щегольскими усиками, и в очередной раз пошутил над размером порции. Комада традиционно оправдывался, недобро поглядывая сквозь стёкла очков: он всё ещё отказывался принимать паразита как часть себя.
— У нас сегодня будет «другая работа», — Косигая ненавязчиво потрепал по сильному плечу напарника. Знал бы кто, как спокойно и уверенно он чувствует себя в присутствии друга.

Пожалуй, было нечто забавное в том, что с просьбами о помощи к ним чаще всего обращались те, кто был по ту сторону закона. С другой стороны, кому как не якудза знать о том, что скрывается от широкой общественности? Косигая и думать не хотел о том, какую панику подняло бы известие о демоническом вирусе! Пусть уж лучше так, до тех пор, когда они с Комадой не разработают совершенную вакцину. Косигая был уверен в том, что они рано или поздно смогут это сделать. Пока же каждый раз они рисковали не меньше, чем те, кого лечили. Вирус был непредсказуемым и на каждого человека влиял индивидуально. Единственная сомнительна тенденция, которую смогли отследить профессора — инфицированные чаще появлялись в среде, где жестокость стала нормой. В большинстве известных им случаев поражённые так или иначе были связаны с криминальными структурам. Впрочем, Комада как-то обмолвился, что, как правило, обычные граждане просто не знают, к кому им обращаться, если они или их близкие вдруг начинают превращаться в монстров. А поди тут разберись, кто из пропавших без вести скрылся от долгов и позора, а кто стал жертвой демонического вируса? Времени же на подобное расследование у них не было. Их было всего двое, тех, кто работал над вакциной. Для большинства людей демонического вируса не существовало. Косигая и сам бы в него не верил, если бы Комада не стал одной из жертв вируса, способного на немыслимые мутации.
В очередном особняке очередного криминального боса их встретили как дорогих гостей. Якудза в большинстве случаев не умеют разговаривать спокойным тоном — слишком уж привыкли рычать, изображая из себя крутых парней, слишком привыкли угрожать и давить на собеседника, даже если в этом не было нужды. Но ужас перед почти потусторонним явлением заставлял их непривычно ломать собственные голоса, умоляя избавить от воплощённого ужаса. Косигая по-своему любил эти моменты. Ему нравилось быть в центре внимания, а Комада, наоборот, старался спрятаться за его невысоким плечом. И это было приятно. Поэтому на людях Косигая с удовольствием брал роль лидера, прикрывая друга.
Спуски в подвал тоже были обычной частью их «другой работы». Пожалуй, они видели больше секретных камер пыток и нелегальных темниц, чем все полицейские Токио вместе взятые. Ну а куда еще можно сунуть инфицированного сятей, чтобы монстра и удержать, и спрятать? В том, что это был инфицированный, не осталось никаких сомнений, когда из глаз Комады покатились слёзы. Никакой дополнительной диагностики не надо — организм Комады неизменно реагировал на присутствие демонического вируса.
Сятей, скованный по рукам и ногам тяжёлыми даже на вид цепями, тяжело и хрипло дышал, вжимаясь лицом в бетонный пол. Когда-то это был молодой и крепкий парень, едва вышедший из мальчишеской поры. Сейчас это было чудовище с оскаленной многозубой пастью на затылке, пучком странных наростов вдоль хребта и огромным мясистым хвостом, оканчивающимся еще одной слепой пастью. Косигаю интересовало, откуда берётся дополнительная масса на все эти лишние конечности-наросты у инфицированных, но пока внятного ответа на этот вопрос не было. Впрочем, учитывая склонность заражённых к людоедству, вывод напрашивался сам собой.
Учёный волевым усилием отвлёкся от собственных мыслей и внимательно оглядел конечности несчастного. Руки и ноги практически не изменились, оставшись человеческими, но теперь заканчивались жутковатого вида когтями, а вокруг несчастного витал неприятный кислотный запах. Комада осторожно коснулся руки Косигаи и предупреждающе сжал. У того потеплело в груди от этой неподдельной заботы, к которой он так и не привык. Кивнув напарнику — мол, понял, буду осторожен, — Косигая осторожно приблизился к скованному существу.
— Пока что трудно сказать, контролирует ли его вирус, или же просто образовал несколько очагов, несвязанных с сознанием, — профессор медленно наклонился, внимательно следя за отростками. — Эй, парень, ты меня слышишь? Если да, поверни голову, чтобы я видел твои глаза.
Сятей отозвался сиплым дыханием и вялой попыткой дёрнуть головой. Щупальца на спине тревожно зашевелились.
— Не спеши, парень, — мягко посоветовал Косигая и потянулся к своему саквояжу — было бы совсем не плохо взять несколько образцов для анализов.
