Призрачное пламя

Название: Исповедь.
Автор: Лютый зверь
Бета: Caer "der Narr".
Категория/Рейтинг: G
Жанр: POV, драббл
Пары/Персонажи: - Такая/Наоэ
Статус: - Закончен
Предупреждение: -
Содержание: -
Дисклеймер: - Не мое и не надо
Размещение: только с моего согласия

Исповедь

Исповедь


Наоэ. Там на пирсе ты сказал, что хотел быть с Кагэторой вечно. Только вдвоем на дне священного озера. Но не сделал этого, так как не смог отнять жизнь у Такаи. Я был счастлив это слышать. Но... я в смятении. Я больше не знаю, кто я. Такая или Кагэтора?
17 лет я жил как Оги Такая.
У меня был фиговый отец - с ним я вечно воевал; милая сестренка - ее я люблю всем сердцем и буду всегда защищать. И был единственный настоящий друг, в душе которого сейчас семя зла. Я заморозил его. Надеюсь, семя погибнет, и Нарита Юдзуру останется тем, кого я знал: добрым, отзывчивым юношей из хорошей семьи.
Но... 400 лет я как Уэсуги Кагэтора во главе призрачной армии сражался за покой в Японии. И я помню эти 400 лет. Но ещё я помню эти 17 лет.
Я запутался, Наоэ. Кто я? И кто я для тебя? Наше с тобой противостояние... Сколько еще оно будет продолжаться?
Я-Такая хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты защищал меня. Хочу, чтобы ты оставался тем самым Наоэ, который был так заботлив и добр. Я хочу быть вечно в объятиях твоих крыльев. Хочу, чтобы ты видел меня, а не тень Кагэторы-сама.
Но, я-Кагэтора хочу подчинить тебя. Я не могу позволить тебе командовать мной. Кагэтора никогда не будет принадлежать своему же верному псу. Я говорил, что никогда не прощу тебя. Больше я этого не скажу. Но и никогда не скажу, что простил. Ведь если я скажу это, ты подчинишь меня себе.
Но не только я двойственен и противоречив. Ты, Наоэ, такой же. (Ты нежен и заботлив с Такаей, словно отец или старший брат, но с Кагэторой ты страстен. Ты мягок с Такаей и бунтуешь с Кагэторой.)
Я не могу тебя понять. И без тебя я тоже уже не могу.
Наоэ... как же трудно в этом признаться! Наоэ... ты нужен мне, Наоэ!
Я помню. Первое, что я увидел, освободившись из зеркала Цуцуги, - это слёзы на твоём лице. Я никогда не забуду твой взгляд в тот момент.
Я помню, как ты вложил священную бусину в мой рот, чтобы спасти мое тело. Даже сейчас из моих глаз бегут слезы, когда я вспоминаю тепло твоего дыхания на моих посиневших губах.
И еще я помню взгляд безумного зверя, что прижал меня к стене гостиничного номера. Это воспоминание причиняет мне боль, но я не хочу забывать этого. Потому... потому, что оно заставляет мое сердце сжиматься от восторга. Я знаю, что это не правильно, но...
Наоэ, 400 лет мы горим в огне любви и ненависти. 400 лет противоборства и попыток подчинить себе и не подчиниться другому.
Ты говорил, что я воспользовался твоей слабостью в тот момент, когда ты убивал меня, и надел на тебя оковы. И что все эти годы я мстил, мучая тебя. Ты не прав. Я мучил, потому что любил тебя.
Ты стремился к обладанию мной. Ты хотел подчинить меня. Но я не мог этого допустить. Ты говорил: «Вы не даете мне обладать вами, но и не снимаете с меня оков». Какой же ты дурак, Наоэ! Ты мучаешь меня не меньше.
Ведь... Все это время... Все что я делал...

Такая раздраженно отбросил ручку и скомкал лист со своей писаниной.
Все это бесполезно. Когда они снова будут кого-то изгонять, Наоэ будет рядом, почтительный и готовый в любой момент прикрыть его собой. А на прощанье скажет: «Я люблю вас»... Но он будет сдержан и бесстрастен, внося смятение в душу Такаи.
Юноша встал и подошел к окну. Уже почти стемнело, и он видел свое отражение на прозрачной поверхности. Такая прижался лбом к холодному стеклу...

24.04.2008г. Лютый зверь.
-----------

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Мираж"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Блич БьякуРен

Название: Безупречность 1
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: POV, Если кто знает, пусть подскажет
Пары/Персонажи: - Бьякуя/Хисана
Статус: - Продолжение уже написано
Предупреждение: - Есть рассуждения Бьякуи о чести и долге
Содержание: - краткое содержание первого арка с т.з. Бьякуи
Дисклеймер: - принадлежат Кубо Тите
Размещение: только с моего согласия

Портрет

БЕЗУПРЕЧНОСТЬ.
Часть первая. Портрет.

Расстались мы; но твой портрет
Я на груди моей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою

И новым преданный страстям,
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный – все храм,
Кумир поверженный – все бог
М.Ю. Лермонтов

Это утро такое же, как и прочие. Я, как и всегда, начинаю его разговором с тобой. Это не изменено на протяжении уже очень многих лет, но мне не в тягость. Я счастлив, начинать каждое утро с разговора с тобой, любимая. Мне очень не хватает твоих ответов, твоего запаха, твоего голоса, твоего тепла.
Я возжигаю благовония у твоего портрета и ставлю свежую хризантему. Ее лепестки белы, как снег на вершине Фудзи. Так и должно быть.
Я очень скучаю, но об этом я тебе не скажу. Не хочу, чтобы ты волновалась. И я больше не оплакиваю тебя. Те слезы, что скатились по моим щекам, когда я держал твою стынущую руку, были последними. Не помню, плакал ли я хоть когда-нибудь до этого. Наверное, те слезы были единственными в моей сознательной жизни. Мне до сих пор стыдно за них, но не жалею ни об одной слезинке – они были о тебе.
- Доброе утро, Хисана. Сегодня будет еще один день без тебя…, я привык, не переживай. Знаешь, Рукию отправили в Генсей. Я уверен, что с ней все в порядке. Она так похожа на тебя… В отряде все по-прежнему, если не считать нового лейтенанта. Это мальчик, который был дружен с Рукией, я помню его. Я уже говорил о нем, это тот самый, который ворвался, когда я предложил твоей сестре вступить в семью. Думаю, он бы тебе понравился. Мне пора идти, Хисана, до вечера.
Я закрываю створки буцудана, посмотрев, на прощанье в твои теплые, добрые глаза. Как же мне тебя не хватает. Но даже тебе я не скажу об этом.

В отряде все по-прежнему. Абарай все еще не оставил попыток взглянуть мне в глаза. Все с ним ясно. Первый день в отряде, а уже готов оспаривать лидерство. Он не стоит того, чтобы обращать на это внимания. Пока не стоит. Я вижу его потенциал, но его причины смешны и лишь тормозят его. Даю ему задания, чтобы направить его стремления в нужное русло. Лет через десять может и будет из него толк. Но до чего, же он наивен. Вот опять старается посмотреть в глаза и скрыть свою неуверенность. Мне не стоит думать об этом, даже замечать не стоит.
Закончив с лейтенантом, иду на собрание капитанов. В последнее время это стало лишь данью обязанности. Я люблю традиции, но не люблю, когда они теряют смысл, надеюсь, сегодня собрание пройдет спокойно. Насколько это возможно, учитывая характер и взаимоотношения некоторых капитанов.
Собрание было таким же пустым и бессодержательным, как и все прочие в последнее время. Это хорошо. Это значит, что мы добились некоторой стабильности. Все слишком давно спокойно, и люди расслабились. А вот это уже плохо. Если так пойдет и дальше, нас могут ожидать безответственность и нарушение дисциплины и, как следствие – неприятности.
После собрания Ичимару снова тратит мое время. Когда же он, наконец, наиграется? Но должен признать, он довольно быстро оставляет меня в покое. Подошедший, сразу после Ичимару, Кьераку распространяется о лейтенантах, пытаясь втянуть меня в разговор, но мне не интересно, и я ухожу на территорию своего отряда. Сегодня предстоит много бумажной работы. Думаю, это к лучшему. Затянувшееся спокойствие грозит ослаблением дисциплины, в таких случаях бумажная работа очень способствует собранности. Абарай уже освоился, и ему вполне можно поручить значительную часть работы. Заодно и дурь из головы выбьет.
Я иду в кабинет, по пути размышляя о том, что работа стала для меня спасением. Это смешно и, может быть, где-то жалко, но если бы я не окунулся с головой в работу, я, возможно, сошел с ума. Мое рвение было оценено, и я получил звание капитана, а с ним еще больше работы. Это было своевременно, я был так занят, что временами мог отвлечься от гложущей сердце тоски по своей возлюбленной жене и чувстве вины. А потом появилась Рукия… Мне стыдно, за проявленную слабость, но тогда я не мог смотреть на нее из-за поразительного сходства. К счастью, ее громкий голос и форма синигами абсолютно не вязались с образом моей милой Хисаны, и я смог полюбить девочку, как нашу сестру. Вот только говорить с ней мне все еще сложно. Девочка – живое напоминание о моем проступке. Я делаю все, чтобы искупить причиненное зло и не остановлюсь. Я так решил.

Абарай встречает меня в кабинете. Какой это все же наивный ребенок. Он действительно полагает, что его страх и преклонение, граничащее с алчностью, никто не видит? Полагаю, он не стал до сих пор посмешищем исключительно благодаря силе. Нужно давать ему больше работы, недоставало, чтобы репутация шестого отряда пострадала из-за одержимости лейтенанта. И я так и делаю.

***

- Доброе утро, Хисана. Скоро месяц как Рукия в командировке, но от нее до сих пор нет известий. Так как Укитаки снова на больничном, возможно отсутствие данных результат некомпетенции третьих офицеров тринадцатого отряда. В конце концов, там до сих пор нет лейтенанта. Думаю с Рукией все в порядке. В отряде все хорошо. Новый лейтенант оказался не только силен, но и организован. Он справляется и даже обзавелся последователями. Это приятная неожиданность, учитывая, что он выглядит как дикарь. Мне пора идти, Хисана. До встречи.
Собрание капитанов прошло спокойно. Кое-кто из капитанов был явно разочарован отсутствием препирательств или хотя бы повода для оных. Все слишком спокойно. Не могу отделаться от чувства, что что-то назревает.
Абарай по-прежнему смотрит на меня с дикой смесью страха, вызова, преклонения и жадности. Он явно не знает своего места, но хоть хватает ума вести себя как положено. Ничего, пара лет и сам все поймет, если не обломают. Мне нравится его стремление к совершенствованию. Если так пойдет и дальше, мы сработаемся.
Рукия. Слишком долго нет от нее вестей. Пожалуйста, пусть с тобой будет все в порядке, иначе… что я скажу Хисане?

***

Еще один день в череде таких же. Пустых и никчемных без возлюбленной. У меня есть только долг. И этот долг требует от меня найти и забрать сестру из Генсея. Я не понимаю, почему нас послали вдвоем с Абараем. И одного из нас вполне хватило бы для выполнения такой простой миссии. Совершенно бессмысленно сдергивать для таких целей капитана, не говоря уж о том, что Рукия служит в другом отряде. Но это к лучшему, что послали меня – преступления членов дома Кучики могут смыть лишь члены семьи. Даже не знаю, что теперь скажу Хисане.
Нашли мы беглянку быстро. К моему удивлению, она попыталась оказать сопротивление. Зачем? Есть ли смысл жить вне закона? К тому же, хоть преступление и серьезное скорей всего ее ждет лишь временное заключение под стражу, а вот попытка сопротивления удлинит и без того серьезный срок. Да и бессмысленно: Абарай силен, а с тех пор как стал моим лейтенантом, стал еще сильнее.
Оказывается, довести Абарая до белого каления еще проще, чем я думал. Малолетний Квинси с легкость добился этого всего лишь несколькими фразами. Это меня не удивило, а вот то, что Квинси пытается оградить от неприятностей синигами стало неожиданностью. Впрочем, все это не имеет особого смысла. Смысл был в рыжем мальчишке, похитившем силу сестры. Он был похож на Каена. Я понимаю Рукию, в самом деле понимаю, но не могу ей позволить увязнуть в этом еще глубже. Ради Рукии я должен прекратить это все как можно скорее и по возможности бескровно. Я блокирую его силу. Но нахальный, рыжий мальчишка не понимает, что лишь тянет Рукию на дно. Раз так:
- Значит эта рука у тебя лишняя?
Этого оказалось достаточно, чтобы Рукия взяла себя в руки. Все верно Рукия – ты Кучики. Это большая ответственность и еще больше обязательств. Я горжусь тобой Рукия – ты понимаешь это. Мы возвращаемся в Soul Society.
Прости меня, Хисана, прости, я не смог уберечь Рукию. Я надеюсь, что Укитаки поправится и выступит на защиту своей подчиненной. Как ее брат, я не имею морального права вмешиваться, родственные привязанности лишь мешают исполнению правосудия. Сейчас я лишь могу ждать вынесения решения.

***

После смерти Хисаны, во мне лишь пепел. Но я никогда не винил ее в том, что она так жестоко покинула меня. Даже сходство, необычайное сходство сестры… Глупо. Сходство Хисаны и Рукии… оно обманчиво и иллюзорно. Невероятным оно кажется только в первые мгновения. Я очень удивился, когда услышал грязные слухи-предположения о том, зачем я принял Рукию в семью. Лишь слепец назовет их копиями, они разнятся как свет и тьма. Даже если бы я был настолько низок, я бы не смог воспринять Рукию как замену Хисане. Как будто существует замена моей возлюбленной?! Подобное омерзительное предположение настолько удивило меня, что я даже помнится, не возмутился и не оскорбился. Эти чувства пришли позже. И стараясь оградить Рукию от этой грязи, я стал уделять ей еще меньше внимания. Разумеется, я предпринял некоторые шаги, чтобы эта мерзость не достигла ее. Но увидев портрет Хисаны, она вероятно и сама пришла к подобным выводам, во всяком случае, одно время девочка словно ждала от меня чего-то. Возможно, просто братского тепла или хотя бы разъяснения причин, по которым я ввел ее в дом Кучики. Тогда я не знал как ей объяснить, да и не считал нужным: поступки людей красноречивее любых слов. Мне казалось того, что я назвал ее сестрой вполне достаточно…
Этим утром я впервые не мог сказать Хисане ни слова. Даже поздороваться не смог. Я, молча смотрел в лицо любимой, не в силах произнести хоть звук. Да и что я мог сказать?
Вчера Рукия приняла мое решение не видеться с нею как положено. Я горжусь тобой Рукия. О себе я такого сказать не могу. Я знаю, что это решение не столько главы дома, сколько человека, которому больно видеть свою сестру в таком положении. Но я должен все сделать правильно хотя бы сейчас.
Что я сделал не так? Где ошибся? Ответа нет, да и сейчас он бессмыслен. Искать его следовало раньше. Теперь я могу лишь принять это. Принять как глава дома и как брат.
Я пошел на могилу родителей, по пути размышляя о причинах бездействия Укитаки. Это не в его стиле оставлять подчиненных в сложных ситуациях. Может, он еще не знает? Чем же заняты его подчиненные, что не сообщают такую важную вещь, как смертный приговор члену отряда? Впрочем, время еще есть. Никогда я не желал Укитаки скорейшего выздоровления столь сильно и искренне. Пожалуй, я все же эгоист.
Но и у могилы родителей я не нашел ответа или облегчения. Неужели все бессмысленно? Неужели мне придется смотреть, как единственный близкий человек будет развеян мощью Сокиоку? Я в растерянности и не знаю что делать. Я глава дома Кучики и должен действовать как глава дома, даже если все в груди рвется от боли. Я сделал свой выбор. Укитаки, я надеюсь на тебя, но не могу помочь. Я не предпринимаю ничего. Самая худшая из позиций. Я просто жду. Пока я просто жду. Пора возвращаться в отряд. Я не имею права в такой ответственный и сложный момент бросать отряд. А имею ли я права бросать Рукию?
Абарай скоро сорвется. Что ж, если так, то от него не будет проку и в дальнейшем. Он должен, обязан служить Обществу Душ, каким бы оно не было. Таков наш долг, долг синигами. И как бы тяжело нам ни было, как бы мы не относились к закону, царящему тут, мы опора самого существования Soul Society. Мы не имеем право на колебания или эмоции. Абарай, ты выбрал меня своим кумиром, так не подведи ни меня, ни себя.

***
Вторжение риока только ухудшило ситуацию. Теперь я не надеюсь, что Совет Сорока Шести изменит свое решение в пользу Рукии. В свете этого происшествия они просто не могут поступить иначе, не потеряв лицо. Теперь даже вмешательство Укитаки не спасет Рукию. Все кончено.
Абарай все же сорвался и пошел геройствовать в одиночку. Глупец. И как, по его мнению, это могло помочь Рукии? Даже если бы он и победил, на судьбе Рукии это уже никак не сказалось. Все зашло слишком далеко. А он еще и проиграл. Нашел время. Я разочарован. Неужели он не понимает, что подводит нас всех: синигами, отряд, Рукию? Я приказываю взять его под стражу. Этот упрямый осёл вполне способен удрать из больницы и натворить еще глупостей. Я понимаю, почему он не посоветовался со мной; он преклоняется передо мной и боится меня. Но почему, почему он стал действовать в одиночку. Сейчас раскол среди синигами опасен как никогда. Потом решу, что с ним делать. А ведь я питал такие надежды на Абарая. Жаль.

***
Калейдоскоп событий выбивает из колеи большую часть Готей-13. Все рушится. Это помогает мне не зацикливаться на Рукии. Где-то в самой глубине души…, но нет! Я не имею права. Я просто должен поступать по закону. Я уже достаточно нарушал его, и кому это принесло счастья? Хисана погибла, Рукия приговорена к смертной казни – это все следствие моего эгоизма и моих преступлений. Значит, мне это и исправлять. Я иду к Башне Раскаяния.
Почему? Почему даже сейчас клан Шиба помогает Рукии? Почему они, а не я? Может в этом их свобода? Но и к чему их это привело – они изгнаны из великих родов. Я же не могу рисковать репутацией дома, идя на поводу у собственных желаний. Достаточно моих прошлых эгоистичных проступков, теперь я должен думать не о своих желаниях, а о том, что лучше, правильнее для семьи и для Общества душ – это мой долг. И в этот раз я его исполню до конца.
Я не убил мальчишку Шиба из благодарности за попытку спасти Рукию. Злость и отчаяние переполняли меня и я...
Укитаки. Укитаки остановил меня. Хотел бы я знать, чем он был занят до этого. До того как все зашло так далеко. И хотел бы я знать, сорвался ли я если бы не почувствовал его рейацу? Было ли это лицемерием с моей стороны?
Рыжий ребенок все же добрался сюда. Но что он может? К чему все это? Лучше принять все достойно. Рукия пыталась ему это объяснить. Рукия. Вот какой ты можешь быть. Было ли тебе хоть раз так же весело в моем доме? Эти мысли – слабость. Я должен! Я должен поступить правильно! Должен!
Йоруичи. Ну какой же хаос без тебя? Но я уже больше не тот вспыльчивый мальчишка, в этот раз ты не сможешь заставить меня поступать так, как угодно тебе. Но и в этот раз я проиграл ей. Это не важно. Рукия осталась в Башне, а с остальным разберется Укитаки. Три дня, Йоруичи? Это уже ничего не изменит.
Как же больно… Хисана…

***
Хаос ширится и распространяется. Кто бы мог предположить, что в Soul Society может произойти нечто подобное? Нарушение закона, чехарда с казнью преступника из благородного дома, вторжение риока, убийство капитана, сражения между старшими офицерами, вплоть до капитанов, побег арестованных лейтенантов, капитаны проигрывающие риока, да не кто-нибудь, а Зараки и Куроцучи. Мне кажется, что наступает конец всему. Что ж, я встречу конец так, как положено главе дома Кучики. Если бы я мог, то встретил бы конец вместе с Рукией, но это бы значило бросить дом Кучики на произвол судьбы. Все что я могу: быть рядом с Рукией в ее последний час. Я буду рядом, Рукия…
И снова я не смог сказать Хисане ни слова. Я лишь смотрел на портрет и мысленно просил прощения за нарушенное обещание. Обещание, данное самому дорогому человеку…
Я уже шел на Сокиоку когда почувствовал рейацу Абарая. Как его капитан я не мог это проигнорировать. И что теперь? Неужели ты на что-то рассчитываешь, Абарай Ренджи? Это бессмысленно – ты ничто против меня. Но я пытаюсь убедить мальчишку, в конце концов, он дорог Рукии. Думал, я не знаю? Глупо и наивно.
Что теперь, Абарай? Что ты чувствуешь, стоя против меня? Ты всегда хотел превзойти меня, я видел эту жажду в твоих глазах. Думаю, не только я. Идеала достигнуть захотелось? А без кумира что, жить не интересно? Может при твоем-то упорстве ты бы и приблизился к своему максимуму. Но до этого еще годы упорных тренировок и боев, а сейчас это пустая трата времени. Я сам рано стал капитаном, поэтому ты так стремишься сравняться со мной? Еще бы, остальные капитаны гораздо старше, и естественно их уровень отодвигается в заоблачные дали. Но, Абарай, моя молодость лишь обман. Отступи, Абарай, я не хочу тебя убивать. Клыкам Обезьяны не достигнуть Луны.
Банкай? Откуда? Это не поможет, Абарай. Отступись.
Я же просил тебя, Абарай. Я столько раз просил тебя… Что ж. Это все что я могу сделать для тебя. Меня ждет Рукия, а тебя Унохана, я чувствую ее рейацу. Если ты действительно хочешь дотянуться до Луны, то выживешь. Шансов не много, но ты упрям. Меня ждет Рукия.
Я пришел, Рукия. Я пришел, но не нашел сил взглянуть в твои глаза. Рукия, ты была достойна дома Кучики. Даже сейчас, перед глазами Сокиоку ты держишься, как и положено члену нашего дома. Чем ближе конец, тем сильнее мне хочется занять твое место. Чувствую, что после казни, я готов совершить сеппуку прямо на месте твоей казни. Недостойные мысли. Сейчас, в этот момент, я должен очистить свой дух. Я ДОЛЖЕН принять все. ДОЛЖЕН. ДОЛЖЕН. ДОЛЖЕН.
Укитаки! Что? Я не буду препятствовать тебе, Укитаки.
К этому я был не готов. Но я должен был знать, что Йоруичи не станет бросать слов на ветер. В конце концов, эта женщина единственная, кого я не смог победить. Рыжий мальчишка снова явился. И он стал сильней. Даже, если бы он не разнес Сокиоку, не заметить насколько выросла его сила невозможно.
Казнь Рукии превратилась в фарс, но по-прежнему неизбежна. Ты не спасешь ее, ты просто отстрачиваешь неизбежное, заставляя страдать ее дольше. Ты превращаешь ее страдания в посмешище. Не прощу. В этот раз я пойду до конца.