Косигая медленно достал пробирку и стеклянную палочку с приплюснутым лопаточкой концом. Он не оборачивался на друга, потому что прекрасно знал — как бы далеко Комада ни стоял, если возникнет необходимость вмешаться, он успеет вовремя, еще до того, как бандитская братия потянется к своим ножам. Осторожно собрав стеклянной лопаточкой слюну из оскаленной пасти, Косигая размазал образец по внутренней стенке пробирки и заткнул её пробкой. Они пока ещё не выяснили, как вирус попадает в организм, но, возможно, в похожей на кислоту слюне твари был ответ на этот вопрос. Хотя бы на этот.
Инфицированный якудза наконец смог повернуть голову. Косигая едва не выронил пробирку, когда на него уставился мутный выпученный глаз с кроваво-красным белком.
— Да, парень, плохи твои дела, — сочувственно пробормотал профессор и громко добавил, — Похоже, вирус уже затронул мозг, но пока человек ещё соображает.
Босс, неосознанно прячась за Комаду (видимо, бандитский опыт позволил интуиции безошибочно определить самое сильное существо среди присутствующих), заикаясь попросил объяснить.
— В такой ситуации мы не можем гарантировать, что парень выживет, — пояснил Косигая. — Если бы вирус не затронул мозг, то было бы достаточно просто избавиться от наростов, убивая их по отдельности. Но когда задет мозг, отделить вирус от человека значительно сложнее.
Откровенно говоря, пока что это было сделать попросту невозможно, иначе первым делом Косигая вылечил бы Комаду.
— Я попробую пока удалить наросты, — профессор ловко натянул резиновые перчатки, достал уже заполненный одноразовый шприц и снял колпачок с иглы. Он уже не раз проводил эту процедуру.
Комада всё так же стоял поодаль, чтобы вирус внутри него никак не взаимодействовал с поражённым якудзой. Из глаз Комады по-прежнему текли слёзы, но он не вытирал их, продолжая внимательно следить за другом и коллегой.
Косигая уверенно взялся за основание одного из щупалец, торчащих из спины несчастного. Настоящие учёные не страдают излишней брезгливостью.
— Не считая когтей, все изменения находятся над спинным и головным мозгом, — громко сообщил он. — Похоже, в этот раз вирус сразу проник в нервные ткани и обосновался в них. Крайне тяжёлый случай.
До сих пор они не сталкивались с таким развитием событий. Обычно вирус поражал органы, а уже потом проникал в мозг, стремясь взять носителя под контроль. Когда это происходило, лечение оказывалось малоэффективным. Впрочем, большинство больных и без стороннего вмешательства не выживали после всех тех стремительных физиологических изменений, которые вызывал демонический вирус. Был только один случай, когда инфицированный выжил и даже взял вирус под свой контроль. Ну, более или менее.
Косигая почувствовал, как в нескольких метрах за его спиной, ненавязчиво отодвигая от себя якудзу, напрягся Комада. Вероятно, его помощь всё же потребуется. Игла шприца проникла внутрь щупальца, и то задёргалось, норовя вырваться из руки. Косигая сосредоточенно нажал на поршень. Обычно сыворотка действовала быстро. Так случилось и на этот раз. Щупальце забилось в руке, потом поникло и расползлось неаппетитной лужицей. Профессор тут же достал вторую пробирку и собрал в неё образец. Внезапно тело сятей выгнулось, пасть на кончике хвоста грозно зашипела и метко плюнула в лицо Косигае. Тот не успел ни прикрыться, ни даже зажмуриться, но перед лицом возник знакомый рукав пиджака Комады. А потом раздалось тихое шипение — кислотная слюна разъедала добротную и плотную ткань с необычайной лёгкостью. Впрочем, Комада не обращал на это внимание — он ловко ухватил одной рукой хвост, вдавливая подлую пасть в бетонный пол, а второй, благо рост позволял, крепко сжал шею парня, не позволяя пасти на затылке провернуть этот же трюк. Обе пасти рассерженно скрипели и подвывали.
— Давай! — Комада явно не сдерживал силу, пытаясь прижать разбушевавшегося инфицированного. — Образцы потом!
Косигая покорно кивнул и тут же достал очередной шприц. Он действовал быстро и уверенно, перехватывая щупальца одно за другим и вводя сыворотку. Он больше не ждал, когда та подействует, торопливо переходя к следующему. Щупальца шипели и извивались, прежде чем растечься мерзкой жижей, а парень орал дурниной, корчился от боли и ужаса и пытался вывернуться из железной хватки Комады. Тот продолжал его удерживать, от напряжения на висках и шее вздулись жилы, а руки постепенно деформировались, обрастая когтями и редкими жесткими щетинками. Косигая сместился так, чтобы прикрыть собой коллегу. В воздухе отчаянно воняло разлагающимися щупальцами и почему-то кровью. Бросив очередной тревожный взгляд на руки Комады, Косигая понял причину — едкая слюна не только разложила ткань костюма, но добралась до плоти. Сквозь прореху в одежде было прекрасно видно вздувшуюся волдырями и сочащуюся кровью кожу. Выглядело это очень болезненно, а ощущалось наверняка ещё хуже. Клетки Комады регенерировали почти с той же скоростью, что кислота пожирала их, а значит, вся боль не только усиливалась многократно, но и словно закольцовывалась. Нерациональная злость охватила Косигаву, и тот стал двигаться еще быстрее. Схватить мерзость, ввести вакцину, схватить следующий нарост. И так по всему позвоночнику от шеи до крестца. Оставшиеся щупальца больше не бились в бесполезной истерике — теперь они целенаправленно пытались обхватить руки Косигаи, вынуждая его остановиться. Мечущийся и воющий парень тоже не облегчал задачи, а глаза Комады начали наливаться кровью. Если так будет продолжаться, скоро он потеряет человеческий облик. Косигая не боялся монстра, в которого обращался Комада, когда ослаблял контроль над вирусом. Ведь тот — друг и коллега, обладающий поистине невероятным иммунитетом, никогда не подчинялся мелкой твари, живущей в его теле. Как бы жутко ни выглядел Комада, он продолжал оставаться собой. Вот только поди объясни это перепуганным и вооружённым бандитам. Вреда причинить они, конечно, не смогут, но ведь и молчать не станут. Косигая сделал инъекцию в последнее щупальце и оценивающе посмотрел на неистово извивающийся хвост.
— Сначала пасть, потом основание, — решил он, доставая очередной шприц. К слову, они уже заканчивались. Конечно, в саквояже был еще и многоразовый стеклянный, стерильно чистый и с запасом таких же стерильных игл. Но использовать его так же быстро, как и заранее заправленные одноразовые, просто невозможно.
Косигая уверенно ввёл иглу в зубастую «кисточку» и нажал на поршень. Ещё одна инъекция в основание хвоста. Времени всё меньше, черты лица Комады заостряются, глаза багровеют — скоро опасливо жмущиеся к решётке выхода якудза заметят эти изменения, несмотря на полумрак подвала и расстояние. Косигая торопится, но его движения всё так же точны и выверены. Он вам не какой-нибудь теоретик, за его плечами бесчисленные часы практики, миллионы сделанных инъекций и даже несколько примитивных операций. Он справится! С затылком сложнее всего. Туда нельзя колоть, пока хвост окончательно не растечётся мутной жижей, открывая волосатую задницу якудза через огромную прореху в просторных штанах. Со шприцом наготове Косигая внимательно смотрел на исчезновение хвоста. Вот сейчас! Едва белёсая мутная жижа потекла между оголившимися половинками, руки парня неожиданно согнулись под невозможным углом, отшвыривая Касигаю. Пока учёные сосредоточенно уничтожали нарыв за нарывом, вирус, словно понимания угрозу, сосредоточился на подчинении носителя. И теперь сятей с лёгкостью рвал цепи, пока замешкавшийся Комада встревоженно звал друга.
— Я в порядке! — крикнул Косигая , потирая ушибленную руку и искренне радуясь, что в процессе приземления никуда не воткнул себе чёртов шприц.
Только этого и ожидавший Комада тут же бросился на инфицированного, уже сбросившего все свои цепи и шустро вскочившего на четвереньки. Задрав кверху голый и покрытый вонючей слизью зад, словно там всё еще имелся плюющийся кислотой хвост, сятей угрожающе зарычал и кинулся на Комаду, чьи глаза стали огромными и кроваво-красными. Комада ловко перехватил чудовищными руками когтистые лапы инфицированного и перекинул через себя почти стокилограммовую тушу. Этот приём позволил ему не только прижать грохнувшегося сятей к полу, но повернуться к перепуганным якудза спиной. Вряд ли те хорошо разглядели оскаленную клыкастую пасть с капающей слюной и огромные, дико выпученные глаза с кроваво-красными белками. Оглушённый падением якудза на мгновение замер, и Комада одним отточенным движением отросших когтей вырвал из затылка несчастного нарост с оскаленной пастью. Назвать это операцией не рискнул бы и Джек Потрошитель.
Парень, лишившись паразита, мигом растерял всю воинственность и теперь только жалобно скулил, сжавшись в комок и пытаясь прикрыть руками оголившуюся кость черепа на затылке. Комада удерживал его от этого медленно приобретающими человеческий вид руками — не стоило заносить грязь в открытую рану на голове.
— Если он и раньше редко пользовался мозгом, то, возможно, никаких изменений вы не заметите, — Косигая поднялся на ноги и, бережно придерживая ушибленную руку, похромал к якудза, отвлекая внимание на себя.
— Комада, когда закончишь с перевязкой, уходим.