Название: Безупречность 2
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: POV, драбл
Пары/Персонажи: - подготовка Бьякуя/Ренджи
Статус: - Продолжение уже написано
Предупреждение: - Ну, пишу-то от лица Бья… так что готовьтесь.
Содержание: - «Потому что я ваш лейтенант»
Дисклеймер: - все права принадлежат Кубо Тите
Размещение: только с моего согласия

Кумир

Часть вторая. Кумир.

Светись, светись далекая звезда,
Чтоб я в ночи встречал тебя всегда;
Твой слабый луч, сражаясь с темнотой,
Несет мечты душе моей больной;
Она к тебе летает высоко;
И груди сей свободно и легко…
Я видел взгляд, исполненный огня
(Уж он давно закрылся для меня),
Но, как к тебе, к нему еще лечу;
И хоть нельзя – смотреть его хочу…

М.Ю. Лермонтов

Почему я жив? Почему Ренджи остается рядом? Разве он не разочарован? Я подвел всех, кого мог. Я проиграл. Там, на скале Сокиоку, вместе с кенсенканом разбился смысл моего существования.
Кумир низвергнутый, от него отворачиваются, такова уж натура людей. Почитатели идеала особенно самые рьяные не прощают ему ошибок и тем более поражений, так почему? Почему Ренджи до сих пор не отворачивается от меня? Я не понимаю. Я спросил, но нам помешали. Сейчас я смотрю в окно. Ренджи пошел искать Рукию.
Рукия. Я рад, что теперь с тобой все в порядке. Теперь ты в безопасности, Рукия. Я не могу забыть, как ты рвалась ко мне, пока надо мной колдовали умельцы четвертого отряда. Я никогда не надеялся, что ты полюбишь меня. И я рад, что ты решила остаться в Soul Society.
Голова болит. Но это ничто по сравнению с тем ударом, который был нанесен моей гордости. Я немного посплю.

***

Я потребовал, чтобы меня как можно скорее отправили в поместье. Мое здоровье довольно быстро окрепло. Рукия поправляется медленно, но при данных обстоятельствах это даже к лучшему. Вместо нее в Генсей был отправлен Ренджи. Я не возражал. Зачем ему оставаться рядом с проигравшим? Я буду скучать.
Себе я могу признаться, что восхищение и преклонение этот мальчика льстило мне. Нет таких людей, которые были бы равнодушны к признанию со стороны других. Приятно, когда тебя считают совершенством, особенно если ты столько работал над собой. Нет, я стремился к совершенству не ради признания других – я стремился к нему ради него самого. Это был мой путь. Конечно, я признан многими, но в Ренджи была та ярость и неукротимость, а главное искренность, что выделили его из ряда других. Смешно. Весь Сейрэйтэй считает меня образцом истинного синигами, а я так озабочен мнением собственного лейтенанта. Я даже на собрания лейтенантов хожу.
Интересно, когда Ренджи возненавидит меня? Ведь я разрушил все его чаяния. Идеал, да? Возможно, я был идеален в какой-то момент. Никто не может быть совершенен, во всяком случае, долго. Был момент, когда я максимально приблизился к этому, и в этот момент я получил признание Общества душ. Но момент прошел, жизнь идет дальше, и я вместе с нею. Я синигами, не бог, не идол. Я движусь по пути жизни вместе со всеми. Я проиграл. Я оказался не прав. Теперь я никому не могу служить примером, и ни для кого не являюсь «совершенным». А значит, вся та страсть, что Ренджи направлял на меня, не может не обратиться в ненависть за то, что я посмел измениться. Посмел проиграть, посмел ошибиться, посмел перестать быть «совершенством». Почему меня это так волнует? Неужели мне так важно мнение других? Мне Кучики Бьякуе? Чушь! Себе я могу признаться: мне важно лишь мнение Ренджи. Я уже видел в нем нечто вроде приемника. Теперь все кончено – я низвергнут.

***

Ренджи вернулся. Теперь он не боится смотреть мне в глаза. Я перестал быть недосягаем. Ренджи еще не овладел своим банкаем в полной мере, на это потребуется еще лет десять. Но это незначительный срок для нас. Глупый Ренджи, ты думаешь, что осталось совсем немного. Меня радует это твое заблуждение. Значит, ты все еще равняешься на меня. Что ж после моего поражения неизбежно, что ты стал смотреть на меня другими глазами, но тебе я не проигрывал, и ты очень скоро об этом вспомнишь. Как ты тогда сказал: «Я ваш лейтенант»? Я тоже это помню и понимаю.
Иногда я себя спрашиваю, почему меня так захватила игра с Ренджи? Я не нахожу ответа. Есть и талантливее его и сильнее, почему же Ренджи? Неужели только из-за огня в его глазах? Кто я теперь для тебя, Ренджи? Ты ведь не просто хочешь превзойти меня. Может, это твое стремление помогает мне не расслабляться? Тобой движет гордыня и зависть. Ты хочешь не просто превзойти меня – ты хочешь сломить и покорить гордеца, посмевшего стать на самом верху. Тебе унизительно быть ниже, зависеть от меня, тебя мучит сама мысль, что я лучше, что легко делаю то, что ты не можешь, даже разрывая тело от напряжения. Я вызов для тебя, но и ты вызов для меня. Ты смог на какой-то миг дотянуться до краешка Луны. Но больше я не позволю тебе приблизиться ко мне настолько. Жажда завоевания – вот что горит в твоих глазах, Ренджи. Осознаешь ли ты это?
Я не позволяю ничему из этих мыслей отразиться на моем лице. Ты вернулся, лейтенант, приступай к работе. И он приступает. Все как прежде, кроме взгляда. Работа, отчеты, собрания, тренировки, уничтожение пустых – все идет своим чередом. Все, только взгляд Ренджи жадный и голодный преследует меня.

Название: Безупречность 3
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: POV, что-то подозрительно похожее на романтику
Пары/Персонажи: - Бья и Ренджи
Статус: - закончен
Предупреждение: - Ну, пишу-то от лица Бья… так что готовьтесь.
Содержание: - Бья не знает, чего хочет, но знает, чего хочет Ренджи
Дисклеймер: - все права принадлежат Кубо Тите
От автора: - Есть некоторая незавершенность, но, по моему мнению, это к лучшему.
Размещение: только с моего согласия

Противостояние

Часть третья. Противостояние.

В простосердечии невежды
Короче знать я вас желал.
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.
Без вас – хочу сказать вам много,
При вас – я слушать вас хочу:
Но молча вы глядите строго,
И я, в смущении, молчу!
Что делать? – речью безыскусной
Ваш ум занять мне не дано…
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
М.Ю. Лермонтов

Ренджи подает чай. Возможно со стороны все, как и прежде, но я чувствую, вижу перемены. Ренджи все еще боится меня, но теперь этот страх более конкретный. Он боится меня лишь тогда, когда это действительно нужно делать, а раньше он боялся всегда. Он по-прежнему почтителен и исполнителен, но теперь в его послушании другие нотки, не ускользающие от меня. Внешне все по-старому, но отношения другие.
- Спасибо, Ренджи, можешь на сегодня быть свободен.
- Но, капитан, еще два часа, и нужно еще подбить отчеты, – только посмотрите какой трудоголик! А ведь сегодня лейтенанты устраивают попойку, я знаю.
- Я сам. Так будет быстрее, – Ренджи, способный лейтенант, в том числе, что удивительно, и в работе с бумагами. Но я долго обходился без лейтенанта, и угнаться за мной хотя бы в этом ему не под силу. Вот так-то, Ренджи, ты ни в чем меня не превзойдешь. Я не позволю этому случиться. Только не тебе. Мне необходимо именно твое признание.
Мне постоянно приходилось оценивать людей, предлагающих поддержку. Ежесекундно оценивая характер, возможности, искренность – я не приму того, чье мнение для меня ничего не значит. Слишком большая на мне ответственность, чтобы я мог позволить себе быть легкомысленным или доверчивым. И именно поэтому, Ренджи, я буду держать тебя близко, но никогда не позволю приблизиться, догнать меня. Ты стал одной из немногих моих слабостей.
- Капитан, – ну и откуда такая настойчивость? – Спасибо, капитан, но я останусь на всякий случай.
- Делай, как считаешь нужным, – я пододвигаю к себе последнюю стопку документов, а Ренджи забирает пустую чашку.
Сегодня мне легко работается, может потому что за дверью меня ждет Ренджи. Ждет по собственному желанию, а не по зову долга. Я закончил раньше, чем рассчитывал и решаю отправиться домой. Ренджи вскакивает при моем появлении.
- Раз уж ты остался, Ренджи, будешь за старшего. Я на сегодня закончил. До свидания, – вот так, Ренджи. Я всегда на шаг впереди. Не смей диктовать мне или будешь наказан.
- Ка-капитан! – медленно поворачиваю голову на крик, Ренджи давится следующим слогом. – Есть – за старшего. Всего хорошего, капитан.

Дома я переодеваюсь в домашнее косоде и любимые зеленые хакама, хотя до окончания моей смены еще час. Рукия все еще в Генсее и я пью чай в одиночестве. Вечерние чаепития с сестрой всегда приносили мне удовольствие и странное чувство умиротворения. Даже до предательства Айзена, хотя тогда она была слишком напряжена. Я видел это, но ничего не предпринимал. Мысли о Рукии плавно перетекли к ее другу и моему незабвенному лейтенанту. Вспоминаю его лицо, выражение с которым он сегодня смотрел мне вслед. Мне почти жаль, что я оставил его там, но так нужно. Как далеко может это зайти? Я слишком много думаю о Ренджи. Интересно, почему я думаю о нем, а не о рыжем ребенке, доставившем столько хлопот? Я странно спокоен зная, что Рукия находится в мире живых рядом с этим горлопаном, так похожем на Шиба Каена. Я так доверяю ему? Впрочем, они оба еще дети, и глаза мальчишки, когда он смотрит на Рукию чистые и светлые. Это не сравнить с жарким, жадным взглядом Ренджи. Ренджи смотрит на меня так, словно его терзает жажда и голод, и он умрет если не получит хоть каплю, хоть крошку. Я не хочу верить этому взгляду. Я хочу забыть этот взгляд. Хочу забыть…
Я люблю ночные прогулки. Обычно я гуляю по поместью: у нас прекрасный сад, но сегодня мне почему-то тесно в собственном саду. Решаю пройтись по направлению к источникам. В это время там обычно уединенно, а если учесть что сегодня лейтенанты гуляют, то я точно никого там не встречу. Не знаю, появится ли у меня желание окунуться в источник, но оттуда открывается восхитительный вид, так что я в любом случае не буду разочарован.
Источник оказался совершенно пуст, и я решаю все же насладиться его горячей водой. Контраст прохладного вечернего воздуха и минеральной воды дышащей теплом самой земли заставил меня задуматься о природе контраста вообще. О его плюсах и минусах. Кстати о контрастах, сейчас, сюда целенаправленно приближается знакомая рейацу. Интересно, если бы я с самого начала скрывал свою, пришел бы он сейчас сюда? Все-таки раньше он не пренебрегал вечеринками.
Когда-то Ренджи сказал, что он бродячий пес до мозга костей. Если это так, то почему ты везде следуешь за мной, идя по следу рейацу, словно по запаху? Или ты решил приобрести хозяина? Так выбрал бы кого другого! Скромнее надо быть, Ренджи. Но, впрочем, скромность никогда не входила в число твоих достоинств. Ты яркий и дерзкий. Да еще и у Куросаки Ичиго нахватался всякого.
Ренджи не стал ходить вокруг да около, а сразу направился ко мне. Ты всегда такой.
- Добрый вечер, Ренджи, – а кстати, когда я начал называть тебя по имени? – Хочешь присоединиться?
- Если можно, капитан, – интересно, Ренджи в принципе может выглядеть покорным? Я видел его разным: дерзким, даже наглым, испуганным, почтительным, даже тихим видел, но вот покорным – ни разу.
В ответ я пожимаю плечами и снова смотрю на луну. До полнолуния еще четыре дня, но белый диск с изъеденным краем светит ярко, и щедро льет призрачно-голубоватый свет, превращая окружающий пейзаж в картину из сна или старую гравюру.
Ренджи шелестит одеждой, а потом по воде идет рябь, и мой неукротимый лейтенант шумно выдыхает где-то рядом. Я поправляю полотенце на голове. Не то чтобы я собирался игнорировать Ренджи, просто не вижу тем для разговора. Да и смысла разговаривать с ним сейчас не вижу.
- Капитан, – шелестит Ренджи. Даже странно, как этот крикливый малец умудрился сказать тоном, удивительным образом сочетающимся с окружившей нас ночью, я поворачиваю к нему голову и смотрю.
- Капитан, могу я попросить? – а ты осмелел в последнее время. Или я даю повод?
- О чем, Ренджи?
- Капитан, я обычно тренируюсь с Иккаку, но его посылают в долговременную командировку… и я хотел бы просить вас помочь мне с тренировкой банкая. Я знаю, это дерзость, но мне больше не к кому обратиться.
- Тренировка банкая?
- Да, капитан.
- И чем тебе мог помочь третий офицер? Разве у него есть банкай? – ну, я-то знаю, что есть, но вот что ты мне сейчас ответишь?
- Банкай? У Иккаку? Он просто мой семпай… и он... – Ренджи тушуется. Ох, Ренджи… я вижу тебя насквозь. Лучше бы я не видел, тогда я бы спокойно отказал тебе, но зная о твоей жажде, я не могу не принять вызов. Ты сам стал вызовом мне.
- Так вы согласны, капитан?
- Пожалуй. Но тебе придется постараться, чтобы мне не было скучно.
- Я постараюсь! Обязательно постараюсь, капитан!
- Неужели так не терпится обзавестись собственным отрядом?
- Я… – Ренджи теряется. Что такое, Ренджи? Ты же хотел превзойти меня? Или сам не заметил, как твоя цель ушла на другой виток? Похоже, ты не до конца отдаешь себе отчет в собственных чувствах. Тебе следовало быть честнее, Ренджи. Мне почти доставляет удовольствие наблюдать за битвой эмоций на этом всегда дерзком и уверенном лице.
- Нет, капитан, – Ренджи, наконец, нашел нужные слова. – Просто я хочу быть достойным вас.
«Просто быть достойным». Ложь! Ты хочешь сломить меня, Ренджи. Однажды проявленная слабость до сих пор выходит мне боком.
- Напрасно, Ренджи. У нас сейчас острая нехватка капитанов.
- Но я еще не готов стать капитаном! А банкай требует умения. Вы сами сказали, что на овладение банкаем в полной мере требуется не менее десяти лет.
- Так ты слушал, что я говорю?
- Я… да я всегда… вас… – Ренджи не хватает слов. Может, поэтому он так опасен для меня, что всегда предпочитает действие словам. Опасен? Я подумал именно так. Поздравляю, Ренджи, ты, наконец, заставил меня относиться к тебе серьезно.
- Капитан, я всегда уважал вас.
- Я знаю, Ренджи. Я буду тренировать тебя дважды в неделю. График сообщу тебе завтра, а ты подумай о том, чего хочешь на самом деле. Я уже достаточно долго пробыл здесь, спокойной ночи, Ренджи.
Я покидаю источник, Ренджи дергается следом, но ограничивается нервным:
- Спокойной ночи, капитан.

Уважаешь, да Ренджи? Ты восхищаешься моей силой, но тебя бесит мое превосходство. Ты все та же обезьяна, что пытается достать луну. Достать лишь за тем, чтобы разорвать ее в клочья. Ты даже не претендуешь на мое место. Ты хочешь победить, а не превзойти. Ты видел меня раненным, слабым, и в твоих глазах были боль и сожаление. Боль и сожаление от того, что не ты довел меня до этого состояния. Ты хоть понимаешь, что тебе не нужно признание других? Тебе нужно только мое признание. Но именно я никогда не признаю тебя сильнее меня. Потому, что тогда ты сметешь меня, как ураган сметает хлипкие соломенные лачужки прибрежных рыбаков.
Что ж, это соперничество скрасит мою жизнь. Слишком долгую жизнь.

***

Я выбрал, как и обещал, два дня, в которые мы тренируемся, если нет заданий или тревоги. В таких случаях Ренджи тренируется на пустых. Огонь в его глазах не утихает не на миг. Он наслаждается каждым мгновением наших тренировок. Даже когда он падает в пыль, покрытый собственной кровью, с его лица не сходит странное выражение довольства. Мелкие ранения и царапины не сходят с него, но он кажется счастливым. Правда, на вопрос: почему он не лечит их, так и не смог ответить. Постепенно он стал задавать вопросы не только о банкае. Я ждал этого и не удивился. Он не глуп, этот Ренджи.
Сегодня я бьюсь в основном кидо. Ренджи оно редко удается, поэтому лейтенант злится и горячится. Это его слабое место, и я безжалостно бью туда. Наконец, Ренджи падает в третий раз.
- Еще, пожалуйста, – хрипит он и голос его – скрип захлебывающегося песком механизма.
- Достаточно, Ренджи.
- Но я могу еще!
- Можешь. Но у нас тренировка, а не состязание. Хватит – значит хватит.
- Да, капитан. – Ренджи устало садится и облокачивается спиной о большой камень. Их тут много, беспорядочно раскиданных по полигону. Я осматриваю рытвины и обломки скал – следствие наших постоянных тренировок.
- Пора подавать заявку на ремонт тренировочной площадки шестого отряда. Ренджи, займешься этим завтра же, чтобы успели до следующей тренировки, – до следующей не успеют. К тому времени только подготовятся, а вот к последующей могут успеть, если Ренджи все сделает правильно. Лейтенант согласно кивает головой.
- Есть, капитан! – он тяжело сглатывает. Ясно, обезвожен и хочет пить. Он облизывает губы, но сейчас в пересохшем рту нет слюны, и парень не чувствует и тени облегчения.
- Идем, Ренджи, составишь мне компанию к чаю.
- Да, капитан! – Ренджи подскакивает так, словно не он только что соскребал себя с песка. Ох, и что мне с тобой делать, Ренджи?
- Не хочешь?
- Да я… капитан, да я… с радостью… я…
- Тогда идем, Ренджи.
- Да, капитан! – вы только посмотрите, какой бодрый. Может и правда следовало его еще немного погонять? А толку? Ренджи невероятно способен, но тренировки с кидо для него сущий кошмар, и его усталость не физического свойства.
Мы идем пить чай. Я делаю это не только ради Ренджи, но и для себя. Слишком долго я пил чай в одиночестве – Рукия прочно обосновалась в Генсее, то-то Ренджи туда частенько мотается. Но, справедливости ради надо заметить, что я не против, ведь он приносит мне вести о сестре. К тому же мне нужно отдыхать от его страсти. Мои дух и тело скованы слишком многими ограничениями, наложенными положением, я при всем желании (даже если бы оно и имело место быть) не смог бы дать Ренджи того, чего он так жаждет. Но сегодня я буду пить чай не один. Это хорошо. Прикажу-ка подать к чаю побольше сладостей.