Из особняка они выбрались не сразу. Сначала гостеприимный босс пытался подпихнуть Касигае свою аптечку вместе с молоденькой медсестрой и отстал с этим заманчивым предложением только после того, как Косигая прочёл целую лекцию о том, почему так важно взять с ран образцы, прежде чем обрабатывать ушибы. Плату за лечение, впрочем, Косигая взять не забыл.
Словом, не было ничего удивительного в том, что кислотный ожог Комады зажил без следа к тому времени, как они добрались до своей служебной квартирки при университете. Жили они вместе якобы из-за общих исследований. В некотором смысле это было правдой, но на самом деле они оба считали, что оставлять Комаду без присмотра надолго нельзя. Как бы он ни сопротивлялся вирусу, рано или поздно тот одержит верх, если они не смогут вовремя разработать вакцину. И будет совсем не лишнее, если в этот момент рядом с Комадой окажется тот, кто сможет вколоть хотя бы экспериментальную версию лекарства.
— Вряд ли этот парень переживёт ближайшую неделю, — уже в комнате сказал Комада, с сожалением выбрасывая испорченный пиджак. — Всё же слишком близко к мозгу, каким бы маленьким и девственным он бы ни был.
— Ты сам на себя не похож, — Косигая внимательно посмотрел на полуголого друга. — Обычно это я отпускаю сомнительные шуточки.
— Значит, ты признаёшь, что они сомнительные?
— Зануда, — фыркнул Косигая. — Лучше покажи руку.
— С моей всё в порядке. А вот твою действительно стоит осмотреть.
Не позаботившись о том, чтобы накинуть хотя бы футболку, Комада достал аптечку и увлёк друга к дивану. Косигая покорно дал осмотреть незначительный ушиб. К счастью, он отделался синяком и даже не стесал кожу об бетонный пол. Впрочем, никакой гарантии, что он не заразился демоническим вирусом, никто дать не мог. Ведь до сих пор они не знали, как вирус попадает в организм. Пока Косигая размышлял над образцами слюны в холодильнике, Комада осторожно обработал ушиб заживляющей мазью. Косигая лишь хмыкнул про себя, Комада всячески старался держать дистанцию с другими людьми, мастерски избегая любого физического контакта. И только в такие минуты, когда требовалась помощь с лечением, упрямец позволял себе сократить расстояние до минимума.
— Тебе следует быть более осторожным, — мягко заметил он, убирая мазь в аптечку.
— Ну да, — хохотнул Косигая из вредности и, пользуясь случаем, прикоснулся ладонью к сильным мышцам. — Не всем так повезло с телом, как тебе. Жаль, что ты не хочешь передать свои великолепные гены по наследству.
— Инфицированные гены, — мрачно поправил Комада, но не сбросил руку друга со своей груди. — Мы это уже не раз обсуждали.
— Ты единственный, кто смог контролировать вирус, — снова завёл надоевшую шарманку Косигая.
— Я тебе не морская свинка, — взгляд Комады стал жестким и холодным. Спокойный и даже мягкий в обычное время, он был непримирим в этом вопросе.
У него и так осталась лишь половина свободы, и отдавать её остатки он не собирался ни ради будущего человечества, ни ради сомнительных лавров испытуемого.
— Спокойно, — Косигая осторожно погладил горячую мышцу, словно успокаивал норовистую лошадь. Ему казалось хорошим знаком то, что рассерженный Комада не отшвырнул его руку, позволяя продолжать физический контакт. — Никто тебя в лабораторию не тянет. Но эта такая трата великолепного материала.
— У тебя самого гены неплохие, — огрызнулся Комада, - детишки мозговитые будут.
— Ну, у меня, возможно, они уже есть, — фыркнул в ответ Косигая.
— Вот и закроем тему.
Косигая хмыкнул, продолжая удерживать руку на коже друга. Его немного напрягало, что Комода всегда держался чуть в стороне, избегая касаться других людей, включая его самого. С одной стороны это было понятно — демонический вирус был слишком мало изучен и оставался совершенно непредсказуемым, а пути заражения до сих пор оставались невыявленными. Конечно, такой заботливый человек, как Комада, просто не мог подвергать других людей опасности, прикасаясь к ним лишний раз, но всё же было иррационально обидно. К тому же Косигае нравилось это большое, крепкое и сильное тело с могучими мышцами — полная противоположность тому недоразумению, что досталось ему самому. Косигая не отказался бы от такого даже с учётом крайне неприятного довеска в виде вируса. Тело Комады даже в стадии монстра было по-своему красивым. Очень так по-своему. Но если сравнивать с теми уродами, которых приходилось видеть во время «другой работы», то монстр Комады отличался гармоничным телом, отсутствием всяких тентаклей и клыков в неожиданных местах. Эдакий гибрид человекоподобного льва с мощным хвостом, роговой гривой, гибким, невероятно сильным телом и демонической маской вместо лица. И хотя рожа у монстра была на редкость жуткая, двигался он с кошачьей грацией и ловкостью гимнаста. Косигая не мог и не хотел перебарывать то восхищение, которое он испытывал к своему другу и коллеге. Хотя самому Комаде, наверное, было неловко перед человеком, который знал его постыдную тайну.