От формальной обстановки Ренджи напрягается. Ничего, потерпит, я вот каждый раз так пью, и ничего страшного со мной не случилось. Рукия вот тоже поначалу также напряженно держала спину. Ничего, прошло у Рукии, тем более пройдет и у Ренджи. Если тебя так пугает простое чаепитие, как же ты собираешься меня превзойти, Ренджи?
- Капитан, – зовет меня подчиненный, почти допив чашку.
- Да, Ренджи.
- Капитан, я… я хочу быть рядом с вами, не нужно мне никакого капитанства! – ого! Смело, Ренджи. Не ожидал я, что ты так быстро пойдешь в наступление.
- Я просто хочу на вас ровняться. Стать таким, как вы.
- Я капитан, Ренджи. Как ты собираешься стать равным, оставаясь у меня в подчинении?
- Я тоже раньше так думал, но… это не совсем то, чего я хочу. Я был бродячим псом, им и останусь. Бродячий пес не может быть капитаном. Но может стать домашним. Я, конечно, не стану болонкой, но… Вы как вызов для меня. Я вот все думаю, почему именно вы? Взять хотя бы Зараки-тайчо. Я служил у него и знаю, что сильнее его нет. Но даже такой силы мне мало, вернее, мало только силы… не знаю, как объяснить, – Ренджи замолчал, уставившись в почти пустую чашку.
Такого я не ожидал. Не ожидал, что Ренджи будет говорить со мной, чтобы разобраться в своих чувствах. А может он предупреждает меня? Нет, вряд ли. Он еще не до конца разобрался в себе. Ох, Ренджи, не того ты выбрал, не того. Для себя мне давно уже ничего не нужно.
- Просто разрешите мне быть рядом с вами, капитан, – тихо попросил Ренджи и поставил чашку.
- Я не гоню тебя, Ренджи. Кажется, я уже говорил тебе: подумай о том, чего хочешь на самом деле. Ты еще не определился?
- Я… я… быть с вами… наверное… – Ренджи опускает глаза. Давно я не видел его таким. Задолго до тренировок взгляд Ренджи горячий, яростный, полный страсти и жажды борьбы преследовал меня неотступно. А сейчас он смотрит в пол.
- Решай, Ренджи.
Ренджи поднимает глаза, и чувства, пылающие в них, едва не опрокидывают меня навзничь. В затылке становится жарко.
- Капитан. – Ренджи пододвигается ко мне. – Капитан, могу я…
Ренджи тянется ко мне. На миг я теряюсь, и лицо Ренджи слишком близко. Я отшвыриваю его, сопроводив толчок выплеском рейацу.
- Ты совсем потерял стыд, Ренджи. Я разочарован.
- Да я всегда вас разочаровываю! Что мне еще делать?! Вы же у нас идеальны! Долг, чтоб его! А что кроме долга?! Вы же живой, менос забери! Неужели вам не надоело быть одному?!
- Тебя это не касается.
- Меня не касается! Никого не касается! Кто-то же должен беспокоиться и о вас! Рукия сама еще ребенок. За ней бы кто приглядел, а она только и бредит «Нии-сама». Ей не все равно, что с вами. Мне не все равно, что с вами, а вы сами на себя плюете. А я не буду! Хоть убейте, не буду! – Ренджи срывается и кричит.
Ренджи кричит, а я могу только думать о том, что неверно оценил его желание. Неужели я ошибся? Нет. Не может быть. Ренджи слишком жаждет силы, чтобы любить.
- Ренджи. Уходи, Ренджи.
Ренджи вскакивает. Он взъерошен, и глаза его как-то лихорадочно блестят. На какой-то миг мне кажется, что он набросится на меня. Сенбондзакура находится в соседней комнате, но я и так могу скрутить его морским узлом. Вот только не хочется доводить все до крайностей – нам еще работать вместе. Я держу его взглядом, не пускаю.
- Да вы... – вдруг шипит Ренджи и выскакивает вон. Ну, хоть Забимару не забыл.
Знал бы, во что выльется это чаепитие – ни за что не пригласил бы. Эх, Ренджи, Ренджи.
Я поднимаюсь и иду в сад. Сегодня луны нет. Может, все же Обезьяна добралась до нее? Я иду вглубь сада, подальше от дома, где произошла безобразная сцена. Отойдя достаточно далеко, чтобы не видеть дом, я прислонился к дереву и закрыл глаза.
- Я же сказал тебе уходить, Ренджи, – он научился мастерски прятать свою рейацу, но меня ему не обмануть.
- Капитан, – Ренджи выходит из-за черной в ночи листвы. – Я не уйду, капитан. Не просите.
- А я и не прошу, Ренджи, – я все же не ошибся в тебе, Ренджи. Ты хочешь сломить и подчинить меня. – Я тебе приказал.
- Можете отдать меня под трибунал, но я не покину вас, капитан.
- Может, я так и сделаю. А может, сошлю тебя в долговременную командировку подальше отсюда. Очень долговременную.
- Вы можете, – согласился он.
- Могу, – разговор абсурден и бессодержателен, но я не прекращаю его. Пора разобраться.
- Но не можете позволить кому-нибудь быть рядом. Неужели я еще не доказал, что я…
- Что ты – что?
- Что я хочу, могу быть рядом?
- Хочешь. Значит, хочешь быть рядом?
- Хочу! – Ренджи подходит ближе.
- А с чего ты решил, что мне это нужно?
- Всем нужно!
- Вот и иди ко всем, – вздыхаю, чтобы не добавить «меносам». Как же я устал. Сколько вас таких было? Хотя, мужчина, пожалуй, впервые. Я снова закрываю глаза.
- Их есть, кому утешать.
- Утешить? Ты хочешь утешить меня? МЕНЯ? – держать глаза закрытыми выше моих сил. Сейчас они, я чувствую это, раза в два больше нужного. – Ренджи, иди домой, а.
Он качнулся ко мне. Татуировки слились с чернотой сада, кожа кажется мертвенными клочками пергамента, а глаза… утонуть можно в этих глазах. Утонуть и сгореть.
- Я же сказал – не уйду.
- Это мятеж?
- Я сейчас не на службе. И я сказал, что хочу быть рядом с вами.
- Спокойной ночи, Ренджи.
Я разворачиваюсь и иду в сторону дома. Внезапно я оказываюсь в плену горячих рук. Тело Ренджи обжигает, его жаркое дыхание опаляет, привычную к холоду кенсенкана, голову. Я ничего не чувствую: ни волнения, ни радости. Слишком, слишком давно меня не касались – я банально отвык от этого. Вот уже на протяжении нескольких десятилетий ко мне прикасаются только на тренировках да в боях. За последние пятьдесят лет единственное прикосновение, которое не принесло боли – руки Рукии там, на Сокиоку, когда я думал, что умираю. От прикосновений Ренджи кожа сжимается в предчувствии боли. Но боли нет. Ничего нет, кроме тепла большого, жесткого тела у меня за спиной.
- Пусти, Ренджи.
- Не пущу. Вам же холодно. Я согрею.
- Этого ли ты хочешь, Ренджи?
- Чего, капитан? – он что, издевается?
- Быть грелкой.
- Для вас… да хоть грелкой. Для начала и это сгодится.
- Начала? Нет, Ренджи, не будет ни начала, ни продолжения.
- Посмотрим. Капитан, я не сдамся.
- Я снова спрошу тебя: чего ты хочешь, Ренджи?
- Я не знаю… но…
- Пусти, – говорю тихо, но веско. Я уже задыхаюсь в его руках.
- Хорошо, капитан, – он отпускает, и в тот час прохладный ночной воздух впивается в мою спину, клыками и когтями, вырывая тепло, которым щедро поделился Ренджи. В конечном итоге прикосновения приносят лишь боль.
Я ухожу в дом. В спальне, лежа на футоне, я думаю и о том, что уже давно не говорил с Хисаной. Теперь мои мысли полностью поглощены собственным лейтенантом. Там, в саду, мне на какой-то миг стало тепло.

Утром Ренджи встречает меня в офисе отряда, как всегда подтянут и исполнителен. И как всегда в его глазах пламя и жажда. Весь день я нещадно гоняю его, но он не жалуется. Если бы я его игнорировал, то это было для Ренджи гораздо хуже. Но я не хочу мучить его, я просто хочу выветрить дурь из его красной головы.
Ночью я снова выхожу в сад. Я не прочь сходить на источники, но учитывая настрой Ренджи, это было бы необдуманно. Дожили. Капитан отказывается от источника из-за настроения собственного подчиненного. Я бы посмеялся, если б вспомнил, как это делается.
- Ренджи, если ты не по делу – я запрещу пускать тебя сюда.
- А я по делу, капитан, – он выходит из-за деревьев.
- Что случилось?
- Мой капитан грустит, и я пришел развеять его грусть, – и что я должен ответить на это? Почему-то вспомнился Ичимару Гин.
- Если это все, уходи, Ренджи. – он даже не потрудился придумать повод. Впрочем, я тоже не стал бы этого делать.
- Не все. – Ренджи опускает голову. – Есть сообщение от Рукии.
Что ж, повод у него есть. Несколько долгих мгновений я смотрю на склоненную макушку. Ну что за человек?!
- Иди за мной, Ренджи. – я хочу знать о Рукии, и поэтому веду его в дом.
В комнатах я приказываю подать чай. Ренджи смотрит на меня, ожидая подвоха. Нет никакого подвоха, Ренджи, просто нам предстоит говорить о Рукии, и я хочу, чтобы обстановка соответствовала.
Нам приносят чай и сладости. Я беру в руки свою чашку и жду, когда лейтенант сделает то же самое. Он некоторое время сидит, уставившись в столешницу перед собой, потом вздрагивает и хватает чашку суетливо и нервно. Я не спеша отпиваю глоток и ставлю чашку на стол, а глупый Ренджи быстро отхлебывает горячий чай и, разумеется, обжигается.
- Так что там с Рукией, Ренджи?
Ренджи моргает и смахивает выступившие слезы, пытаясь принять хоть сколько-нибудь пристойный вид, а затем каркает.
- У Рукии... – он поперхнулся, сглотнул и продолжил уже нормальным голосом. – У Рукии все в порядке. Она сегодня передала отчет в тринадцатый отряд. Уровень появления пустых остается прежним, но уничтожают их мгновенно, там же сейчас целая команда. Ну и еще она весточку для вас передала через Укитаки-тайчо, – он что, не мог начать с этого?
- Я слушаю, Ренджи. – я беру чашку и делаю еще один глоток.
- Она сообщает, что у нее все хорошо. Она даже в школу ходит. А еще она живет у Куросаки с согласия отца Ичиго.
- Что?
- Она… она в комнате сестер, – пискнул мой храбрый лейтенант и закончил совсем беспомощно. – Раньше она вообще у него в шкафу жила. Да все нормально, капитан, там же Юзу-чан и Карин-чан так, что Рукия… с Рукией… короче все будет в порядке.
- Да уж, порядочнее некуда, – тру пальцами между бровями.
- Все лучше, чем жить у Урахары! – вдруг смелеет Ренджи, и я поднимаю на него глаза.
- Лучше? – может он и прав. Я помню про Хогеку. – Пожалуй, ты прав.
- Конечно, капитан! – Ренджи воспрял. Ох уж этот Ренджи. – Он там меня совсем голодом заморил, да еще и эксплуатировал нещадно!
- Вот как? А ничего он в тебе не спрятал?
- Э? – Ренджи некоторое время смотрит на меня. – Нет, капитан. Он же теперь союзник, вроде как.
- Вот именно «вроде как». – я не собираюсь просвещать Ренджи по поводу переговоров, которые ведет с бывшим капитаном генерал. – Ренджи, ты же был там с ней недавно? Расскажи мне.
- Рассказать? – Абарай теряется. Я просто вижу, как мечутся в его голове мысли, выбирая, что можно рассказать, а что нет. Ну-ну. – Ну, в школу ходит. Класс там дружный. Ну вы знаете, что Садо, Исида и Иное все в одном классе с Рукией. Так что знакомых там много. Рукия уже хорошо ориентируется в мире живых и его диковинках. Пустых все вместе колошматят…
Ренджи говорит и говорит. Я не перебиваю, внимательно слушаю, временами отпивая чай. А красноволосый расслабляется, явно вспомнив и о своих похождениях. Он отпивает чай, в угрожающих количествах заедая сладким, и говорит, говорит. Я рад слушать о Рукии, и рад слушать его.
Надеюсь, этот вечер Ренджи не испортит. Но он портит. Уже перед самым уходом он касается моей руки. Его рука обжигающе горячая.
- Капитан, у вас руки холодные. Вы замерзли?
- Нет, – но он уже ухватил мои руки своими лапищами и держит между грубыми, шершавыми и мозолистыми ладонями. – Что ты делаешь, Ренджи?
- Согреваю вас, капитан.
- Мне не холодно. Это у тебя руки горячие, ты же чашку постоянно в них держал, – пытаюсь высвободиться.
- Капитан, – хрипит Ренджи и вдруг тянется ко мне. От неожиданности я отшатываюсь к стене, а Ренджи тычется мне между шеей и основанием плеча. Губы его тоже горячие после чая. Я отталкиваю его, Ренджи падает на спину и скользит к порогу.
- Ренджи, больше тренировок не будет. Сюда тоже больше не приходи.
Я разворачиваюсь так резко, что стены плывут у меня перед глазами, и ухожу, не дожидаясь, когда он встанет. Мне вслед летят извинения, но я плохо слышу сквозь шум в ушах.
Я велю подать ванную. В ней я долго тру руки и шею, но даже горячая вода тепло его рук и губ не растворяет. Меня начинает бить озноб. Хисана…

***

После дикой выходки Абарая, я его игнорирую. Я даже не отсылаю его, как когда-то намекал. Открываю рот в его присутствии лишь за тем, чтобы отдать приказ, по возможности делая это через третьих лиц. Все остальное время я молчу. Молчу, когда он здоровается утром, молчу, когда он приносит чай, молчу, когда он спрашивает меня без свидетелей. Я свел общение к минимуму. Урежь я его еще чуть-чуть и это скажется на работе отряда, но пока это сказывается только на Абарае. Он заслужил. Но ходил тихий и виноватый лишь первые два дня, а потом в нем стали зарождаться буйство и злость. Абарай ходит мрачнее тучи и испепеляет меня взглядом. Бесполезно, Абарай, если надо, я могу быть холодней Хьеренмару, а сейчас надо. А лейтенант закипает, но все еще боится меня. После того, как он устроил жуткий разнос новичку из-за какой-то мелочи, я прилюдно отправляю его в четвертый отряд за успокоительным. Это наше противостояние, Абарай, - не смей втягивать в это отряд. Он бросается выполнять мой приказ так, словно я велел дать пинка Зараки Кенпачи. Яростный и нервный след его рейацу еще некоторое время дрожал в воздухе.

Ночью, полностью скрыв рейацу, иду к источникам. Меня уже утомила вся эта история. Я не хочу думать о нем. Он и так слишком опасен.
Расположившись в источнике, я вспоминаю Хисану. Ее глаза и тихий голос, и маленькие, теплые ручки. Она касалась меня робко и нежно, а ее волосы были мягкими и пушистыми. Они так легко щекотали кожу и так сладко пахли, что у меня всякий раз стягивало внутренности. Она была маленькой, хрупкой и легкой.
Как бы глубоко я не погрузился в сладкие грезы, тонкий след рейацу собственного лейтенанта я не мог не почувствовать. Я уже хотел встать и уйти, но было уже поздно – он бы меня заметил, а я не собираюсь бегать от подчиненных. Абарай же меня не чувствовал, я понял это, по тому как он вздрогнул, увидев меня. Однако он не ретировался, а шагнул вперед. Не сдаешься, да фуку-тайчо? Вот поэтому ты и опасен. Абарай протопал в раздевалку, чем-то там громыхнул и воинственно вышел в набедренной повязке и с бутылкой наперевес. Но в воду вошел осторожно, стараясь не плескать. Уселся, немного поерзал и как-то обреченно протянул мне чашечку.
- Выпьете, капитан? – соблазн вышвырнуть его был велик, но…
- Пожалуй, – я взял чашечку, а он, выпучив глаза, аккуратно наполнил ее до краев.
- Кампай, капитан.
- Кампай. – саке оказалось на удивление хорошим.
- Капитан, вы злитесь?
- На что?
- На меня? Вы не разговариваете со мной.
- Разговоры с тобой плохо кончаются. Поэтому пей молча или уходи.
Абарай замолкает и наливает вторую порцию. Я пью медленно, а он просто опрокидывает саке внутрь.
Хотел бы я верить тебе, Абарай, но огонь в твоих глазах мне слишком хорошо знаком. Я не позволю тебе одолеть меня.
- Я был бродячим псом, а стал вашим, – вдруг говорит Абарай.
- Уходи, – безразлично бросаю ему.
- Вот скажу и сразу уйду, – он снова наливает нам обоим. – Вы надели цепь на шею бродячего пса, но так и не признали своим. Смотрите холодными глазами и приказываете кричать самое заветное. Я буду кричать. Я буду кричать, кричать, пока не сорву голос и дальше, лишь бы вы хоть на секунду услышали меня. Потому что я хочу, чтобы вы услышали, потому что вы приказываете мне кричать своим молчанием. Ваши глаза говорят мне: «Ты мой пес! Я надел на тебя ошейник, а поводок навечно останется в моей руке!». Вы не признаете меня, в ваших глазах лишь высокомерие и равнодушие, а я горю. Горю, когда просто думаю о вас. То, что мне не под силу, вы делаете легко и непринужденно, даже не задумываясь о чувствах тех, кому с вами вовек не сравниться. Как это жестоко. Как это больно и унизительно. Унизительней всего видеть себя, ползущим за вами, покорным, не смеющем даже думать о неповиновении.
- Чего ты хочешь, Абарай? Я уже не раз спрашивал тебя, но так и не получил ответа. Скажи сейчас.
- Хочу догнать, чтобы стоять рядом как равный.
- И все?
- Нет.
- Что еще?
- Еще? – он снова наливает.
- Да, Абарай, еще?
- Не… не знаю.
- То есть, когда ты хватал меня, то просто шутил? – кажется, я слегка опьянел от саке, раз уж сказал это.
- Нет! Я серьезно. Я… я хотел…
- Хотел? Значит, больше не хочешь?
- Капитан, зачем вы мучаете меня? Вы же знаете, что я…
- Хочешь унизить меня?
- Нет-нет-нет! – Он вскакивает и бредет по воде ко мне. – Ксо, капитан! Вы такой красивый…
Я вскакиваю, толкаю подошедшего психа в грудь и, не глядя, как он падает, поднимая тучу брызг, иду в раздевалку. Абарай догоняет, и я не глядя, бью снова. Он падает, но, заскрежетав зубами, снова встает.
- Не пущу! – час от часу не легче.
- Убирайся! – не совсем к месту отвечаю.
- Я серьезен! Я докажу!
- Тогда победи меня, – сам не ожидал, что скажу это, но он просто не оставил мне выбора.
- Что?
- Победи меня. Победи, если сможешь. Ты ведь этого хочешь. Победи меня, и тогда у тебя будет право победителя. Но до тех пор, пока не сломишь меня, даже не заикайся! Ни о чем!
- Хорошо, – шепчут пересохшие губы.
Теперь у меня есть передышка, а наше противостояние перешло на другой уровень. Но это ничего не меняет – тебе никогда не дотянуться до луны.

Только одни вопрос: почему я до сих пор не убил тебя за все твои дикие выходки, Ренджи?
Лютый зверь. 

@темы: "Бьякуя", " Фики Лютого зверя":, " Блич"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

фик по Бличу

Название: Страшный сон
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: то ли юмор, то ли стеб
Пары/Персонажи: - Исида, Рюген
Статус: - закончен
Предупреждение: -
Содержание: -
Дисклеймер: - не мое, не имею, не претендую
От автора:
Размещение: только с моего согласия

Страшный сон Квинси.
- Прости папа, ты был прав…
биб-биб-биб…




- Почему прислали именно Кенпачи? – серьезно спросил Ичиго у Урахары.
- Он сильный, а для этой миссии больше ничего и не надо. Ты, кстати, тоже идешь с ним, Куросаки-сан.
- Чего?!!
- И ты не можешь отказаться. Ну, разве что вернешь удостоверение временного синигами.
- Ага! Жди!
- Но как они, по-вашему, будут выполнять задание, если даже не могут найти друг друга. – Квинси поправил очки. – Это же очевидная глупость отпускать Зараки-тайчо одного в мир живых. Кто знает, где его теперь искать.
- К счастью, это всего лишь остров, а не материк. – насмешливо фыркнул веер. – Но Исида-сан прав. Времени мало, а двоих глухих к рейацу и близко нет в нужном месте. Исида-сан, у нас нет выбора, операция многоходовая, а все синигами и союзники заняты по уши и не могут проводить этих двоих до места. Не могли бы вы отвести их? Вступать в бой или еще чего не потребуется, просто покажите дорогу туда, где находится обладатель этой рейацу. – Кискэ сунул под нос очкарику подозрительно знакомую серебряную трубку.
- Вы быстро учитесь. – Исида не преминул показать, что узнал наработку Квинси.
- А как же! Ну что, беретесь, Исида-сан?
- Если я этого не сделаю, то только боги знают, что может натворить этот здоровяк со своим горе-навигатором. Как Квинси я не могу этого допустить, я обязан защитить город.
- Да-да! – закивал полосатой панамой, словно китайский болванчик Урахара. – Заодно и приглядите, пожалуйста, чтобы они не прибили друг друга.
- Что-о?!!