— Знаешь, тебе не помешало бы немного расслабиться, — Косигая надавил ладонью, вынуждая Комаду откинуться на спинку диванчика. — Ты всегда в напряжении.
— Просто не хочу давать вирусу ни шанса.
— Однажды это постоянное напряжение скажется в самый неподходящий момент, — Косигая наклонился к другу. — Давай хоть массаж тебе сделаю, а то весь как чурка деревянная.
— Не стоит, — Комада, несмотря на неудобную позу, по-прежнему не двигался, выражая протест лишь словами.
— Тогда считай это моей благодарностью за сегодняшнее спасение.
— Как будто в первый раз.
— Видишь, я тебе уже, оказывается, задолжал, — рассмеялся Косигая. — Ложись уже.
Комада упрямо выдвинул подбородок, но через несколько секунд всё же сдался. Переместившись на футон, он подставил широкую спину другу. Не то что Косигая был хорошим массажистом, но расслабиться и в самом деле не мешало бы. Усилием воли Комада заставил мышцы расслабиться, когда почувствовал на бёдрах тяжесть приятеля. Косигая же, беззаботно усевшись верхом, первым делом стянул резинку с волос Комады и аккуратно отвел длинные пряди в сторону. Насвистывая себе под нос, он растирал между ладонями массажное масло с тонким запахом лаванды, а затем приложил тёплые ладони к бугрящейся мышцами спине. Разогревая кожу неспешными движениями, Косигая поймал себя на том, что не слишком завидует всей этой мощи и красоте, а вполне искренне восхищается физической формой друга. Пожалуй, даже лучше, что всё это великолепие досталось Комаде, ведь принадлежи эта спина самому Кашигаве, он никогда бы её не увидел, не смог бы вот прикасаться, ощущая под пальцами гладкую кожу и тугие мышцы. Косигая щупал, теребил, растирал, давил, проминал раскинувшееся под ним тело, чувствуя, как оно расслабляется, как почти видимо истекает из мышц напряжение. Между лопатками и на висках появилась влага, но Косигая продолжал массировать спину и затылок, пока Комада не уснул.
Мужчина смахнул пот с лица и поднялся. Вот тут он и обнаружил собственное возбуждение. Косигая почувствовал, как кровь прилилась к лицу. Его уже давно было чрезвычайно трудно смутить, в этот раз он, похоже, отлично справился сам. Оставалось справиться и с ещё одним делом.
Набросив лёгкое одеяло на спящего Комаду,Косигая уединился в туалете и со стоном расстегнул ширинку. Возбуждение было почти механическим, поэтому снять его разрядкой было проще и быстрее, чем ждать, когда «само пройдет». Косигая сжал влажную от массажного масла ладонь на собственном члене и несколько раз с силой провёл по нему. Перед глазами маячила раскрасневшаяся и разгорячённая массажем спина Комады. Сильная, красивая, жаркая. Эту рельефную спину, скульптурную шею и скрытый густыми длинными волосами затылок он мял несколько минут назад, впитывая кожей ладоней невероятную силу самого живучего человека в Японии. Тонкий запах масла щекотал ноздри, а в паху тупо пульсировало. Косигая поймал себя на мысли, что хотел бы провести языком через всю спину Комады — от крестца до затылка. Ткнуться носом в чёрную массу на затылке, вдыхая запах самого обычного шампуня и мужского мускуса. Запах Комады. Сильного, высокого и красивого Комады. Замкнутого, сдержанного и до идиотизма благородного Комады. Его Комады. Косигая жмурится и жмурится до появления белых звезд под веками. Оргазм глухой, будничный и почти неприятный, но облегчение разливается под кожей, оседает тяжестью в мошонке и стекает белесыми каплями в унитаз. Глупо, стыдно и нелепо. Косигая вытирает руки туалетной бумагой, промокая остатки массажного масла и собственного семени. В голове нет ни единой мысли, и очень хочется спать.
Косигая плетётся в комнату, устраивается на диване, в который совсем недавно вжимал Комаду. Того самого Комаду, которым сам стать никогда не сможет, но под чью кожу хочет проникнуть. Не скальпелем и не вакцинами, даже не кровью, а всей своей сутью. Вот только это невозможно. Зато только Косигая сможет сделать Комаду по-настоящему счастливым: надо всего лишь разработать чёртову вакцину. И однажды он сможет это сделать. Даже, если ему самому Комада нравится таким, какой он есть.