***
- Куросаки, не отставай!
- Заткнись! Я должен экономить силы для боя с этим уродом, а до него еще добраться надо.
- Зараки-тайчо, конечно, не красавец, но драться-то с ним зач…
- Да не с Зараки, идиот! – перебил Ичиго. – А тот гад, что спер эту чертову реликвию!
- А, ну да… я понял. Давай направо, я чувствую, что Зараки-тайчо рядом.
Колючая фигура в рваном плаще действительно показалась за следующим же поворотом. Вот только эта самая фигура удалялась в неизвестном направлении с приличной скоростью.
- СТОЙ!!! – заорали в один голос ребята и рванули следом.
- Зараки-тайчо, подождите!
- Да стой же ты, придурок!
Но Зараки не слышал и продолжал мчаться вперед со скоростью взбесившегося экспресса. Квинси хмыкнул и ушел в хьеренкаку, а Ичиго рванул из-за спины Зангетцу.
- Тецуга Теншоу!
Квинси, выкрикнув что-то неэлегантное, увернулся, а Зараки, наконец, заметил преследователей.
- Йо, Ичиго! А ты чего здесь?
- Тебя ищу, Сусанин!
- Я с тобой помахаюсь, но попозже, ладно, Ичиго? А то надо одного кренделя отыскать и отделать. От души.
- Если вы говорите о похитителе реликвии, то движетесь совсем не в том направлении. – Исида поправил очки. – Он сейчас там.
Мальчик махнул рукой в направлении приблизительно в 80 градусов по отношению к тому, в котором недавно мчалось руководство одиннадцатого отряда.
- Че? Че за… Ячиру!
- Ты сам хотел туда, Кен-чан! Нечего сваливать вину на других!
- Ну да, – тихо прошептал Квинси. – Идемте, я провожу вас короткой дорогой, а Куросаки посмотрит, как вы с ним разделаетесь. А потом вы и с ним, если будет мало, «помахаетесь».
- Чего?! Исида! Да я сам… Ай! Смотри, куда ноги ставишь!
- Хорошо-хорошо, извини. Нам туда.
Исида побежал на зов таинственной рейацу, втайне радуясь, что так ловко справился с первой частью задания.
- Нет, Кенчик! Нам не туда! – заверещала розоволосая мелочь. – Нам туда!
- Точно? – Зараки уставился единственным глазом на оседлавшую его плечо девочку. – Ты уверена?
- Точно-точно, Кенчик! Нам сюда!
- Если пойдете туда, то мы с Куросаки вас опередим, и вся драка достанется Куросаки и мне, – проклиная весь одиннадцатый отряд, бросил через плечо очкарик, не сбавляя скорость. – Я знаю короткую дорогу.
- Ячиру?
- Да, Кенчик!
- Ты точно уверена?
- Да-да, нам туда-туда!
- Куросаки, пни его, – прошипел Квинси на ухо временному синигами.
- Че?!!! С ума сошел!
- Быстро! Его сейчас уведут!
- Ни за что!!!
Кенпачи стал менять курс в пользу Ячиру, и отчаявшийся Квинси, совершив скачок хьеренкаку, бросился наперерез, набирающему скорость капитану. Став перед Кенпачи, мальчик раскинул руки крестом и, нахмурившись, исподлобья смотрел на гиганта.
- Слушайте, когда вам говорят! – начал Исида суровую отповедь, – Вы идете с нами, или я решу, что вы испугались и хотите сбежать!
- Чего! – одноглазый кинулся на четырехглазого, но маленький дерзец ушел в хьеренкаку.
Исида на миг задержался рядом с Ичиго, вынуждая рыжего присоединиться на нелегком пути к похитителю реликвии. Временный синигами заорал дурниной, когда увидел несущегося к нему на всех парах Зараки Кенпачи. Жутковатый оскал капитана обещал не одну ночь кошмаров. Ичиго мчался вслед за гадом в белом, по пути громко и с фантазией объясняя, что он думает о Квинси и причинах их малочисленности в настоящее время.
Зараки с удовольствием присоединился, оценив словарный запас и экспрессию временного синигами. В результате оба синигами с трогательным единодушием… гнались за последним представителем лучников-Квинси.
«Ну, пока все по плану» - думал краснеющий очкарик, подавляя желание заткнуть уши: «Главное не отрываться слишком далеко: капитал Зараки не владеет сюнпо».
Ячиру громко подбадривала Кенчика. В общем и целом за спиной Исиды было шумно, весело и оживленно. Квинси пока держался.
Но долго так продолжаться не могло, и действительно, на очередном повороте везение Исиды закончилось. Кенпачи занесло, и он всей своей, более центнера весом тушей, грохнулся на рыжего. Тот сдавленно хрюкнул, обмяк, но уже через секунду заставил Исиду покраснеть до самых пяток, а Зараки одобрительно ухмыльнуться.
- Поосторожней в выражениях, пацан, а то вор будет вторым, кого я сегодня ухайдокаю.
Зараки поднялся на ноги. Ичиго малость сдулся, но воинственно топорщил рыжую шевелюру.
- Фиг тебе!
- Да я щас…
Две голубые стрелы вонзились в землю между вставшими в стойку синигами.
- Первым будет вор, – твердо произнес все еще алеющий как маков цвет Квинси, - А потом делайте что хотите.
- Чертов снайпер, – пробурчал Ичиго, разглядывая круглую, аккуратную, дымящуюся дырочку в сотой доле миллиметра от большого пальца правой ноги. – Сказал, как отрезал.
- И до тебя доберусь, лучник, – довольно заржал Кенпачи, небрежно мазнув взглядом по идентичной дырочке у своего левого большого пальца.
- Вы не сможете меня догнать, – Исида демонстративно убрал лук.
А синигами не сговариваясь, одновременно бросились на него. Исида развернулся и дернул в сторону рейацу вора.
- Слышь, пацан, с тобой мы всегда успеем оттянуться, а что если сначала этого помнем?
- Я первый, – на ходу сориентировался Ичиго. – А то после тебя мять будет нечего.
- Я все слышу! – бросил через плечо заметно побледневший Квинси.
- Отлично! Не надо будет объяснять за что!

***
Исида подскочил на кровати с глухим вскриком, по его лицу стекал холодный пот, а руки заметно дрожали. Впервые за все пятнадцать лет жизни мальчик воззвал не к сенсею. Впервые он с благодарностью подумал об этом человеке.

Сквозь сон, не размыкая глаз, Исида Рюген нашарил верещащий мобильник. Он даже мысленно не допускал возможности проигнорировать звонок – такова уж судьба людей его профессии.
- Алло… - прохрипел врач в трубку.
- Прости папа, ты был прав… - трубка противно зашлась короткими гудками.
Рюген положил пластикового мучителя на место и зарылся лицом в подушку. Он уже очень давно не видел снов, и это ж надо, чтобы приснилась такая чушь.


Лютый зверь. 

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Блич", " Исида"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Снова по Бличу

Название: Друг
Автор: Лютый зверь
Категория/Рейтинг: G
Жанр: Пары/Персонажи: - Исида, Ичиго
Статус: - закончен
Предупреждение: - немного бессмысленно
Содержание: - Дисклеймер: - все права принадлежат Кубо Тите
От автора: - так, но о чем…
Размещение: - только с моего согласия

туточки

Друг

Маленький мальчик в форме начальных классов стоял посреди улицы и смотрел вверх. В его огромных глазах отражалось небо. Мальчик быль миленьким, а очки делали малыша совершенно неотразимым, несмотря на бледность. Глядя на него, прохожие невольно поднимали лица к небесам, но, не увидев там ничего необычного, шли дальше.
А ребенок, закусив нижнюю губку, изо всех сил сдерживал слезы. Прямо перед синим взором чудовище с дырой в груди и с уродливой маской на не менее уродливой голове терзало молодую женщину. Женщина кричала от ужаса и боли, она звала на помощь, цепь на ее груди оглушительно звенела, несмотря на довольно большое расстояние от единственного зрителя. Брызги яркой крови летели, словно из жуткого фонтана, и окрашивали стены домов, серый асфальт улицы и даже попадали на ничего не подозревающих прохожих. Несколько жгучих капель попали на бледную щеку мальчика. Но малыш не двинулся, даже не вытер лицо, лишь его расширенные зрачки дрожали за стеклами очков. С недетской стойкостью мальчик досмотрел кровавую сцену до конца, и лишь затем обессилено осел на землю прямо посреди улицы.
- Если бы у меня было больше сил, больше опыта…. Отец, почему ты… – мальчик поднялся и побежал вдоль домов.
- Отец, я не понимаю тебя.

Исида открыл глаза и уставился в потолок. Серый, предутренний свет скрадывал очертания, впрочем, без очков и так все было как в тумане. Исида медленно стер испарину со лба и поднялся неловким, рваным движением. Он направился в душ, по пути расстегивая пуговицы пижамы (Ками-сама, как же он ненавидит пуговицы). Медленно, автоматически снял одежду и аккуратно сложил ее безупречно ровной стопочкой в корзину для белья. Бирюзовая пижама была влажной и холодной.
В душе юноша не глядя, крутанул первый попавшийся кран и подставил голову под шелестящие струи. Он не чувствовал температуру воды, да ему было все равно. Сон о прошлом всколыхнул старые эмоции, эмоции, которые душили его после гибели сенсея. Исида обхватил себя руками и уперся лбом в кафель. Успокоиться не получалось. Боль и стыд за собственное предательство вытесняли все, разрывая душу, словно когти Пустого из сна.
Постепенно он стал ощущать холод воды, льющейся на его повинную голову, но трясло его не от холода. Внезапно всхлипнув, Исида осел на пол и сжался в комок. Бледное тело юноши мелко дрожало.
Холодные струи воды хлестали голубоватый кафель и белую кожу.

- Братик, а завтрак? – Юзу крикнула вслед закрывающейся двери.
- Потом, – отозвалась дверь.
- Ну вот, – девочка надула губки.
- Юзу! Папочка щас все съест!
- Да-да… – Юзу стала развязывать фартук.

- И-чи-го! – приятно осознавать, что кое-что в этом мире неизменно. Во всяком случае, Кейго точно не подвержен изменениям.
- Привет, Мидзуиро. – Ичиго перешагивает через тело.
- Привет, Ичиго, ты сегодня так рано.
- Да, наверное. – Ичиго отводит глаза.
Он сегодня специально пропустил завтрак, чтобы оторваться от Рукии, поскольку слухи, бродившие по школе, уже переполнили неглубокую чашу его терпения. Мидзуиро как-то слишком невинно улыбался.
- Эй! Вы и дальше собираетесь меня игнорировать? – Кейго заорал прямо в ухо брюнету.
- Йо! – гулко пророкотало под потолком.
- Чад! Привет, – утро стремительно набирало обороты. Вскоре раздалось привычное:
- Куросаки-кун! Доброе утро! – смеющаяся Иное размахивала рукой над головой. Рядом с ней задорно усмехалась Татцуки, а с другой стороны… Ичиго вздрогнул – маленькая синигами грозно хмурила тонкие Кучиковские бровки. Спасение явилось внезапно и откуда не ждали, но главное – удивительно вовремя. В дверях появилось бледное лицо в обрамлении антрацитовых волос.
- Исида! – Ичиго подскочил к однокласснику и увидел легкие тени под глазами. – Привет, что с тобой?
- Куросаки? – Исида выгнул бровь.
- Ты бледный, – рыжий старательно сохранял дистанцию с Рукией.
- Я всегда такой, – брюнет бросил мрачный взгляд на одноклассника и направился к своей парте.
- Исида-кун... – тихо прошептала Иное.

Перемена была короткой, но Исида все равно поднялся на крышу и сел, прислонившись спиной к стене выхода так, чтобы его было не видно тем, кому взбредет в голову выйти на крышу. Юноша задрал голову к небу и бессмысленно смотрел в затягивающую лазурь, не замечая плывущих облаков. Почему-то хотелось плакать.
Дверь тихо скрипнула, а затем раздались спокойные шаги. Исида повернул голову на звук, без интереса ожидая прибывшего. Квинси не удивился, увидев рыжую голову над собой.
- Йо! – Ичиго упрямо смотрел в синие глаза.
Каково же было его удивление, когда гордый Квинси отвернулся, игнорируя вызов.
- Что с тобой? – Куросаки не выдержал первым.
- Со мной? – Исида медленно обернулся. – Со мной ничего.
- Не похоже.
Брюнет пожал плечам, сил и желания спорить у него не было.
- Чего ты хочешь, Куросаки?
- С тобой что-то происходит сегодня.
- Ничего не происходит. Просто хочу побыть один.
Ичиго подозрительно покосился на спокойное, нет, отрешенное лицо друга. Исида всегда был интровертом, возможно, ему и, правда, просто нужно отдохнуть от людей. Но что-то не давало покоя временному синигами, и он решительно шагнул к сидящему однокласснику и шлепнулся рядом. Исида не отреагировал.
Мальчики сидели на крыше школы, ветер играл с волосами и слегка теребил рукава рубашек. Где-то внизу раздавались детские голова, а на крыше было тихо, только легкое дыхание рядом, да тепло чужого тела у самого плеча.
Резко зазвенел школьный звонок. Ичиго поднялся, а Исида все так же смотрел в небо.
- Исида, урок начался, – окликнул друга рыжий.
Отличник вздрогнул, непонимающе посмотрел на Ичиго и снова перевел взгляд на небо.
- Эй! – Ичиго схватил бледную руку и потянул придурка вверх.
- Куросаки, ты что делаешь?
- Ну, наконец, хоть какая-то реакция! Ты что не слышал звонок?
- Звонок? Ах, ну да, уроки… – Исида медленно поднялся.
- Ты точно в порядке? – подозрительно спросил Ичиго.
- Да, конечно, – рассеянно ответил очкарик и шагнул к двери.
Внезапный удар отбросил легкое тело юноши. Исида медленно поднялся, потер кистью скулу и спросил.
- За что?
- За вранье! Я думал мы друзья! – рыжий насуплено смотрел на друга, сжав кулаки.
Исида молча смотрел на взъерошенного мальчишку, Квинси просто не знал что говорить.
- Ты… – прошипел Куросаки, подходя ближе и загребая левой рукой рубашку на груди брюнета. – Что с тобой происходит?
Исида непонимающе смотрел в карие глаза. Что он мог сказать? А Ичиго сжимал правую руку в кулак и уже заносил для удара.
- Не надо, – попросил очкарик.
Ичиго замер. Исида еще ни разу ни о чем не просил. Никогда.
- Да что с тобой!
- Я… я не знаю, – юноша отвел синие глаза. – Я, правда, не знаю. Просто… просто…
- Ну не молчи! На урок мы уже все равно опоздали, так что времени у нас предостаточно. Просто скажи это. – Ичиго тряхнул тушку последнего Квинси.
- Да не тряси ты! – Исида стал потихоньку оживать.
- Сам виноват! – синеглазого снова встряхнули.
- Да прекрати уже!
- Отвечай, когда тебя спрашивают!
- Ты что творишь?!
- Это мои слова!
- Хватит уже!
- Да что ты?!
- Отпусти, сказал! – Исида, наконец, толкнул, держащего его за грудки парня.
- Сначала объяснись! – Ичиго не остался в долгу.
- Хватит, Куросаки! – новый толчок.
- Я только начал! – незамедлительный толчок в ответ.
- Это глупо! – Куросаки отшатнулся от заметно более сильного толчка.
- И кто в этом виноват?! – еще более сильный толчок.
- Да отстань ты! – надрывно крикнул Исида и все же оттолкнул чокнутого синигами. Резко обернувшись, последний Квинси бросился к двери, но добежать не смог. Его сбили с ног и от души засветили в плечо. Тренированное тело сгруппировалось и отшвырнуло нападавшего. Но Ичиго был серьезно настроен прочистить мозги умника. Им двигали эмоции, в которых он и сам не до конца разобрался. Впрочем, говоря по совести, он и не пытался, просто чувствовал, что это правильно. Исида же совсем не считал это правильным, но поскольку его мнением никто не интересовался, а выступать в роли боксерской груши еще более не правильно, то Кинси точно так же лупил одноклассника. Именно лупил – поскольку назвать это дракой было бы в корне не верно. Мальчишки азартно мутузили друг друга на крыше. Наконец Ичиго удалось сесть сверху и перехватить тонкие руки. Вот только что делать дальше он не знал. Исида тяжело дышал, на бледных щеках проступил яркий румянец.
- Вот теперь ты выглядишь гораздо лучше. Знал бы – врезал бы гораздо раньше.
- Зато ты выглядишь как пугало, – огрызнулся побежденный.
- И ведешь себя тоже лучше, – растянул губы в широкой ухмылке Ичиго.
- Ну, ты... – Исида перестал хмуриться и вдруг неожиданно расхохотался.
- Ты чего? – ошарашено спросил рыжий. Сегодня с его другом точно что-то не так.
На глазах у Исиды выступили слезы. Отсмеявшись, он, задыхаясь, сказал.
- Хороши мы, нечего сказать. Отец был бы мной доволен.
Ичиго некоторое время непонимающе смотрел, а потом тоже засмеялся, скатился с очкарика и вытянулся рядом.

Два подростка лежали на школьной крыше, глядя на проплывающие в небе облака.
- Вообще-то, учителя нас по голове за прогул не погладят, – внезапно сказал один.
- Ага, – согласился другой.
Звонок с урока прозвенел резко и громко. Мальчишки переглянулись и вернулись к созерцанию глубокого, синего неба. На юных физиономиях красовались удивительно похожие улыбки.

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Блич", " Исида"

---

Блич

Название: Система «Последний Квинси»
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: юмор
Пары/Персонажи: - Исида/Маюри
Статус: - закончен
Предупреждение: - Маюри. Много терминов
Содержание: - Маюри собирается «чинить» Исиду и Ренджи.
Дисклеймер: - не мое, не имею, не претендую
От автора: Идея совместная с Плутон-тян
Размещение: - только с моего согласия

тыц

Система «Последний Квинси».

Это произведение своим рождением обязано несравненной Плутон-тян.
Идея эта была рождена нами совместно,
да еще и на сессии,
этим фактом и объясняется ее крайняя бредовость.

Маюри многое напрягало в последнем Квинси. Например, он не знал, как одновременно сочетаются в этой системе функции тормоза и газа. Больше всего напрягал, а точнее: совершенно достал блок, именуемый «Гордость Квинси», который, как назло, был установлен во все модели этого вида. Причем сразу в материнскую плату. Обойти его не представлялось возможным, а удалять – это уже не будет Квинси. Маюри решил, что редкий вид Квинси на редкость не выносим сам по себе, но блок «Гордость Квинси» откровенно бесил. Капитан двенадцатого отряда заработал оскомину, но так и не смог «разгрызть» этот орешек.
Еще одним фактором раздражения выступал тот факт, что некоторые сверхсложные функции Маюри был вынужден изучать косвенно, как например «Рецутенгай», которую так и не смог продемонстрировать ни один из 2661 образцов, а этот экземпляр ею обладал! Вот только попробуй, изучи, если Со-тайчо запретил исследования. А ведь наверняка есть еще кое-что. Подумать только: какие еще секретные схемы были установлены в Последнем Квинси! Какие еще возможности для исследования! И все недоступней собственного локтя (Маюри давно изменил собственное тело и «кусать локти» не было для него такой уж сложной задачей).
Как уже упоминалось, функции тормоза и газа в системе «Последний Квинси» непередаваемым образом сочетались, что ставило в тупик не только Маюри, но и весь 12 отряд. Складывалось ощущение, что обе функции реализуются независимо друг от друга, но при этом присоединены к одному источнику. Одним словом – парадокс. Сам же капитан так и не определился с формулировкой, он до сих пор колебался между «гением» и «идиотом». И только из природной вредности вслух прибегал исключительно к последнему варианту и частенько во всеуслышание заявлял, что потерял интерес к изучению этого вида. Это не было неправдой: интерес в виду Маюри потерял, но оставался интерес к последнему представителю. Разумеется, исключительно научный.
Программа самообразования последнего Квинси тоже выбивалась из ряда стандартных. Технические пробелы в схеме «Бытовое общение», компенсировались сверхгениальностью в сфере боевой и образовательной. Должно же быть хоть какое-то равновесие! В целом сама схема довольно не устойчива, но непостижимым образом функционирование последнего Квинси отличалось стабильностью, не смотря на систематические перебои в подключении основного блока «Сила Квинси». Куроцучи забавляло наличие у системы «Последний Квинси» программы саморазрушения. Вот эта-то небольшая локальная микросхема с пугающим постоянством и вырубала злополучный блок «Сила Квинси».
Впрочем, были еще некоторые подозрения, что это работа какого-нибудь редкого вируса, но они не оправдались. Система «ПК» обладала очень мощным антивирусом оригинальной конструкции. Что не мешало системе «виснуть» с завидной регулярностью. И все же Маюри был уверен, что дело в программе, а не в вирусе. Очевидно, погрешности в столь сложной и многофункциональной системе неизбежны.
Центральный процессор был необычайно мощным и скоростным. Его мощность, пожалуй, была даже слишком велика для таких примитивных существ как люди или Квинси. Самое интересное, что никакие внешние условия не оказывали негативного действия на работу процессора. И это притом, что система «ПК» обладала теми же аппаратными средствами, что и все системы класса «Человек». Другими словами: система «ПК» имела оскорбительно стандартное оснащение, и у Маюри просто зудели руки: так хотелось установить усовершенствованное лично им оборудование, более подходящее (на его непредвзятый взгляд) к столь мощному процессору.
Оперативная память внушала уважение и обладала приблизительно теми же высокими характеристиками, что и у самого Куроцучи, но вот только все свои возможности реализовала исключительно в боевых или учебных условиях. В быту же была задействована лишь небольшая ее часть. И Маюри все еще гадал о причинах этого странного феномена: то ли погрешность системы, то ли какой-нибудь заковыристый предохранитель.
В системе «ПК» вообще было в избытке заковыристых программ и схем. Взять, к примеру, модем, по мнению капитана Куроцучи это устройство системного блока просто необходимо было выкинуть. Впервые за всю свою научную карьеру он предпочел бы более стандартный вариант, а не это издевательство. Хотя физические характеристики соответствовали стандарту. Очередной парадокс, в изучение которого так и хотелось окунуться с головой.
Прикладных программ оказалось на удивление много, их разнообразие поражало даже воображение Маюри, которое к слову видало и не такое. В связи с этим обстоятельством, капитан в одно время выдвинул теорию, что странности системы «ПК» вызваны переизбытком этих программ, тем более что абсолютное большинство их регулярно обновлялись и активно эксплуатировались. Однако получая данные через лично выведенные следящие бактерии-передатчики, он был вынужден от нее отказаться – программы-утилиты, установленные в системе, работали четко и эффективно. Пожалуй, сервисные программы были едва ли не самыми надежными во всей сложной и, мягко говоря, не стандартной системе «ПК», но и при этом и самыми банальными, что автоматически лишало их всякой ценности в глазах Куроцучи.
Операционная система, по крайней мере, та ее часть, которую Куроцучи все же ухитрился изучить (при всем том дефиците возможностей предоставленных немногочисленными и скоротечными встречами с носителем), приводила в экстаз своей эффективностью. Маюри не терпелось узнать какие заморочки в ней имеются. В том, что они там имеются он не сомневался: по большому счету в системе «ПК» не было ни одного более-менее сложного узла без заморочек.
Постепенно идеей фикс капитана двенадцатого отряда стало – найти, наконец, у последнего Квинси переключатель на нормальный режим. В том, что такой режим у данной системы имеется, Маюри знал наверняка. Не рассчитал, нет, – именно знал. Но, похоже, заставить квинсеныша работать в этом режиме мог только рыжий риока Куросаки. И то ненадолго. Это не добавляло радости, но только сильней разжигало неуемное, учено-исследовательское любопытство и азарт.
Некоторым бальзамом стал откровенный ужас, с которым последний Квинси предположил, что капитан Куроцучи собирается изменить его внешность в соответствии с собственным вкусом. Да уж, эстетическая схема системы «Последний Квинси» совершенно не выдерживает критики. Маюри гордо качнул золотым клобуком.
Сейчас капитан Куроцучи испытывал двоякое чувство: с одной стороны у него появился реальный шанс покопаться в этой системе (шумные протесты объекта только разжигали это желание еще сильнее), но с другой – времени в обрез, да и на горизонте маячат объекты поинтереснее. А тут еще этот бешенный Абарай пристает с просьбой о лечении. Подавив раздражение, Маюри ввел сыворотку прямо сквозь белый рукав.