@темы: " Фики Лютого зверя":, "ФБ", "Биохантер"

---

Вбоквел

Название: Вкус жизни
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: почти безобидно
Жанр: АУ, зарисовка ни о чём
Пары/Персонажи: -Зоро, Санджи
Статус: - закончен
Предупреждение: - Вбоквел или вольное продолжение Правда о себе
Содержание: - У Санджи зачесались зубы
Дисклеймер: - не мое, не имею, не претендую

- Я думал, что ты спишь большую часть суток, - Санджи вытянул ноги, умудряясь сидеть с нечеловеческим изяществом на простом табурете. Отсутствие спинки, на которую можно было бы вальяжно откинуться, его совсем не смущало. – И тут такой сюрприз – ты не спишь среди ночи, причём в собственном доме, а не потому что снова где-то потерялся, как последний идиот.
- Я не теряюсь! – Зоро резко вскинулся, но тут же успокоился, открыв новую бутылку пива.
Санджи довольно хмыкнул и сунул в зубы очередную незажженную сигарету. В бытии вампиром ему больше всего не нравилась невозможность курить. Если к ночному образу жизни Санджи привык практически моментально, увеличение силы и скорости даже радовало, а кровавая диета не вызывала никаких угрызений совести (собственная смерть вообще очень сильно меняет взгляды), то смириться с отсутствием в своей жизни дозы никотина – никак.
- Эй, голова-трава, - Санджи перекинул сигарету из одного угла губ в другой, - а хочешь, я тебе завтрак приготовлю? Давно уже ни для кого не готовил…
- Французский завтрак и онигири для бенто, - тут же отреагировал Зоро.
- Не наглей, мхоголовый!
- Тебе же самому хочется, - Зоро пожал плечами. Они не понимал резких перемен настроения Санджи и не желал к ним привыкать.
- Ну почему я с тобой сегодня застрял! – Санджи вцепился скрюченными пальцами в собственные волосы и упал лицом на стол. Изящно и аккуратно. – Почему Нами-суан уехала с Луффи?!
- Слушай, - нехорошо прищурился Зоро, - до рассвета еще полно времени…
- Хрен тебе! – Санджи, не отрывая лица от стола, умудрялся говорить очень чётко и внятно. – Никуда не пойду!
Вампиру очень хотелось страдать. Нами уехала, а он зачем-то оказался в гостях у Зоро – скучной водоросли, которая тут нагло попивает пиво, пока он страдает. И ведь даже не укусить его из-за чертового алкоголя!
С другой стороны, Зоро прибыл специально для встречи с Санджи, взяв у Михоука разрешение на эту ночь. Обучение взрослого сноходца дело муторное, а если у того еще и топографический кретинизм… Иногда Санджи было стыдно перед Михоуком, ведь именно он подогнал Дракулю чёртову водоросль в ученики.
Зоро же привычно плевал на желания Санджи с высокой колокольни. При этом он был объективно хорошим другом. Ну, а что они друг друга раздражали до икоты, причём у окружающих, так то дело десятое.
- Я могу купить безалкогольное пи…
- Ты идиот, - обреченно вздохнул Санджи, поднимая голову от столешницы. – Я не могу ничего есть или пить, кроме крови. Да и той немного тяну, больше жизненную энергию. Тело того – упокоенное.
- Скорее неупокоенное, - хмыкнул Зоро, поднося горлышко бутылки ко рту.
- Пошёл ты, - вяло откликнулся Санджи, закинул ногу на ногу и продолжил страдать.
Зоро отставил бутылку и покосился на бледное лицо вампира.
- Мог бы спарринг предложить, но соседи не оценят.
- Ну, конечно! – Санджи скривился. – Кто бы сомневался! Физические упражнения, выпивка и сон – рецепт Ророноа Зора на все случаи жизни! Бонусом прилагается топографический кретинизм и лужайка на башке!
- Ну прости, баб не держу, - хмыкнул Зоро.
- Дамы! Барышни! Меллоин! – заорал Санджи прямо в лицо хозяину квартиры, выставив на обозрение впечатляющие клыки. – А не бабы!
Зоро качнулся вперед, ловко сунул в раскрытую пасть нежити булку и тихо прошипел напоминание о соседях. Санджи брезгливо вытащил булку изо рта, медленно встал с табурета, так же медленно обошёл стол и, встав перед Зоро, неожиданно взмахнул ногой, посылая пятку в нос приятелю.