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Блич", " Исида"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Блич

Название: Редкий вид. (Хватай, а то убежит).
Автор: Лютый зверь
Категория/Рейтинг: G
Жанр: стеб
Пары/Персонажи: - Исида и …
Статус: - закончен
Предупреждение: - почти коллективный почти бред.
Содержание: - Решено возродить популяцию Квинси
Дисклеймер: - не мое, не имею, не претендую
От автора: Ну… сессия…
Размещение: - только с моего согласия

Редкий вид.
(хватай, а то убежит)

Написано в соавторстве с Плутон-тян. Ками-сама! Что только не придет в голову на сессии!

ткните сюда, если интересно

- Со-тайчо, внесите в Красную Книгу Синигами квинси, как вымирающий, подлежащий немедленному спасению вид!
- Но почему мы?
- А кто 200 лет назад истребил популяцию? – Ичиго встряхнул старика за грудки, а у того в голове пронеслось, что больше никогда он не поставит временного синигами дежурить вместе с Маюри.
- Но-но… но… как будем возрождать популяцию?
- Размножаться! – твердо припечатала невесть откуда взявшаяся Рангику.
- Куроцучи-тайчо?
- Нет! Зачем же сразу так, со-тайчо? Естественным путем! И только естественным путем!
- И как?
- Создадим «Фонд спасения квинси».
- И кто его возглавит?
- Я! – Рангику ткнула себя в БЮСТ. – Ну и Йоруичи.
- А зачем бывший капитан?
- Ну, кто-то же должен будет его поймать. – Рангику пожимает плечами, а Ичиго начинает думать, что его, похоже, втянули не совсем в то, на что он подписывался. Он-то всего лишь хотел защитить своего, страдающего синдромом камикадзе, друга.

***

- Может уже хватит, квинси? Третий раз ловим, пора бы уже и смириться.
- Вы издеваетесь? – Исида, которого несли в сложенном и компактном виде, не терял завидной оживленности, как-то резко приобретенной им, едва он услышал о возрождении популяции.
- Нет, мы вполне серьезно.
- Сначала сами почти уничтожили, а теперь… - у парня не нашлось слов. – Я настаиваю, что это именно издевательство! И даже не совсем утонченное! Я бы даже сказал: грубое и примитивное! И кто вообще решил, что я нуждаюсь в… м-м…
- Вот так-то лучше. – пробормотала Сой Фонг, проталкивая деревянный кляп поглубже. – Ну, приступим?
- А у кого-нибудь есть идеи как именно мы будем его размножать? – робко спросила очаровательно краснеющая Хинамори, испуганно выглядывающая из-за плеча Нанао.
- Естественным путем. – Рангику потрепала и без того пунцовую щеку Квинси, пользуясь тем, что руки несчастной жертвы Женской Ассоциации Синигами были крепко связанны за спиной. После того как она подмигнула, мальчик стал бледнее собственной формы и приобрел явственный нежно-зеленый оттенок.
- А поподробней? Квинси же не размножаются делением, а значит, нам потребуется еще и особь женского пола.
- Нему-чан, душка, в тебе нет ни грамма романтики.
- Я согласна с Нему. – Исанэ немного засмущалась и продолжила. – Квинси сам по себе не размножится. Для сохранения вида необходима девушка, которая… ну, вы понимаете…
Смущенно ерзающая девица ростом с Ренджи не самое привычное зрелище, а потому все на миг отвлеклись от связанного квинси, чем тот мгновенно воспользовался.
- Стоять! Куда?! – Сой Фонг сориентировалась быстрее других.
Охота на последнего квинси пошла по четвертому кругу.

***

- Отстаньте! Отпустите! Не хочу! Не буду! Не могу! – Исида даже перестал добавлять каждый раз «пожалуйста».
- Не можешь – научим, не хочешь – заставим.
- Отпустите, не надо! Мне всего 15! Мне рано становится отцом!
- Ты последний, лапочка. Что мы будем делать, если ты пострадаешь?
- Ну, есть же другие варианты! Существуют же, в конце концов, банки спермы!
- Ну, тоже выход. Нему, неси контейнер. Журнал у меня есть.

***

- Вот сюда за зановесочку.
- Неужели это так необходимо?
- А как же!
- Ну по сравнению с тем, что вы еще предлагаете на выбор… Но я отказываюсь, если мне не гарантируют, что капитан Куроцучи НИКОГДА и НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ не получит доступ к этим материалам!
- Ладно-ладно, квинси. Гарантируем.
- Кто?
- Нему, ты гарантируешь?
- Рангику, ну кто поверит Нему? Она же собственное тело на атомы разберет, если этот Куроцучи ей прикажет.
- Я поверю. – Исида смотрит в сторону и слегка розовеет в области скул.
- Что??!!
- Я сказал, что верю лейтенанту Куроцучи.
- Я гарантирую, – чуть слышно шепчет Нему, и Рангику довольно хлопает в ладоши.
- Отлично! Быстро за занавеску!
- … Руки-то хоть развяжите.

***

- Что-то он там долго. Эй, квинси!
- Не заходите! – следом за истошным криком раздался грохот чего-то падающего.
- В чем дело?
- Я… Это не так просто.
- Все в порядке, мы поможем.
- Нет!!!
- Я всегда говорила, что мужчины на редкость жалкие создания. – философски изрекла большая черная кошка, сидящая за спиной полураздетого квинси.
- ААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!
- Так. Где он?
- Ну вот, опять… - вздохнула кошка.
Спустя 3,5 секунды в нескольких километрах от импровизированного пункта приема биооматериалов квинси состоялся следующий короткий диалог.
- Слезьте с меня, п-пожалуйста, Йоруичи-сан… И оденьтесь…

***

Связанный, словно гусеница в период окукливания, и с надежным кляпом во рту, Исида аккуратно сложен в уголочке. Женская Ассоциация Синигами в полном составе кружочком сидит рядом. Ичиго, по возможности незаметно, с сочувствующим взглядом заглядывает в окошко. Поймав взгляд синих глаз, одобряюще кивает несчастному другу и силится улыбнуться. У Исиды в глазах паника и приговор синигами как виду. Жестокий приговор.
- И что с ним таки делать? Он даже сам не может.
- Может все же Куроцучи?
- Это жестоко. Нам его размножать надо, а не разобрать.
- Я тут подумала – ему живая девушка нужна.
- Где мы тут живую-то найдем? Да еще согласную на размножение?
- Да ладно, нам же его не женить нужно.
- Одно другому не мешает.
- Ага. И романтично!
- Он сбежит. Не можем же мы его связанным женить.
- И вообще – ему рано.
- Но спасать вымирающий вид надо.
- А кто найдет девушку?
- Яяяяяяя! – неожиданно раздался мурлычущий голос из окна над головой Квинси. Исида глянул на улыбку и решил, что дешевле вырубиться.
- Ты-ты-ты! Ты чего тут делаешь? Ты же должен быть в Ласт Ночес! – Ичиго напрочь забыл о конспирации.
- Ну я тут слышал, что у вас проблееемочка. Квинси такие забавные, будет жаль если они вымрут.

***

- А может лучше все же искусственное оплодотворение? – робко пролепетал Исида заботливо спеленатый прямо поверх фрака. Лежать на узком плече Гина было не очень удобно, к тому же он даже боялся себе представить невесту выбранную кицуне.
- Уже пробовали.
- Но я не хочу на оминай.
- Ты еще там ни разу не был. Расслабься, Исида. – похлопал по плечу друга Куросаки. – Может еще тебе понравится…
- Тогда давай меняться! Узнаю, кто только заварил эту кашу… самого размножаться заставлю. И вынашивать маленьких квинси.
Побледневший Ичиго отстал от процессии.

***

В чайном домике, в белоснежном одеянии, за накрытым столом церемонно восседала хрупкая фигура. Зеленые глаза с извечной грустью взглянули на вошедших. Гин приветливо кивнул, сгрузил жениха и шагнул в сторону, открывая невесту взорам остальных. Одновременно развернул квинси лицом к судьбе.
- Улькиора?! – дружный хор едва не сорвал крышу хрупкого чайного домика.

Лютый зверь. 
Maskarad Pluton 

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Блич", " Исида"

---

Блич

Он и она

Название: Он и она
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: А фиг его знает… так, зарисовка
Пары/Персонажи: - Бьякуя и Рукия
Статус: - закончен
Предупреждение: - имена не используются, но думаю, никто их не перепутает. А еще Бьякуя много говорит
Содержание: - Да никакого, просто несколько минут любования луной
Дисклеймер: - не мое, не имею, не претендую
Размещение: - только с моего согласия

наконец-то драбл

Он и она

Он пугает и завораживает одновременно. Он порабощает и отталкивает. Он прекрасен и холоден. Он резок и вежлив. В его прекрасном взгляде неприкрытая грусть. И она каждый раз обмирает в его присутствии.
До сих пор она не знает, почему же приняла его предложение. Конечно же, когда Ренджи, громко смеялся и хлопал по плечу, сыграл роль не последнего фактора (Ками-сама! Какой же он все таки идиот!), но на самом деле – все дело в нем. Загадочном, тихом и ужасающем. Он манит и отвергает. Он заботлив, но ровно на столько на сколько это необходимо, но она уже знает, что похожа на его покойную жену. Это страшно. Она боится. Боится и ждет. Боится и ждет, когда он, наконец, придет к ней. Но он не приходит. Он даже не смотрит на нее. И она боится его, она уважает его, она не понимает его. А потом, в какой-то момент ей становится его жалко. Ведь он настолько силен, настолько и одинок. Ей самой смешно, что она босоногая девчонка из Руконгая, пригретая в его доме и боящаяся лишний раз показаться ему на глаза, жалела его. «Это чисто женское» - решает она. Теперь ей еще смешнее – ведь в ней так мало женственного, а вот поди же.
Когда она узнает правду о сестре, она снова жалеет его. Он стал чуть ближе, он уже не такой уж и страшный, и он оказывается еще сильнее, чем она думала. Но ей почему-то его жалко. Нет, это не та жалость, что для несчастных и убогих. У этой жалости совсем другой цвет. Эта жалость рождена из восхищения и преклонения, и в то же время – это чисто женская жалость. Она не вздыхает: «Ой, бедненький!», ей и в страшном сне не приснится, ну, к примеру, погладить его по голове, но, тем не менее – это жалость. Густо смешанная с восхищением и… да, с любовью. Совсем не романтичной, но такой трогательной любовью.
- Нии-сама, – шепчет она.
Впервые шепчет, обычно она чеканит каждый слог, а сейчас шепчет.
Он медленно поворачивает голову на ее шепот. Он любит ночные прогулки, но иногда ей кажется, что он просто не может спать. Вот и сейчас он стоит на веранде в своей светлой ночной юката, и без кенсенкана. В лунном свете он кажется еще красивей, еще моложе, а еще… каким-то хрупким.
Он поворачивается и смотрит, по обыкновению не проронив ни звука. Она чувствует страх, который тонкой струйкой медленно входит в ее тело. Страх непонятный, но ужасающе реальный. Она молчит. Молчит, испуганно смотрит на него и зажимает ворот ночного кимоно левой ладошкой у самого горла.
- Тебе холодно? – говорит он, и голос его глубок и низок. Этот голос растворяется в ночи, которой так подходит.
- Я... – она теряется и не знает, что сказать.
А он подходит близко, шагает за спину и кладет руку на девичье плечо. И ей становится теплее, действительно теплее. Вот только расслабиться она не может, так и стоит испуганным кроликом под его твердой, сухой и легкой ладонью.
- Сегодня она так прекрасна, – говорит он над ее головой.
И она, словно очнувшись от этого голоса, поднимет глаза. Сначала на него. Он смотрит на луну, и его жесткий профиль кажется мягче. А потом она переводит взгляд на луну. Огромная, сияющая, прозрачно-голубая луна кажется ей умирающей и плоской. В этой луне, плоской и безжизненной, есть странная, печальная красота.
Они стояли так не долго. Его ровное, спокойное дыхание и тепло тела постепенно успокоили ее.
- Иди спать, Рукия, – сказал он.
- Да, Нии-сама, – она отходит от него и, набравшись смелости, говорит. – А вы, Нии-сама?
Он удивлен, длинные ресницы вздрагивают.
- Я скоро, – наконец, отвечает он и отворачивается.
Она идет в дом. Ей очень хочется обернуться, но он это не одобрит, и она идет не оглядываясь. Она больше не чувствует к нему жалости. В ней остались только восхищение, уважение и обожание.
Он стоит на веранде, и лицо его поднято к ночному светилу.

Лютый зверь. J

@темы: "Бьякуя", " Фики Лютого зверя":, " Блич", " Гет"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Это фик моей подруги "Ответ на Творческий кризис, Беседы и прочее..."

Плу-чан включилась и создала это. Мы подогнали события так, чтобы это было цельным произведением, вот так у меня и появился соавтор

Название: «Ответ на творческие кризисы, беседы и прочее…»
Автор: Maskarad Pluton
Рейтинг: G
Жанр: Crossover, Alternative Universe
Статус: не закончен
Содержание: «Пришло много гостей разных: пушистых, рыжих, страшных…»
Дисклеймер: «Герои принадлежат тем, кто их создал: Блич - Кубо Тайто, Волхв и Князь - Люту, покемоны тоже приватизированы, как и доктора-маньяки. Мои, наверное, только кинжал и холодильник. Но и на них не претендую»

Ответ на творческие кризисы, беседы и прочее…

«Тихо шифером шурша
Едет крыша не спеша
Открывается проход
Валит аниме-народ»

Глава 1

Говорят незваный гость хуже татарина. Это не совсем так. Хуже незваный гость из другого измерения! Особенно, если этих гостей много. Если они и не люди вовсе! И, вообще, нарисованные!
К вам в квартиру никогда не сваливалась парочка-другая покемонов? Или синигами? Или еще кого? Могу уверить – это непередаваемые ощущения. Начинаешь всерьез задумываться о своем психическом здоровье и чересчур бурном воображении. И самое главное – при чем тут мой холодильник?! Но по порядку…
Утром у меня было подозрительно веселое настроение. Завтра в гости к Лют (в конце концов, она меня уже неделю к себе зовет), за окном лето и яркое солнце, а в графике – заслуженный отпуск. (Идиллия, блин!) Красота, одним словом.
Но с утра мне было патологически весело, прям-таки веселье истерическое. Что было странно: обычно такое состояние у меня перед тем как случится что-то серьезное. Смех без причины признак…нет, не дурачины, - неприятностей. По крайней мере, для меня. Такая вот интуиция нестандартная и ее чувство юмора тоже. Поэтому я первым делом проверила квартиру. На всякий случай. Есть у моего жилища одна особенность, из-за которой по вечерам здесь немного неуютно. И ничего тут не поделаешь – перекресток миров дело такое, где он появился, там и появился. И ему, перекрестку, параллельно, что он проходит, в принципе, через жилую площадь. Как говорится, вы живете, вам и приспосабливаться. Да и с цифрами мне тоже «повезло» - живу в 6-м подъезде в 66 квартире. Осталось только объявление повесить: «Метлы парковать на крыше» и будет полный комплект для начинающих «поттеров».
К счастью, проходы были стабильны и я немного успокоилась. По крайней мере «касперов», заблудившихся и желающих познакомиться, с той стороны не будет. Мне хватило прошлого раза. Б-р-р! Терпеть не могу разные видения-привидения!!! Хорошо хоть она все запечатала тогда. Теперь это даже не проходы…так..сквозняки из других миров.
Значит, неприятности будут, скорее всего, обычными. Может опять что-то сломается невовремя. Успокоив себя таким образом я решительно выкинула мистическую чушь из головы. Но гаденькое чувство несуразного веселья осталось. Я попросила его заткнуться. И как оказалось – зря…

***

«Вот сколько раз себе говорила – интуиции надо верить», - подумала я, влетая в кухню. (Нет, не на метле! Это образное выражение!) Там все еще стоял фиолетовый дымок и противно пахло паленой шерстью. К сожалению, ничего на плите я не забывала. Причина была в другом. Знать бы еще в чем!
Пока я болталась на пороге, дымок быстренько развеялся, запах, к счастью, тоже. Та-ак… внешне, вроде, ничего не изменилось. Впрочем… холодильник, че-то его слегка перекосило.
Осторожно подхожу. Блин! Чувствую себя как в ужастике! Сердце сейчас выскочит. Только бы не привидение. Ну, пожа-алуйста!
Поколебавшись, открываю дверцу. Из развороченной морозилки на меня глядят два блестящих черных глаза.
- Пика-пи, - говорят они мне. Означает это, видимо, «Здрасьте!»
Закрываю дверцу. Медленно считаю до десяти. Снова открываю. Глаза никуда не делись, их обладатель тоже.
- Пикачу? – весь тон, наверное, переводится как «Пускать будешь? Тут, знаешь ли, прохладно».
Хочется захлопнуть дверцу и решить, что вчера вечером просто перепутала таблетки – свои и рядомсоседнегонарикакоторогонетибытьнеможет! Но чудо природы, точнее воспаленной фантазии японцев, уже выпрыгивает на такой обыденный пол моей кухни. А за ним как горох сыпятся его сотоварищи.
«Так он не один?! Стоп! Куда?! У меня квартира не резиновая!»
Подскакиваю к холодильнику, решительно захлопываю дверцу, запоздало понимая, что…поторопилась. Так и есть – проход закрылся. Ну, за что мне все это? И как их обратно теперь? Я себе домашних животных не заказывала. (Мне вполне хватает моей кошки).
- Пика! – «животное» (а может все-таки глюк?) настойчиво теребит меня за край халата.
Медленно обвожу взглядом всю компанию. Так, что тут у нас… Пикачу. О! Бульбасавр! Сквирдл! А это…нет, этих не знаю, как и то, на что они способны. В итоге – 11 штук. Что ж, могло быть и хуже. Хотя бы Черизард не затесался. Наверное, не пролез. К счастью! Огнедышащих драконов в доме еще не хватало!
Ксо! Пока я размышляла, потенциальные «глюки» бодро разбрелись по квартире. О чем мне тут же сообщила заоравшая дурниной кошка.
«А-а! Пусечка моя!»
- Эй, вы! А ну стоять! Я сказала стоять! НЕ ТРОГАТЬ КОШКУ!!!
- Пи-пикачу…
-Бульба…
- Тихо! А ну быстро сюда! И ты тоже! БЕГОМ!!!
«Ой! Кажись, я их напугала. Ничего – переживут. Еще неизвестно, кто больше испугался. (Бедная моя кошечка!) Тон, все же, надо сбавить».
- Хорошо, - говорю я честной компании уже спокойно. – Мне бы очень хотелось узнать, как вы сюда попали…
- Пика…
- Скви…
- Но так как я вас все равно не понимаю, будем играть в молчанку.
Покемошки послушно заткнулись, глядя на меня умненькими глазками.
- Сейчас я буду задавать вопросы, на которые вы отвечаете «да» или «нет». Если «да», то киваете, если «нет»…ну, знаете сами.
Те согласно закивали. Синхронно так.
Прелесть! Зверушки вменяемы и даже поддаются дрессировке.
- Вопрос первый: вы сами сюда попали? По своему желанию?
Отрицательно.
- Вас заставили?
Отрицательно.
«Чё-то я не въехала».
- Вы понимаете, о чем я говорю?
- Да.
- Вас заставили прийти сюда?
- Нет.
- Вы сами захотели?
- Нет.
- ВЫ ЧТО, ИЗДЕВАЕТЕСЬ?!!
- Нет! Нет!
- Сквирдл, - заявляет, вдруг, крутая черепашка и начинает показывать…пантомиму! Я щас умру от смеха! Честно! Прямо здесь!
Перестав кататься по полу от истеричного хохота я, наконец, поняла, что они пытались сказать.
Несчастный случай. Всего-то!
Исходя из «пантомимы» они: «бежали-бежали», «играли-играли» и «плюх!» - провалились в какую-то дыру (или нору…я не разобрала до конца). И оказались здесь, в моей квартире.
- И было холодно, - изобразил под конец Пикачу, намекая то ли на морозилку, то ли на мой «радушный» прием.
Блеск! Просто свернули не туда и угодили в кроличью нору. И я, кажется, знаю того «кролика», который эту нору сделал.
Ну что за наказание?! Они опять разбрелись. И я, кажется, уже говорила оставить кошку в покое.
Но грызуноподобная электростанция упрямо лезла к Пусе познакомиться.
- Пикачу! – настойчиво втолковывал покемон шипящей кошке, отказываясь признать своими мышиными мозгами, что кошка это не мяут. Естественно, знакомства покемона и не-покемона не получилось. Насмерть перепуганная кошка от души саданула острыми коготками по слишком любопытному носику покемона.
«Нет! Только не это! Только не здесь!»
- ПИКАЧУ-У!!!
Бедная моя кошка (кстати, быстро бегает), бедная моя хата и бедная я! Столько электричества на ограниченном пространстве среднестатистической квартиры это уже перебор. Проводку убило напрочь. И подозреваю, что во всем доме. Ну не предназначены наши электросети для разряда в 10 тысяч вольт. Как сами-то целы остались…не понимаю.
Зато включился телевизор, перегоревший еще полгода назад (руки не доходили его выкинуть). Обалдеть! Во всем доме нет света, а телик работает и даже показывает, причем так чисто, словно подключен к кабельному ТВ.
Кхе! А вот запах расплавленной проводки то еще удовольствие.
- Ну и кто ты теперь после этого? А? Мышь? – укоризненно говорю «гостю».
- Пикачу, - виновато пискнул тот и юркнул за кресло.
А я пошла открывать форточки (ничего к счастью не загорелось) и обнаружила, что, пока Пикачу устраивал светопреставление, остальные покемоны потрошили холодильник. Сквирдл, расположившись на кухонном столе, командовал парадом. Атаки Пикачу они даже не заметили.
Разгонять их я не стала. Не голодом же морить! Короче, что найдут, то их. Лично я понятия не имею, чем питаются подобные существа. Оное известно, наверное, только японцам. Надеюсь, не отравятся. Однако этот бардак пора прекращать. Пока квартира еще цела, да и дом тоже.
За окном загудели машины, началась суматоха.
О! Аварийка приехала! Ого! И пожарные! Оперативно. Та-ак, надо поторопиться. Внятно объяснить какого рода-племени мои гости я не смогу. Как и того, на каких батарейках работает телик.
Схватив телефон, я на миг задумалась. Фактически выбор у меня был из двух номеров. В скорую… сразу сдаться, пока сами не загребли. А второй номер…
Набираю знакомые цифры.
- Лют! У меня проблема. И не одна.
- Что случилось?
- Ты не поверишь…