- Не смей играть с едой!
Пятку Зоро поймал всё же не носом, а ладонью и дернул на себя. Растяжка Санджи позволила ему плюхнуться на крепкое колено, а не на жёсткий пол. Клацнув клыками перед лицом Зоро, заставив того нервно дёрнуть головой назад, вампир довольно хмыкнул.
- У тебя окна плотно занавешиваются? – резко сменил он тему, с наслаждением наблюдая, как, выпучив глаза, Зоро хлопает ресницами. – Хочу на день остаться тут.
Зоро хмыкнул и, наконец, убрал чужую ногу со своего плеча – не похоже, чтобы раскоряченная поза доставляла его гостю хоть какое-то неудобство, но всё же лучше вернуть конечность хозяину.
Санджи довольно хмыкнул, неожиданно прижался носом к шее, словно хотел вдохнуть запах Зоро. Вот только дышать вампир уже несколько десятков лет не мог. Зато отлично чувствовал чужую жизнь, бурлящую под золотистой от загара кожей. Хотя у Моримо и была каменная рожа, но под невозмутимой оболочкой чёртов здоровяк просто бурлил жизнью. На немёртвого это бурление оказывал просто гипнотическое действие, но Санджи не жалел о своей ошибке. Не подойди он к тупоголовой водоросли так близко, не мог бы сейчас купаться в этом призрачном, но желанном ощущении.
Зоро сидел безмолвным истуканом, позволяя тонкому, твердому и холодному телу прижиматься к себе. Даже приобнял одной рукой, чтобы явно «поплывший» вампир не сверзился с его колен.
- Ты что, от запаха захмелел? – подозрительно спросил он, пока Санджи водил носом по сонной артерии.
- Дебил, - абсолютно пьяным голосом сообщил Санджи, - у тебя кровь так сладко течёт по жилам. Живая…
- Я немного выпил, - сообщил Зоро и прикрыл глаза. Михоук не так давно объявил ему сухой закон, и только вчера запрет был снят, ввиду выполненного задания сурового учителя.
Санджи в ответ что-то промычал и коснулся губами шеи. Не ласка и не поцелуй. Просто касание губами. А потом ещё одно. Такое же целомудренное, сухое и бережное. Зоро ожидал укуса, но Санджи лишь водил губами по шее, иногда тёрся носом и щекотал золотистыми прядями. Зоро не заметил, как обнял вампира и второй рукой. А Санджи почувствовал и тут же «прикусил» кожу губами. По хребту Зоро вниз резво сбежала стайка мурашек, протыкая в своём шустром беге кожу тонкими лапками до самого позвоночника.
Санджи дождался тихого выдоха и провёл языком по шее, прямо поверх бьющейся учащённым пульсом голубоватой вене. Жизнь плескалась совсем рядом, просилась на кончик языка, обещая бесконечное мгновение сладкого и острого наслаждения, наполненного золотым светом и теплом. Единственное тепло в нежизни вечно молодого носферату.
Зоро откинул голову назад, подставляясь под нехитрую, но такую обжигающую ласку. Крови у него много, а друг-вампир всего один. Хоть и идиот полнейший.
Внезапно шею обожгло болью. Резкой, ледяной и острой. Но тут же боль сменилась незнакомым наслаждением. Зоро выдохнул протяжный стон и прижал вампира к себе. Незнакомое сладкое томление прокатывалось по телу и отдавалось покалыванием в кончиках пальцев. Зоро казалось, что он воспарит над стулом, как наполненный гелием шарик. Спина расслабилась, словно лишилась позвоночника, да и вообще всех костей.
Санджи крепко обхватил обмякшего в его руках мужчину. Кормящийся вампир слишком беззащитен, а потому жертвы лишались воли к сопротивлению ударной дозой необыкновенного удовольствия, лишавшего их сил и желания сопротивляться. Поцелуй вампира был столь же сладок, сколь и опасен.
Но Зоро не знал этого, он просто отдался нахлынувшему удовольствию, доныне неизвестному и почти чувственному. Санджи пил его кровь и сладкие тихие стоны, держал крепко и бережно, прижимался твёрдым телом, по капле высасывая жизнь.

- Хватит, - от сказанного хриплым шёпотом слова Зоро дёрнулся как от удара.
Томление мгновенно покинуло тело сноходца, а его остатки сконцентрировались пониже живота. Санджи смотрел сытыми затуманенными глазами, и их синева казалась болезненно яркой. Зоро мотнул головой, моргнул и прижался лбом к плечу облизывающего окровавленные губы вампира.
- Это всегда так? – спросил не менее хрипло.
- Нет, - Санджи погладил длинопалой ладонью зелёную макушку, ощущая приятную щекотку. Сразу после укуса всегда так – некоторое время он может чувствовать тепло и фактуру, а потом мир снова станет тусклым, твёрдо-гладким и холодным.
Зоро несколько минут позволял гладить собственный затылок, а потом поднялся на ноги, подхватив Санджи под задницу, и на нетвёрдых ногах пошёл к кровати, по пути опустив жалюзи. Спать хотелось неимоверно. Собственно, поспать Зоро вообще никогда не отказывался, но сейчас незначительная потеря крови прямо так намекала, что спать надо прямо сейчас. И именно спать, а не шастать по чужим снам. Ибо нефиг.
Зоро с организмом не спорил, а послушно улёгся в постель, устроив вампира между собой и стенкой и завернув гостя в одеяло, как куколку. Обняв сильными руками получившуюся гусеничку, сладко зевнул и погрузился в сон.
Санджи натянул одеяло на голову и прижался к сильной груди. Никому не понять, как сладко спать, слушая биение большого сердца, полного жизни.

запись создана: 12.04.2017 в 17:19

@темы: " Фики Лютого зверя":, "Зоро", " Вампиры", "ВП"

---

И еще один плюсик в карму

Чтобы у Julie Alafiel, полегчало на сердце и появилась трудоспособность нужно тыкнутьв кнопочку

Вопрос: Легкого сердца и море энергии каждому!

1. Доооо!		30	(100%)
Всего:		30

@темы: "Доска объявлений"