Глава 2

- Залезай, говорю!
- Пи-ика-пи-и! – мышь сопротивлялась, в шкафу ей не нравилось.
- Я сказала, ЛЕЗЬ! Если вас найдут, то... (что бы такое придумать пострашнее) заберут для опытов! В банке заспиртуют!
- Пи!!!
Угроза подействовала, мышь-переросток позволила запихнуть себя в шкаф, где уже скучковались её товарищи.
- Сидите тихо, - строго сказала я, - если хотите еще домой вернуться.
Кажется, они хотели. Очень! Им у меня не нравилось: ругаются, не кормят, в шкаф запихивают.
Ничего... в следующий раз не будут проваливаться, куда не следует. Под ноги смотреть надо!
Не успела я закрыть шкаф, как в дверь постучали.
- Откройте! Аварийная служба.
- Да-да, проходите.
- У вас паленым пахнет. Возгораний нет?
- Нет. Только проводка…что-то со светом э-э странное.
- Это «что-то» во всем доме.
Квартиру заполнили деловитые дяденьки, внимательно осматривающие каждый угол. Разуваться они, естественно, не стали. Ну и фиг с ними! Главное – эвакуации не будет. Хорошо бы я смотрелась на улице со своим «зверинцем».
- А вы быстро… - пытаюсь пошутить, захлопывая ногой приоткрывшуюся дверь шкафа. В шкафу сердито пискнуло. – Я даже еще позвонить не успела…а вы уже тут.
- У вас, что телефон работает?!
- Э-э.… Нет! С сотового…
(Телевизор, к счастью, я успела выключить).
Еще немного пошарив в квартире (больше для порядка) аварийщики ушли. Пообещав напоследок в ближайшие дни починить электричество. Пришлось поверить.
Закрыв за ними дверь, я включила телевизор. Показывает как миленький. И еще на кухне обнаружился работающий холодильник. И тот факт, что он был выдернут из розетки, ему никоим образом не мешал. Я воткнула штепсель на место, так как-то привычнее.
Зазвонил сотовый. Это была Лют.
- Готова?
- Почти, - ответила я, выуживая «зверинец» из шкафа. – Где обещанный портал?
- Волхв откроет его минут через пять.
- Пусть этот Волхв поторопится. (Зверинец грозил снова разбежаться).
- Раньше нельзя, или они попадут не в свой мир. Потерпи…
- Потерпи-потерпи… - раздраженно бурчу в трубку. – Наколдовали там, не пойми чего, а я расхлебывай.
- Ну, прости-прости, он и сам не знает, как это получилось,– хихикнула трубка. – Вышла небольшая накладочка. Там что-то с переключателем… он оказался малость неисправен.
«Нифига себе накладочка! У меня запечатанный перекресток открылся! Нехило там тряхнуло между мирами».
- Все! Принимай портал.
- Где?
- Так, пройди три метра на запад и…
- Сквозь стену? – съязвила я.
- Плутон, не психуй. Конечно, иди через дверь.
- Ладно-ладно…. И что теперь?
- И все. Еще полметра и портал там…слева.
- Лют, у меня в этом месте холодильник.
- Вот и отлично, открывай.
- Что?
- Дверцу, разумеется.
Я недоверчиво открыла холодильник. Внутри вместо полок мерцал голубой портал.
«И почему я не удивлена».
- Видишь его?
- Да. Вижу, - сказала я и стала запихивать в холодильник покемонов. Те суетились и пищали, видно помнили, что там холодно.
- Все, ребята, домой. Погостили и хватит.
Упаковав последнего, захлопнула дверцу (Надеюсь, никого не забыла, они так мельтешили, что я сбилась со счета).
- И что теперь?
- Теперь жди.
В холодильнике что-то щелкнуло, задребезжало, он подпрыгнул и затрясся. Я отступила подальше, мало ли что. Через несколько секунд все успокоилось, и я рискнула приоткрыть дверцу. На меня жизнерадостно смотрели пустые полки. А новенькая морозилка была совершенно пустой.
Похоже, за исключением исчезнувших продуктов, все осталось как раньше. Не считая, конечно, его работу без электричества.
- Лют, завтра тебе придется очень многое мне объяснить.
- Это я уже поняла. До встречи.
В трубке раздались короткие гудки.
Гости гостями, а убираться в квартире придется мне. Заодно нашла свою кошку, та забилась под кровать в спальне и выходить категорически отказывалась. Ну, не хочет, как хочет. У Пусечки стресс, я ж понимаю. Поставила ей под кровать миску с кормом, воду и задумалась о собственном пропитании.
В холодильнике уцелела только колбаса (наверное, потому что на дверце лежала), а в хлебнице полбатона. Живем!
Насочиняв бутербродов, я отправилась проверять работу телевизора. И уже было устроилась поудобнее перед экраном, как, вдруг, по квартире разнеслось характерное жужжание, а за стенкой что-то ухнуло и неразборчиво выругалось. Потом звук открывающейся двери…
«Не может быть! Неужели опять?!»
Я выскочила из комнаты как ошпаренная. На кухне меня ждал очередной сюрприз: перед холодильником пламенела знакомая рыжая макушка, причем не просто пламенела, а по-хозяйски рылась в моем холодильнике.
- Привет, - только и могла сказать я.
- А, привет! – Ичиго махнул рукой с зажатым в ней бутербродом. Мне стало интересно, каким образом он собирается его есть без тела. Хотя… он же синигами… Что и требовалось доказать! Рыжий спокойно откусил бутерброд и принялся энергично жевать, при этом пытаясь делать еще два дела: закрыть холодильник, до сих пор не пришедший в себя от нашествия покемонов, и вести светскую беседу с дамой, то бишь, со мной.
- Ты Гина не видела? – спросил рыжий в перерывах между уничтожением бутерброда.
- Его здесь нет. Он в соседнем городе. (Кажись Лют говорила, что столкнулась с кицуне в кафе).
- Ксо! – Куросаки едва не подавился бутербродом. – А Урахара сказал, что приземление будет точным.
«КИСКЕ?!»
Ко мне в голову закралось одно подозрение – а так ли неисправен этот пресловутый переключатель, как то утверждает Волхв.
- Если говорить о перемещении между мирами, то посадка довольно точная. Ты мог, вообще, оказаться где-нибудь на Гавайях. А так, до нужного города рукой подать, всего ничего.
- Да? – обрадовался рыжий.
- Да, - улыбнулась я. – Всего каких-то 120 километров. На юг.
(Да! Я – язва! Злопамятная сибирская язва! Но, сколько же можно потрошить МОЙ холодильник!)
- Ой! Ну, тогда пока! – рыжий заглотил остатки бутерброда, с сожалением взглянул на пустой холодильник и сиганул в окно. Прямо сквозь стекло!
Я метнулась к окну (у меня же четвертый этаж!), но временного синигами и след простыл. Сюнпоист, блин!
В зале сиротливо пустовала тарелка для бутербродов, то ли Ичиго вернулся через балкон и захватил их на дорожку, то ли я все-таки забыла кого-то из покемонов.
Все! С меня хватит. К Лют я еду сегодня!
Словно соглашаясь со мной, холодильник фыркнул и отключился. Нда, кина тоже не будет – батарейки сели. Что ж, Лют, жди гостей.
Вытянув кошку из-под кровати, сдала ее соседке вместе с запасными ключами. На сборы ушло от силы полчаса. (Еще одна странность, обычно я полдня куда-то собираюсь).
Еще полчаса я потратила на установку особой Печати. (Мы тоже не лыком шиты, так волхванём, мало не покажется). Не хотела я, конечно, ее использовать – вымораживает, з-зараза, всю квартиру – но, неизвестно кого еще может принести через открытый портал. Я представила парочку Пустых, вылезающих из холодильника…. Нет! Не будем давать воли воображению.
Кажись, все! Я захлопнула дверь и помчалась на остановку. На послеобеденный рейс я как раз успевала.
Лют я позвонила уже в автобусе. Надо же человека подготовить к моему приезду.
- Лют, у тебя есть в холодильнике что-нибудь питательное? – задаю главный на этот момент вопрос.
- Солнце, у меня тут вообще нет холодильника.
«Что правда, то правда. А почему нет холодильника, все вопросы к Люту».
- А что за подозрительный интерес? – в свой черед спрашивает подруга.
«Ну, как бы тебе сказать…»
- Через два часа я буду у тебя, - сообщаю я и уточняю. – Голодная.
- Ясно, - ух ты! Кажется, Лют обрадовалась. – Встречу фирменной курицей с грибами или с цветами на вокзале. Выбирай.
- КУРИЦА!!! – Лют, я тебя обожаю! Особенно твою стряпню! А цветы это лишнее, я цветами не питаюсь.
-Ого! Я впечатлена, - хихикает трубка. - Лады, будет тебе курица
Автобус тряхнуло на очередном ухабе, но я этого почти не заметила.
«Мы едем, едем, едем!
К кому же? В гости к Лют!
Там ждет горячий ужин,
И отдых, и уют!»
Интересно, когда мне всякий бред в голову лезть перестанет? Еще интереснее, почему мой сосед так на меня косится и чешет в ухе. Мы же не в самолете, чтоб уши закладывало. Странный он какой-то. Лучше пересяду.

Глава 3

Хрум! Хрум! Вкуснятина! Вот только мало. Эх, умеет Лют готовить, не то, что я. У меня даже варка сгущенки может закончиться отдиранием ее со стен и потолка. Между прочим, отмывать потолок жутко неудобно – руки моментально затекают. Впрочем, вернемся к нашим баранам, то есть, синигами.
- Выходит, ты сама толком ничего не знаешь.
- При чем тут твоя квартира не имею ни малейшего понятия, - развела руками Лют. – Волхв закрыл проход, и почему он открылся снова…
- А колдун твой? Тоже не знает?
- Волхв, - поправила Лют. – Он сказал, что перемудрил с границами миров, и, как бы сказать, с переключателем возникли проблемы.
- «От многия мудрости, многия печали», - цитирую я себе под нос.
- Что?
- Да нет, ничего. Просто мысли вслух. Делать-то что прикажешь.
- А вот это другой вопрос, - задумалась подруга. – Проход должен был сразу закрыться. Но если тут замешан Урахара.
- Угу. И почему-то Киске неисправность «переключателя» до лампочки. Странно это все, Лют. Хорошо у меня под рукой Печать была.
- Что за Печать? Сильная?
- Недели на две хватит. Вот только в квартире будет холодрыга как на северном полюсе. Надеюсь, твоему горе-чародею этого времени хватит для ремонта границ.
- Я поговорю с ним, - Лют предпочитает не замечать моих шпилек и кирпичей в адрес Волхва.
- А я бы еще и голову ему открутила, - продолжаю мечтательно.
- Кому?
- Волхву твоему, конечно! Чтобы меньше мудрил! Меня, знаешь ли, совсем не прикалывает, когда мои недельные запасы уничтожаются теми, кого, в принципе, не существует.
- Плутон, - Лют примиряюще поднимает руки, - расслабься. Будет тебе ужин по-королевски.
- И мармелад к чаю? – беру быка за рога.
- Да.
- И даже йогурт? – продолжаю наглеть.
- И даже йогурт, - развеселилась Лют. – А в тебя точно влезет? Надо же, сама маленькая, а не прокормишь.
- У меня стресс! – парирую я. – Хотя, если по-честному, моральный ущерб мне должен возмещать Волхв.
- ?!
- Слушай, а это мысль! – оживляюсь я. – Может, устроишь встречу? Случайно так… А я уж выскажу ему пару ласковых. Заодно, и проверю, в какую сторону голова отвинчивается…
Лют всё же подавилась чаем.
- Плутон, - сказала она серьезно. – Если ты с ним встретишься, еще неизвестно, кто кому голову отвернет.
- Но помечтать-то можно, - отмахиваюсь от слишком серьезного выражения на лице подруги.- И звучит так заманчиво. Только представь…
Лют отставила чашку.
- В любом случае, я все равно, не допустила бы подобной встречи. И, между прочим, моя обязанность его защищать.
- Лют, не грузись, - говорю я строго. - Да, что ты так за него переживаешь! Ничё я твоему кудеснику не сделаю, не боись. Отаку волхвёнка не обидит.
Всё-таки люблю я, сморозив что-нибудь этакое, наблюдать за лицом подруги. Серьёзность за стёклами очков сменяется недоумением, а через миг – весельем.
Вот это другое дело! Мне больше нравится, когда Лют смеётся. Нашему миру достаточно и одной нервной особы, то есть, - меня.
В этот момент зазвонил телефон. Тот, другой. Я знаю, что на этот номер Лют могут позвонить только два человека.
Лют обрывает смех, извиняется и уходит в другую комнату поговорить. А я остаюсь догрызать печенье и допивать чай. И размышлять.
Интересно, как все-таки выглядит Князь? Хотя, сейчас больше хочется знать, как выглядит Волхв. Всё-таки не зря Лют всполошилась, когда я о встрече с кудесником заикнулась. У меня на эмоциях тормоза напрочь отключаются. Как бы ей, действительно, не пришлось спасать Волхва от меня, точнее меня от Волхва (второй вариант вероятнее). Так что, спокойствие Плу-тян, только спокойствие. Разборки с волшебниками местного пошиба отнюдь не сделают твою жизнь легче и приятней. Да и Лют подставишь. В конце концов, Волхв её начальник. Или это Князь… Я как-то не вдавалась в иерархические подробности. Несмотря на чрезмерное любопытство, у меня нет привычки лезть в чужую жизнь. Захочет человек, сам расскажет. А нет, так нет.
Впрочем, судя по последним событиям, это её жизнь настойчиво вторгается в мою. Так что получить ответы на кое-какие вопросы я имею право.
- Кажется, это не я, а ты грузишься, - возвращает меня на землю Лют. – Я в магазин. Идешь со мной?
- Неа, тут посижу, почитаю, - идти в магазин было неохота, набегалась я сегодня выше крыши. К тому же, если у меня не совсем плохо с причинно-следственной связью, у Лют намечается встреча. – Я «Память» хотела еще раз перечитать.
- «Память» - дело святое. Не скучай, я быстро.
- Угу. Это Волхв звонил? – неожиданно для себя спрашиваю я.
Лют замирает в дверях.
- Нет, - сказала она после секундной паузы. – Князь.
- Передавай ему привет от меня, - надо же что-то говорить, раз язык за зубами не держится.
- Плутон, - удивилась Лют, - он до сегодняшнего дня даже не знал о твоём существовании.
- Зато я знаю о его, - открываю фанфик. – А почему до сегодня?
- Они с Тарькой утром заходили. Твой портал закрывать.
«Тарька? Какое милое имя…»
- А-а, ясно. Ну, тогда и Волхву передавай…привет, - говорю как можно небрежней.
- Кхм, обязательно, - смех Лют исчезает за дверью.
- Ничего смешного, - бормочу я скорее по-привычке.

***

Фанфик упорно не читался, в голове всё ещё вертелись мысли по поводу произошедших событий. Прокрутив пару страниц, наткнулась на изображение Мураки.
Действительно, что-то в наши края разнокалиберные синигами, да маньяки зачастили. Может Волхв (блин, я когда-нибудь язык сломаю на этом слове!) бизнесом решил заняться, типа, горящие путёвки в реальный мир. Не зря же Ичиго про Киске проболтался…. Уж этот кот полосатый везде выгоду найдёт. Бизнесмены, блин! Впрочем, Урахаре вполне мозгов хватит самому что-то такое соорудить.
Покемоны, едва не разнёсшие мой дом это ещё цветочки. И кого принесёт в наш мир в следующий раз – неизвестно. Лют «везёт» на маньяков, а мне, точнее, моему холодильнику на голодных троглодитов. Не кормят их, что ли, наши «бизнесмены»? Если так пойдёт и дальше, скоро придётся закусочную открывать для путешествующих между мирами. Назову «У Плутон». Мысль была забавной. Я повертела её так и этак и решила, что с Волхвом стоит всё же поговорить. Он вроде как за границами миров присматривает, вот пусть и не отлынивает от обязанностей. Не дело это – анимешкам по реалу лазить и в чужих холодильниках…гм…что-то меня заклинило, проголодалась, наверное…
А с другой стороны, может оставить пока всё как есть? Вдруг, Бьякуя на огонёк заглянет. Ага! Размечталась! Да если Кучики появится в моей скромной квартирке, требующей ремонта и УБОРКИ, я сквозь землю от стыда провалюсь. Аристократу же не объяснишь, что раскиданные по квартире вещи, книги, тетради, тарелки и прочее – это просто творческий беспорядок. Нда, надо будет прибраться, а то ещё вещички ноги сделают. Ушёл же мой бутерброд из холодильника, бодренько так, синигамьим ходом…
Да что я прикопалась к этим бутербродам?! И Лют задерживается. Надо всё же что-нибудь пожевать, пока она не вернулась. Должно ведь остаться в доме съестное, несмотря на все переезды! Кстати, совсем забыла расспросить Лют о её новом доме. Ладно, вернётся - всё и узнаю.
С этими бодрыми мыслями я выключила комп и потопала на кухню искать оружие против червячка в желудке. Оружие не нашлось. Вернее нашлось, но не то. В смысле, не против червячка. Я повертела в руках старинный кинжал. У Лют дома целый арсенал, но вот привычки разбрасывать по дому оружие я за ней не замечала. Впрочем, сегодня Князь и Волхв заходили. Забыли, наверное. Не оставили же они этот ножичек, чтоб колбасу резать.
При мысли о колбасе я тут же забыла про кинжал и принялась за ревизию кухни. Холодильник проверять не стала. Верно! Не по причине скромности, а в виду отсутствия оного. Самое интересное, холодильника у Лют не было ещё до переезда.
А мне вот почему-то не везёт с техникой. То у меня плита сломается, то фен перегорит, то удлинитель рассыплется множеством деталей. (Нет! Холодильник Люту я не ломала! И не надейтесь!) С телевизорами вообще отдельная история. Например, в своей квартире, прошлой зимой я сломала телевизор, лишь дотронувшись до него. Чудо науки и техники весело долбануло меня током и перегорело. Я понимаю, что телевизор был старый, а статическое электричество никто не отменял, но почему это всегда происходит именно со мной?! Хотя, я считаю, что лишь нахожу поломки. Кто-то до меня сломал, а я нахожу. Честно!
А вот это не честно! В доме хоть шаром покати! Впрочем, чего и следовало ожидать. Никто в здравом уме не будет держать продукты в доме, если сам там не живёт. Делать нечего, я налила себе огромную бадью чая, если не заморю червячка, то хоть утоплю.
Компьютер встретил меня матовым экраном. Зря я его выключила, у меня же фанфик недочитанный. А может, ну его! (Почему-то сразу вспомнился Мураки). Что-то с этими порталами я стала суеверной. Одна моя подруга (не Лют-сан!) считает, что появление анимешек в реальном мире – это здорово. Спорить с ней не буду, но и согласиться не могу. Я не зануда! Мне тоже, порой, хочется любимых героев не только посмотреть, но и пощупать. (Бьякусю, например  Но встретиться в тёмном переулке с доктором Шакалом, или не дай бог, с Мураки…что-то не хочется. Долгая жизнь и Мураки понятия несовместимые.
За спиной раздался лёгкий шорох. Я чуть не выронила чашку. Ну вот, накаркала! Как говорится, вспомни маньяка…
- Добрый вечер, - произносит опасный бархатный голос и на пороге появляется знакомый силуэт.
Сердце делает кульбит и бьется со скоростью взбесившегося поезда.
- Здравствуйте, Мураки-сенсей, - остатки самообладания уходят на то, чтобы голос не дрожал. И еще на лицо стала вылезать эта глупая ухмылка. Я когда сильно нервничаю, почему-то всегда улыбаюсь. Нет, не стоит доктора так шокировать, он вполне может отыграться. – Странно видеть вас в таком месте.
«Волхв, я тебя убью! Если выживу, конечно, после встречи с этой белой коброй!»
- Почему же? – доктор-маньяк (или маньяк-доктор) неслышно ступает в комнату. – Я просто проходил мимо, решил заглянуть.
«Ага, так я тебе и поверила. Небось, специально выжидал, когда Лют в магазин выйдет».
- А вы…простите, не знаю вашего имени.
«Не нравится мне это, ой, не нравится!»
Я, было, хотела ляпнуть, что меня зовут Цубаки (один из моих ников в инете), но вовремя сообразила, что лучше не стоит. Это имя в сочетании с Мураки – очень плохая примета.
- Се…кхм…Сецуна Мейо.
(Да простит меня Сейлор Плутон, но её имя я захапала давно и надолго).
- Сецуна-са-ан, - тянет Мураки, кажется, он заинтересовался.
И тон его мне не нравится. И почему это он называет меня просто по имени?! Только тут до меня доходит, что, представляясь, японцы называют сначала фамилию, а затем имя. «Вот, блин! Лю-ют, приходи скорее, я боюсь!»
- А Лют нет дома, - с перепугу выдаю я.
Мураки как-то странно на меня смотрит, кажется, пытается определить, издеваюсь я или нет. А меня уже несёт как фанеру над Парижем. И это значит, самосохранение отключилось напрочь.
- У неё много дел в последнее время, - в упор смотрю на доктора, - встреч много…
- Скажите, Сецуна-сан, а откуда вы знаете моё имя? – вдруг спрашивает Мураки, перебивая всю малину. – Лют-сан рассказывала обо мне?
«Ой! И чё отвечать?»
- Вас все знают, - продолжаю на одном дыхании. – Вы очень известный…хирург. Гениальный, так сказать.
«Это не лесть! Это самозащита!»
Мураки внимательно на меня смотрит. Я строю невинное лицо и, пользуясь моментом, отвожу взгляд, включаю компьютер. Играть в гляделки с доктором удовольствие то ещё.
- Новый фанфик Лют-сан? – спрашивает Мураки.
- Нет! – поспешно захлопываю окно. – Так, из инета скачали.
«Ксо! Почему фик выскочил?! Я же его закрыла, перед тем как выключить компьютер!»
- Вы не умеете лгать, Сецуна-сан, - усмехается доктор.
Ой! Что-то мне совсем нехорошо. Лют, где тебя носит?! Таскете!!!
- У Лют-сан интересные друзья, - Мураки продолжает гипнотизировать меня взглядом.
Фиг! Я гипнозу не поддаюсь! Наверное…
- Скорее, интересные гости, - брякаю я.
Доктор слегка наклоняет голову, в серых глазах усмешка.
- Сецуна-сан, а вы любите куклы? – вдруг спрашивает он.
- Мне больше нравятся плюшевые игрушки, - мои подозрения становятся совсем уж чёрными (Куда клонит этот добрейшей души маньяк?)
- И, разумеется, это плюшевые медведи.
- Нет. Я не доверяю плюшевым мишкам, - улыбаюсь я.
В глазах доктора на миг промелькнуло удивление. Всего на миг! Но я довольна-а! Хотя, игры с кобрами ещё никого до добра не доводили.
«Спокойно, Плутон, спокойно. Ты же собиралась прожить долгую, очень долгую жизнь».
Однако, вылезшее откуда-то любопытство, опять посылает самосохранение куда подальше. Что же Мураки делает в реале? И связаны ли между собой Мураки, Гин и Ичиго, так «удачно» приземлившийся в моём доме. Знать хотелось, даже, несмотря на простую житейскую мудрость: «Много будешь знать – не дадут состариться».
- Скажите, Мураки-сенсей, а вы доверяете куклам? – спрашиваю я. А чё? Теперь моя очередь задавать странные вопросы.
Опс! Кажись, я перегнула палку! Но бежать поздно. На всякий случай отвожу от него взгляд. Вдруг, доктор не справится с выражением лица, тогда есть шанс уцелеть, если я этого не увижу.
«Э? ЧЕГО? ОН УЛЫБАЕТСЯ?!!»
Вот гад! Поправочка, страшный гад!» Один плюс – жить буду. Ксоо! А вот это совсем нехорошо. Мураки слишком близко! Бледная рука легонько задевает плечо, по телу проходит озноб. Нервно отодвигаюсь. Ну, почему я не умею проваливаться сквозь землю?!!
- Я слышал, вы пишете стихи, Сецуна-сан.
«А ЭТО ОН ОТКУДА ЗНАЕТ?!»
- Н-не понимаю, о чём вы, - я всё-таки начинаю заикаться, серые глаза с вертикальными зрачками так близко.
- И вы даже написали что-то обо мне, - голос доктора падает до интимного шёпота.
Как же здесь жарко! И холодно!
- Вы ошибаетесь!
- Сецуна-сан, я же говорил, вы не умеете лгать. Ну же…я бы хотел послушать его.
Резкий звонок заставил меня вздрогнуть. Мураки тоже.
- Да, Лют! Слушаю! – ору я в трубку, пользуясь тем, что доктор отстранился.
- Слушай! – весело отзывается трубка. – Тебе какой йогурт брать?
- Да, как обычно!
«Какой нафиг йогурт?! Лют! Скорее домой!»
- Лют, а ты скоро будешь?
- Да скоро-скоро.
- Хорошо. Жду, - выдыхаю в спасительный кусок пластика. Мураки наблюдает за мной с неизменной усмешкой.
- Лют…скоро будет, - выдавливаю я и тут же. – Дожидаться будете?
А это весело. Кажется, он чуть растерялся. Главное, чтоб обниматься не полез. Я этого не переживу!
- Не стоит.
- Жаль. А Лют вас любит. То есть…беседовать с вами. Вы очень интересный собеседник.
Теперь я развлекаюсь по полной, глядя на лёгкую тень, промелькнувшую на бледном лице. Правда, развлекаться таким образом чревато.
- Вы тоже интересны…Сенцуна-сан.
Вот блин! Белая кобра не только быстро приходит в себя, но и кусается.
«Когда же ты, наконец, уйдёшь? Не надоело ещё?»
- Вряд ли, - «только бы его не заинтересовать! Только бы…» - Мы люди скучные, маленькие…
- Не преувеличивайте, Сецуна-сан.
Что он делает?! Близко! Слишком близко!
Отступать приходится в кухню.
- Может чаю? – хватаюсь за спасительную мысль.
Мураки, уже вошедший в кухню, слегка кивает. Надеюсь у Лют есть чай. Такой, какой пьёт этот…доктор.
Так, насколько помню, чай с сахаром. Хотя, для Мураки больше бы подошёл стрихнин. А я бы ешё и пургенчику добавила. Хорошая идея, жаль так идеей и останется. За ТАКОЕ этот улыбчивый маньяк не просто убьёт – четвертует! Медленно и со вкусом. А на стрихнин можно и не надеяться – у этой кобры к ядам иммунитет. Но помечтать-то можно! Особенно после вытягивания всех нервов одним белым садистом!
- О чём задумались, Сецуна-сан?
«Ксо! Ещё раз ксо в квадрате! В кубе!»
- Думаю, сколько вам ложек сахара…
«Э-э…ложить? Положить? Покласть? Со страху забыла!»
- На ваш вкус.
«Двадцать! Стрихнина!»
Ещё не легче, у Лют тут сортов пять чая не меньше! И какой предпочитает пить этот, подозрительно затихший за спиной, доктор? Спросить, что ль?
- Надо же, тут есть кофе, - вдруг оживляется Мураки.
Перевожу взгляд на полочку. Ксо! Он же в зёрнах! Я не умею его молоть! И варить!
- Растворимый будете? – спрашиваю убито.
Пауза.
- Лучше чай.
Чай так чай! Приободрившись, добираюсь до самой симпатичной коробочки. Вроде элитный. Ну, рискнём!
Но как же меня достаёт, что он за спиной! Нервно прислушиваюсь – лёгкий звон говорит о том, что Мураки решил помочь с чашками. С чего это он? Уж не приволок ли доктор для меня стрихнинчику?
Оборачиваюсь и…утыкаюсь носом в светлую рубашку. В обморок не упала только потому, что падать на горящую плиту – верх сумасбродства. А падать на Мураки…нет, я ещё не сошла с ума! Всё что остаётся, так это, едва дыша, зависнуть между плитой и доктором.
- Жаль, - вдруг говорит Мураки. – Похоже, сегодня мне не удастся выпить с вами чаю, Сецуна-сан.
Я похолодела. На что это он намекает? А если этот маньяк-доктор ко мне с инструментами пришёл? Для срочной операции, плавно переходящей во вскрытие…
Вдруг, Мураки отстранился.
- Надеюсь, в следующий раз, мы всё же выпьем чаю вместе, - Мураки улыбнулся своей непередаваемой улыбкой, от которой у меня задрожали колени, и добавил, - Передавайте привет Лют-сан. И мой вам совет, попросите её научить вас варить кофе.
Белая фигура скрылась за дверью.
«СВОЛОЧЬ!!!»
Я обессилено плюхнулась на стул, чтобы через минуту с него подскочить. За окном промелькнул знакомый силуэт.
«ЛЮТ!!! Слава небесам! Лют! Наконец-то! ЛЮ-ЮТ! »

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Блич", " Дети тьмы", " Оригинал", " Желание", " НЕ мое"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фик по Детям Тьмы

Название: Сны и Куклы
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: романтиш, наверное.
Пары/Персонажи: - Мураки/Ория
Статус: - закончен
Предупреждение: - .
Содержание: - Мураки очнулся после пожара в лаборатории
Дисклеймер: - не мое, не имею, не претендую
От автора: Вторую часть я так и не написал, поэтому статус законченного
Размещение: - только с моего согласия

Сны и Куклы

А вот не будет вам действия! 

Мураки Кадзутака медленно открыл глаза. Над ним был мутный потолок, который зачем-то норовил развернуться вокруг своей оси. Во рту было сухо и приторно сладко, а в ушах стоял равномерный гул. «Обширная кровопотеря» - поставил он сам себе диагноз.
- Кадзу, ты как? – странный, гулкий голос буравчиком вгрызался в мозг, минуя уши, в которых был, как минимум килограмм ваты, - Кадзу, ты меня слышишь?
- Слышу, - прохрипел он, и колючий воздух тут же оцарапал его горло.
Красно-черное пятно появилось в поле зрения и приобрело смутно-человекообразную форму. Доктор не мог сфокусировать взгляд: «Похоже на остаточное действе сильного обезболивающего», но, ни на миг не сомневался, что перед ним Ория. Сухих губ коснулся твердый край керамической чашки. Что-то горячее и вкусное полилось на язык, и Мураки сделал глоток.
Три полупрозрачных светильника, пока он пил, наконец, слились в один. А бледное пятно над ним приобрело вполне человеческий вид, сформировавшись во встревоженное лицо Ории. Кое как допив чашку, Мураки оглядел себя. Он лежал на стандартной европейской кровати (Это в доме Ории! Почему-то он не сомневался, что находится именно в доме Ории) бережно укрытый легким покрывалом. От его руки к металлическому штативу тянулась тонкая, гибкая трубка капельницы. Мураки приподнял край одеяла и посмотрел на тщательно перетянутый торс. Что-то одобрительно-благодрно буркнул, кивнув Ории, и снова уснул.
Ория осторожно убрал тусклую серебряную прядь с бледного, даже для Мураки лица. Что ж, он сделал все, что мог. Дальше все зависело от самого Мураки. И хотя длинноволосый владелец сомнительного ресторана не сомневался в том, что его друг выздоровеет (он видел и более тяжелые ранения), все равно волновался. Многое зависело от желания жить. Ория медленно наклонился к самому лицу, внимательно и тревожно вглядываясь в него. Дыхание спящего было слабым, но ровным. Кожа бледнее обычного и холодная, но сухая. Самурай коснулся губами высокого лба. Температуры нет.
Сам Ория от постоянных полуночных бдений у кровати блондина выглядел так, что хоть ложись рядом с Мураки, за родного сойдет. Связи Мибу позволили ему получить донорскую кровь, лекарства и высококачественную операцию прямо в Ко Каку Рю.
- Ох, Кадзу. Держись. Пожалуйста, не умирай.
Через час Ория спал, положив голову на скрещенные руки и сжимая длинные, белые пальцы в своей ладони.

В чернильной, вязкой темноте бесшумно падала роскошная фарфоровая кукла. В полной тишине она столкнулась с невидимой преградой, подпрыгнула и замерла, отбросив в абсолютной черноте резкую, белую тень. Также бесшумно и медленно рядом упала еще одна: ворох тончайших кружев и бархата. Потом еще одна: золотые локоны, шелк и ленты. Потом еще одна. И еще. Они падали безмолвные и равнодушные в непроницаемой мгле, не имеющей ни стен, ни дна. Падали вокруг Мураки откуда-то сверху. Молчаливые и покорные, они замирали в той позе, в которой их настигло падение.
Доктор бесстрастно наблюдал за вырастающей вокруг него стеной. А потом все вспыхнуло яростным пламенем. Посреди огненного ада стоял молодой человек в юката, подняв изящные руки над головой.
Жар подступил вплотную, бок ныл, густые, темные капли крови разбивали голову об пол возле белоснежных ботинок. Мураки бесила его беспомощность. Сильней огней Тооды, сильней слепящей боли в боку его бесило то, что он никак не мог повлиять на ситуацию. Прекрасный синигами его не слышал, замкнутый в темнице отчаянья и вины. Сенсей мог до хрипоты кричать ему, шептать, умолять, приказывать, но... Он упустил момент. Он допустил ошибку. Он переоценил свою власть над ясноглазым. И сейчас был абсолютно беспомощен. А прекрасная статуя с пустыми глазами опустилась на колени и, задрав голову, наблюдала за плавными движениями бронзовых колец Великого Змея в огнях неистового пламени.
- Жги меня, Тоода. Выжги само существование мое, - бессильно лежащие на коленях руки дрогнули и плавно взмыли вверх.
В равнодушных глазах мертвой головы играли отблески мистического огня.

Мураки открыл глаза. Вновь он смотрел на знакомый потолок. Пальцам было жарко. Доктор глянул вниз и увидел причину. По тонким губам заскользила легкая тень улыбки. Ория. Его верный самурай. Длинные, жесткие волосы разметались по сильным плечам, опутанными ярким шелком. Тонкое лицо осунулось и заострилось, а под глазами залегли густые тени. Пальцы Мураки едва заметно дрогнули, и Ория тут же поднял голову.
- Доброе утро, Ория. Ты ничем мне не поможешь, если сляжешь рядом. Иди, отдыхай. Это распоряжение врача, - голос Мураки был слабым с заметной хрипотцой, но твердым.
- Как ты, Кадзу! – встревоженный и всклоченный спросонья Ория был трогателен и мил.
- Хорошо. Расскажи и иди отдыхать, - чихал Мураки на милый вид. Он очень хотел остаться один.
- Я нашел тебя недалеко от этого ада. Принес сюда. Вызвал одного смышленого и неболтливого доктора. Он сделал все необходимое, а дальше я ухаживал за тобой сам. Больше никто ничего не знает. Если ты скажешь, я убью врача.
- Пока не надо. Что он прописал?
- Вот. – Ория протянул рецепты, таблетки и ампулы.
- Сойдет. Иди отдыхать. Смотреть на тебя страшно.
Ория послушно вышел. Он знал, что спор ничего не даст, только растревожит раненого. Кроме того, он и, правда, вымотался. Сейчас Кадзу в безопасности и, наверняка, не доволен, что его видят слабым.

Мураки снова уснул. Ему в который раз снились куклы и Тцузуки. Тцузуки с ножом, по лезвию которого стекала густая, горячая, яркая кровь. Кровь Мураки. «Пойдем со мной, Мураки.» Эта фраза звучала на все лады, а Тцузуки сменял обличия в каком-то сумасшедшем калейдоскопе: «Пойдем со мной, Мураки» - распятый на пентаграмме в расстегнутой рубашке и босой. «Пойдем со мной, Мураки» - в темном плаще и солнцезащитных очках залитый знойным солнцем среди холмов Нагасаки. «Пойдем со мной, Мураки» - смущено ерзающий на стуле в форме дилера казино. «Пойдем со мной, Мураки» - в мятом пиджаке среди алых роз в лучах заката. «Пойдем со мной, Мураки» - сидящий на татами в тонком светлом кимоно, один рукав спущен, смуглое плечо матово поблескивает, а рука с раскрытой ладонью протянута к Мураки. «Пойдем со мной, Мураки» - обнаженный, с запрокинутой головой в объятиях бархатной тьмы. «Пойдем со мной, Мураки» - огромные фиолетовые глаза, в которые доктор падал целую вечность.

Ория раздвинул фасума. Мураки повернул голову на звук, безразлично посмотрел на Орию. Поднос в руках последнего доктора не заинтересовал. Владельцу ресторана было достаточно одного взгляда, чтобы понять – с разговорами лучше подождать. Он достаточно хорошо знал своего друга детства и безошибочно отличал ледяной панцирь его самообладания от безразличия. Он упрямо протянул поднос и установил его на кровати. Мураки послушно приподнялся и, опираясь на подушки, занял полусидящее положение. Ел вяло. Ория, пребывавший все эти дни в промежуточном состоянии между отчаянием и надеждой, разрывался от желания поговорить с Кадзу. Но не решался. Раньше когда Мураки не хотел говорить, то спокойно обрывал разговор и с безразличным видом отодвигался сам, когда не хотел физического контакта (а он его никогда не хотел, если конечно не он был инициатором). Что Мураки сделает сейчас, когда он в таком состоянии Ория даже приблизительно не знал и хотел оставаться в неведении. Он молча и бесстрастно сидел рядом, чувствуя себя неловко и тупо смотрел на поднос. Время тянулось медленно, мучительно вытягивая из Ории серебряную нить его души и наматывая ее на бесконечный палец.
- Ория, - неожиданно сказал раненый маньяк, чуть не заставив беднягу вздрогнуть, - Когда ты нашел меня, - пристальный взгляд серых глаз со стальным блеском, - рядом со мной ничего не было?
- Было, - Ория смотрел на бледные руки доктора, - я хотел вернуть тебе после того, как ты поправишься. Не хотел, чтобы ты волновался, тебе сейчас вредно, Кадзу, – Ория протянул пожелтевшую фотографию, - Тела не нашли, возможно, он жив. Остальное в моей комнате.
- Остальное, - Мураки вскинул голову, лицо его оживилось, - остальное. Принеси.
- Не могу. Я все установил, и сдвигать с места...
- Установил?! – Мураки оживал на глазах, он отодвинул поднос и приподнял одеяло, - Тогда веди.
- Тебе нельзя, - Ория схватил друга за руку держащую одеяло, второй рукой вцепился в белое плечо и попытался уложить назад, - Вот поэтому я и молчал.
- Ория, - Мураки не собирался спорить, - веди. Для меня сейчас это лучшее лекарство.
Самурай вздохнул и подставил плечо. Ему хотелось наорать на бестолкового Кадзу и, если надо, привязать к кровати и кормить с ложечки. Но, как гласит поговорка: «Самурай улыбается раз в 7 лет и то одной половиной рта». Ория не хотел терять лицо, а перед этим отморозком тем более. Отморозок навалился всем весом на него, обхватив рукой надежные плечи. Ория повел его, бережно поддерживая за талию: «Надо было взять кресло, но ведь сейчас он не будет ждать ни секунды, если отлучусь, этот ненормальный поползет сам. Вот ведь приспичило». Мураки даже не побеспокоился хоть что-то на себя накинуть, так и шел – в трусах и бинтах.
К счастью, комната оказалась рядом. Ория сдвинул фасума и почти внес Мураки внутрь. Комната Ории была обставлена традиционно до икоты. Хоть сейчас в журнал «Традиции и история Японии». В дальнем углу стояла ширма, на белой поверхности которой чернели силуэты бамбука. Раньше она стояла в другой стороне. Мураки потянулся туда.
- О-ой! Кадзу, спокойнее, уже пришли, - Ория доволок доктора до ширмы, усадил и сдвинул нарисованный бамбук в сторону.
- Ория... – Мураки смотрел на открывшуюся ему картину с фантастическим благоговением (только у него этот опутанный проводами кошмар мог вызвать восхищение).
Ория решил сделать вид, что ничего не слышит. Угадайте, на ком сорвет досаду за проявленные чувства непробиваемый сенсей Токийской больницы.
- Мой первый аппарат поддержания жизни, - Мураки дотянулся до жуткой вещи и положил ладонь на стекло, - Откуда он? Неужели ты хранил его все эти годы?
- Да, – Мибу небрежно пожал плечами, - Когда я нашел тебя с головой в обнимку, то вспомнил об этом, - Ория лгал. Он никогда не забывал. Он даже изредка приходил в чулан, где касался кончиками пальцев механического монстра, - И, вот.
- Спасибо, Ория. Ты сделал больше, чем спас мне жизнь, ты вернул мне смысл жизни.
- Смысл? – Ория выглядел сбитым с толку, - Я думал... – Он смотрел на старую фотографию.
- Нет, - Кадзу был в великолепном расположении духа, даже кожа его приобрела прежний оттенок, - Он средство.
- Но ты говорил: «Возлюбленный мой», – Ория с одной стороны боялся поверить, а с другой боялся упустить шанс хоть что-то узнать о своем крайне скрытом друге, раз уж так повезло, и Мураки неожиданно разговорился. В том, что рано или поздно за свое любопытство придется расплачиваться, Ория не сомневался.
- Говорил. И это так. И как возлюбленный мой он умрет ради меня. Я вновь заставлю его желать смерти. И не просто смерти, а смерти от моих рук. И тогда... Саки, подожди еще немного...
- Кадзу! Немедленно ложись! – Самурая не на шутку встревожило резко побледневшее лицо доктора, - Ты перевозбудился, сейчас рана откроется. Вот поэтому я и не хотел говорить раньше времени.
Ория рекордно быстро раскатал футон и уложил дрожащего и взмокшего пациента.
- Глупый Ория, ты не понимаешь, - голос Мураки ослаб и сипел, - Теперь, когда я знаю, что не все потерянно, я выздоровею в 2 раза быстрее. Тем более что эта машина сгодится лишь на первое время. Мне нужно оправиться как можно быстрее, чтобы создать новую лабораторию.
- Даже не знаю, как сказать. О том, что ты жив... нет, что ты там вообще был никто не знает. А, кроме того, врач, кровь, операция, кое-что для машины. Да еще 10 женских трупов. В общем, я не уверен, что смогу сейчас начать. Нужно подходящее время...
- Не стоит, - Мураки лежал расслабленный и одновременно сдержанный, - Я не буду делать лабораторию тут. Возлюбленный мой отвечает за Нагасаки. Туда его и заманивать не придется.
Несмотря на болезненную бледность и слабый голос, это был тот самый Мураки Кадзутака – гениальный доктор Токийской больницы и сумасшедший маньяк (кому как повезет столкнуться с ним). Только Ория мог разглядеть, как на самом деле доволен сейчас этот человек. В мыслях брюнет сравнивал его с объевшимся чужих сливок котом.
Длинные, черные ресницы опустились, закрывая серые глаза. Тихое ровное дыхание уснувшего человека коснулось слуха Ории. Он смотрел на блондина. Кадзу в его кровати. Сказали бы ему неделю назад, он бы даже не разозлился, просто рассмеялся. Ория мягко поднялся и подошел к бамбуковой перекладине у изголовья. В конце концов, это его комната и его постель. Он снял кимоно и продел в рукава бамбуковый шест. Кадзу ранен, ему сейчас нужно тепло, тем более что сейчас он явно перестарался. А футон не самая теплая постель. Кресло-каталку он принесет завтра, и завтра Кадзу будет спать на невозможно высокой кровати, купленной специально для него, а пока... Ория закончил разглаживать яркую ткань и подошел к спящему со стороны здорового бока, осторожно поднял край одеяла и лег рядом. «Кадзу ранен, а я счастлив» - кольнула незваная мысль. Прогонять ее не стал, терзаться раскаянием тоже. Ория принимал себя таким, какой есть. Он не стал прижиматься к Мураки, хоть и очень хотел. Он подождет, пока спящий сам не потянется к его теплу. Тогда он обнимет Кадзу, осторожно, чтобы не задеть рану. Ория ждал долго и без надежды, сможет подождать еще чуть-чуть. А пока ждет, будет смотреть на точеный профиль, платиновые волосы, длинные ресницы и узкие, чувственные губы. Он не прикоснется и пальцем, но смотреть ему никто не запретит.

Куклы сидели плотными рядами на бесконечных полках со всех сторон. Еще несколько штук лежали на полу. Среброволосый мальчик в коротких шортиках подошел к одной, взял на руки и прижал к себе, зарываясь большеглазым личиком в фарфор и шелк. Маленький мальчик и куклы. Множество кукол. Странная картина. Что-то в ней есть болезненное, словно бред шизофреника. Мальчик молчал, он не играл с куклой, не ласкал, не разговаривал с ней. Просто прижимал к щеке. Он не оторвался от этого увлекательного занятия, даже когда почувствовал за спиной чужое присутствие. Человек за спиной некоторое время молча наблюдал. Перемен не предвиделось. Мужчина шагнул вперед.
- Здравствуй, Кадзу, - Ладонь в перчатке опустилась на светлую голову, - Тебе нравится здесь?
- Здравствуй, Кадзу, - мальчик поднял серые глаза и серьезно посмотрел в лицо одноглазого красавца, - Я же здесь. А ты зачем пришел?
- Не знаю. Моя жизнь начинается со встречи с Саки. А это – твоя жизнь. Имеет ли она ко мне отношение? Не уверен. И не уверен, что хочу знать это, - Мураки взъерошил мягкие волосы.
Мальчик смотрел спокойно и серьезно, хотя задирать голову так высоко было неудобно. Мужчина опустился на одно колено и прижался лбом ко лбу ребенка.
- Кадзу, - это твои друзья?
- Нет. Это куклы. А друг мой – Ория-тян. Он занимается кендо. Ты его знаешь – он и твой друг.
- Думаешь, он помнит тебя?
- Ты же помнишь, хоть и не думаешь обо мне почти никогда, - пожал плечами мальчик.
- Да, я помню. Но мне теперь это все бесконечно далеко.
- Ты променял друзей на куклы. А ведь Ория-тян принимает тебя таким, какой ты есть, хоть ему и очень больно. А ты закрылся даже от него.
- Мне нужен Саки.
- Нет. Это ты был нужен Саки, - покачал головой ребенок и, положив теплую ладошку на бледную щеку, внимательно посмотрел в серые глаза за тонким стеклом стильных очков, - Саки – это средство, а цель твоя – Тцузуки-сан. Ты можешь говорить, что угодно, но кроме могучей жизненной силы, ты видел и его глаза. Они прекрасней, чем у куклы. Они живые.
- Его легче починить, чем куклу. А люди... люди слабы.
- И Ория-тян?
- И Ория. Впрочем, он сильнее многих. Но был бы он так же силен, как и Тцузуки-сан, я бы использовал его, как собираюсь использовать Тцузуки-сан.
- Я не хочу, что бы ты был таким, Кадзу. – Он обнял Мураки за шею одной рукой, во второй безжизненно висела кукла, - Не хочу.
- У меня нет выбора. Я такой.
Кукла с легким шелестом упала на пол, а маленький Кадзу обнял большого себя за шею обеими руками.
- А что потом, Кадзу? – мальчик вжался в доктора, - Потом-то что?
- Не знаю. Больше мне ничего не надо.
- Неправда! – маленькая, светлая голова осталась опущенной, детский крик разбился о могучую грудь, - Неправда, Кадзу! Если бы дело было только в этом, ты бы привязал синигами. Ты это знаешь.
Руки мужчины легли на трогательно-хрупкую спинку и прижали малыша к груди. Он был такой теплый. Мальчик уперся лбом в основание шеи и тихо и редко всхлипывал.
- Ты такой теплый, Кадзу, и у тебя теплые руки, - пожалуй, никто из них не мог сказать точно, с чьих губ сорвались эти слова.
Мураки Кадзутака прижимал к груди маленького Кадзу, который стоял на цыпочках и обеими руками обнимал сильную шею. Мальчик и мужчина. Возможно, впервые за очень долгое время Мураки чувствовал, позволил себе чувствовать тепло. Ледяной панцирь, который он не снимал даже наедине с собой, дал трещину. Даже внутри этого человека есть плачущий ребенок.
- Ты ведь специально не привязал Тцузуки-сан. И ты не хотел видеть его слезы. И поворачиваться спиной тоже необходимости не было. Почему ты не можешь просто жить?!

Ория не понял, что за звук коснулся сонного уха и разбудил его. Тихий... всхлип? Невозможно. Это же Кадзу! Какие всхлипы?! Глаза Ории стали необыкновенно большие и неверяще-удивленные, когда он увидел, как Кадзу лежал рядом – свернувшись и положив голову на грудь самурая. Длинные, аристократичные пальцы сжимали твердое плечо Ории. Это было как-то... немного... невероятно, вот самое подходящее слово. Ория очень медленно и осторожно повернул голову, он хотел увидеть лицо блондина. Происходило что-то очень странное, и длинноволосый хотел разобраться. Со своего ракурса сквозь серебро волос он видел только аккуратный нос и черные ресницы. Слишком черные. Возможно влажные. Но только возможно. Но и этого хватило, что бы лицо Кадзу казалось детским. За все те дни и ночи, что Ория хлопотал над раненным, ни разу лицо Мураки не было столь расслабленным. Правда и Ория не лежал рядом, держа его в своих объятиях. И голову Саки он еще не видел, кольнуло в самое сердце.
- Жить? Такой как я? – тихий шепот коснулся ключицы Ории, которая тут же покрылась гусиной кожей. Сердце Мибу сжалось и защемило.
- Кадзу, все хорошо, - прошептал он на ухо с красной бусиной в мочке, осторожно прижимая к себе крупное тело.
Мураки затих. А Ория долго не мог заснуть, обнимая друга. Такого Мураки он не видел уже очень давно и не верил себе, даже когда по раненному телу пробегала дрожь. «Как он похудел за эти дни». Ории было тепло. Он давно не ощущал тепло Мураки и тихо млел. Платиновые волосы едва не касались его губ. Эта близость, которую сейчас чувствовал Ория, была глубже и полней всего того, что он испытал в своей долгой и бурной жизни и того, что еще испытает. Жаль, Кадзу спит и не чувствует этого.
Глаза Ории щипало, а в горле стоял колючий комок. Он судорожно сжал плечи Мураки чуть сильнее, чем следовало, и шмыгнул носом. Мибу не заметил, как дрогнули ресницы друга. Мураки проснулся, но не выдал себя ничем. Его голова продолжала покоиться на сильной груди фехтовальщика, а пальцы сжимать смуглое плечо.
- Все хорошо, Кадзу, - сглотнув комок, прошептал Ория.
Блондин сделал вид, что не проснулся.

Проснулся Мураки, когда солнце стояло высоко. Ории не было, но рядом с футоном стоял столик с завтраком, и лежало сложенное кимоно с запиской сверху: «Кадзу, спи, ешь, поправляйся. Твоя одежда была испорчена, поэтому воспользуйся этим. Скоро буду. Ория». Доктор осмотрел рану и остался доволен: поправлялся он просто образцово. Спасибо Ории.
Кимоно оказалось слегка маловато. Пошатываясь, добрел до ширмы и сдвинул ее в сторону. На полу лежала подушка. Ория. Мураки улыбнулся и опустился на нее. Его лицо оказалось напротив лица Саки. Привычно положил ладонь на стекло. Но мысли его, к его же собственному удивлению, были обращены не к сводному брату, а к... Ории. «Он принимает тебя таким, какой ты есть» - всплыла фраза из сна. Мураки упрямо смотрел вперед, пока не заметил, что смотрит не столько на голову, сколько на искаженное отражение комнаты. Он опустил руку. Мураки Кадзутака не привык лукавить с собой. Себя он изучал и препарировал собственную душу с той же тщательностью и педантичностью, что и других. Спина, слишком плотно обтянутая ярким шелком (белое кимоно у Ории было только одно – погребальное) оставалась безупречно прямой. Доктор развернулся на 180 градусов и стал осматривать комнату. Он хотел посмотреть на эту комнату другими глазами. Эта комната, в которой он был уже не раз. Комната, в которой он знал каждую мелочь. Сегодня она смотрелась по-другому, хотя все было как обычно: пара мечей на подставке, бамбуковая перекладина, на которую Ория вешал на ночь кимоно (никаких шкафов и вешалок), футон у стены, круглая курительница, в тонкой рамке на рисовой бумаге каллиграфически начертаны 8 аспектов бусидо: верность, сыновья почтительность, долг и другие. Внезапно Мураки ощутил отсутствие Ории. Вот это уже было интересно. Может быть дело в том, что он впервые в этой комнате один? Комната была не просто традиционной до колик. Это была именно комната Ории. Мибу был в каждой вещи, в щелях между татами, в колокольчике на окне, силуэтах бамбука на ширме и даже в обеденном столике. Глядя на этот столик, Мурки почувствовал, как к нему возвращается аппетит. Он встал, поставил ширму на место и шагнул к столику. Узкий подол скользнул, открывая ногу по всей длине. Сенсей поморщился; Ория это специально сделал, наверняка хотел повеселиться, глядя на Мураки в кимоно.
Фасума с легким «вжик» скользнула в сторону, когда Мураки был на пол пути к цели. Ория с креслом на колесиках застыл в проеме.
- Привет, Кадзу, - длинноволосый самурай явно развлекался, разглядывая друга в ярком шелке.
Зрелище и впрямь не для слабонервных! Высокий сильный блондин с заострившимися чертами лица и выступающими больше обычного ключицами в темно-вишневом шелке, подчеркивающем нездоровую бледность. Широкие плечи стянуты гладкой тканью. Мощная грудь открытая чуть больше положенного (Ория конечно крут, но сложен чуть более... изящно, что ли) и нога, обнаженная на всю длину. Ня! Мечта домохозяек и школьниц! И пожалеют и пожелают.
- Привет, Ория. С каких пор тебе нужно это, - Мураки удерживает лицо и кивает на кресло, на сидении которого лежал белый костюм и аптечка. Ория понял, что сейчас это чудо техники на ручной тяге лучше не предлагать.
- Я принес одежду. Надеюсь, я правильно помню твой размер, - еще бы он не помнил. Кадзутака был единственным, кого Ория считал другом. Не клиентом, не партнером, а именно другом. Конечно, Мураки обращался к нему за помощью (не очень часто, так как не любил оставлять даже незначительные следы, а убирать Орию слишком большое расточительство), но это всегда была именно дружеская услуга.
Доктору удалось скрыть нетерпение и он, по крайней мере, внешне спокойно переоделся. Ория внутренне хихикал. Они хорошо знали друг друга.
Надев белые брюки и жемчужно-серую рубашку, Мураки снова почувствовал себя прежним.
- Думаю, тебе уже можно принимать ванну. Если хочешь, я распоряжусь, - Ория, под шумок загнавший кресло-каталку в угол, с невинным видом раскуривал свою трубку.
- Пожалуй, вечером, - в ванную очень хотелось, но ведь этот традиционалист специально сказал уже после того, как была застегнута последняя пуговица, - Спасибо, размер помнишь правильно. Что слышно?
- Пока ничего. Соотоме-сенсей признан убийцей, как ты и планирован. А лаборатория... Несчастный случай. Соотоме мертв, за оборудованием следить было не кому. Как следствие – взрыв. Никто же толком не знает, что там было за оборудование и какие реактивы.
Ория говорил ровно, но все эти воспоминания нахлынули на него, заставляя снова вспоминать дуэль с юным синигами, его отчаяние. И свое собственное, когда нашел растерзанного, едва дышащего друга. Ория до сих пор удивлялся, как Кадзу смог в таком состоянии так далеко уйти от огненного ада и при этом не попасться никому на глаза. И как он сам смог найти его вовремя. «Во что ты превратился, Кадзу?» Хотелось подойти и обнять, но фехтовальщик знал, чем это может закончиться, поэтому сказал:
- Тебе надо сменить повязку.
«Он это специально, я же только что переоделся» - Мураки красноречиво посмотрел на еду. Мибу поставил аптечку рядом с футоном и вышел за порцией для себя.

Ели они молча, хотя обычно Мураки любил поболтать во время еды. Но он уже устал. Силы возвращались быстро, но почти все время хотелось спать. «Похоже, я заработал еще и сотрясение».
- Спасибо, за еду. Я устал, пожалуй, лягу спать.
- Повязка.
- Хорошо, - доктор послушно стал расстегивать мелкие темные пуговицы.
Мураки привык к восхищенным и голодным взглядам. Его холодность служила прекрасной защитой от слишком откровенных и похабных разглядываний, да и от любых заигрываний. Женщины всех возрастов, от 5 и до 175 провожали его опостылевшими восхищенными взглядами, тихим шепотом и румянцем. Когда он обращался за помощью (как пройти, который час, где находится и т.д.) ему бросались услужить со всех ног. Мужчины тоже смотрели с восхищением. Мураки не был слащавым или самодовольным, поэтому ревность в темных глазах смотрящих на него где бы он не появился, рождалась крайне редко. Мураки привык, что его хотят. И не просто хотят, а хотят полностью. Хотят его внимания, одобрения и конечно любви. Хотели. И женщины, и девочки и даже мужчины. Не только одержимые гормонами мальчики, которым все равно с кем, как, где и сколько (те как раз не столько хотели, сколько стелились в немом обожании), но и зрелые мужчины, вышедшие из возраста экспериментов. Можно без преувеличения сказать – уникальный случай.
Мураки знал это, он пользовался этим. Он помнил взгляд Тцузуки при второй встрече. В первый раз синигами был охвачен горячкой преследования и слезы в серых глазах оказались слишком большой неожиданностью, что бы заметить что-то еще, а доброе сердце бога смерти уже было преисполнено сострадания и неловкости. Но во второй раз Мураки явился во всем великолепии и Тцузуки разглядел его. В аметистовых глазах были восхищение, изумление и волнение. Сенсей хорошо знал это волнение в мужских взглядах. Тогда он и решил воспользоваться этой сверхчувственностью синигами (что бы Мураки упустил возможность использовать чужую слабость!).
А сейчас это волнение было в темных глазах Ории, которые не отрывались от бледных пальцев, освобождающих круглые кусочки темной пластмассы из нитяных петель. Да-а... Расслабился самурай. Давно он уже не позволял Мураки увидеть свои чувства. Вовремя опускал или отводил глаза, менял тему, мастерски отвлекал внимание на другие предметы. Целый арсенал изящных и тонких трюков, которые забавляли и развлекали доктора. И вот теперь Ория так глупо открылся. Мураки твердо решил его наказать за это. К естественному для него желанию поиграть со своей куклой присоединилось что-то еще. Смутное чувство, навеянное последним сном.
Блондин поднял руки на уровень груди и, слегка склонив голову набок, стал расстегивать манжеты. Он умел делать это ненавязчиво сексуально. Медленно хрустящая ткань соскользнула с бледных плеч. Когда рубашка была небрежно сброшена, Мураки приглашающее посмотрел на Орию. Темная бровь выгнулась: Кадзу отбросил рубашку вместо того, чтобы аккуратно сложить? Колючий воздух царапал горло Ории, но внешне это никак не сказалось – он принял игру.
Ория осторожно принялся распутывать тугие кольца бинтов. Ему приходилось почти прижиматься щекой к могучему торсу, когда его руки перехватывали белый рулончик бинта за спиной друга. Показался ровный шов. Мураки внимательно смотрел. Смотреть было не удобно, и он изогнул торс.
- А ну, сядь! – Ория крепко схватил его плечи, темные глаза гневно сверкали, - Я принесу зеркало. Верно говорят, что нет пациентов хуже докторов.
- Неси, - легко согласился Мураки.
- Не будешь вертеться? – Ория все еще стоял на коленях, вцепившись в бледные плечи.
В ответ насмешливо вскинутая бровь.

Когда Ория вернулся с круглым зеркалом и тазом с горячей водой, Мураки сидел в той же позе, но вот только чуткие пальцы хирурга осторожно ощупывали малиновый рубец. Ория вздохнул, красноречиво закатив глаза, и развернул зеркало так, что бы доктор мог осмотреть шов.
- Отлично, завтра можно снимать швы.
Длинноволосый осторожно стал протирать мягкой тряпочкой, смоченной в горячей воде, область вокруг шва, стараясь не намочить шрам. После этого обтер весь торс. Раненный провел в постели четыре дня, конечно Ория вытирал его, но сейчас он мог сделать это более тщательно. Простая гигиеническая процедура. Вот только почему сердце самурая колотилось, словно попавшая в силки пичуга? Мураки, прикрыв глаза черными ресницами, наблюдал за своим хозяином, наслаждаясь ласковыми прикосновениями и довольно-таки успешными попытками Ории казаться невозмутимым. Руки фехтовальщика оказались неожиданно ласковыми и чуткими. На некоторое время оба выпали из бытия. Казалось время застыло, а реальность отодвинулась куда-то в другой мир. Этот мир с людьми, машинами, спешкой, политикой, смертью, рождением, подлостью и любовью остался где-то очень далеко, за невидимыми стенами, окружившими двоих мужчин. А в прозрачном коконе просторной комнаты остались лишь двое в целой реальности. Трепетное чувство одного и власть другого. Забота и безразличное обладание.
Ория закончил мыть пациента и стал накладывать свежую повязку. Вновь ему приходилось обнимать Мураки, перекладывая бинт за его спиной. Почти касаясь смуглой щекой широких пластин грудных мышц, вдыхал такой желанный, даже не смотря на примесь лекарств, запах. Больной и врач пахнут одними и теми же лекарствами, но пахнут по-разному. И сейчас Мураки пах не как доктор. Впрочем, Ория не мог вспомнить, что бы когда-нибудь его друг пах лекарствами. Серебристые волосы коснулись лица брюнета, заставив задержать дыхание. Руки Кадзу легли на его плечи. Ория застыл стоя на коленях перед ним и обхватив его руками с зажатым в них дурацким бинтом. Позиция, мягко говоря, двусмысленная.
- Потуже, Ория. Не бойся, мне не больно.
- Хо-хорошо, - нервно сглотнул тот и поднял голову, едва не коснувшись ртом тонких, чувственных губ: «Ох, доиграешься, Кадзу».
Интересная ситуация. Оба знали подоплеку. Оба знали правила игры, которую неожиданно начали. И оба знали чувства друг друга в этот момент. Мураки провоцировал, Ория делал вид: «Все не так» - и: «Я могу с этим справиться».
Не убирая лица от бледного лика гнусного провокатора (Фиг тебе, Кадзу, не дождешься) Ория придвинул собственное тело ближе к обманчиво-расслабленному торсу. Дыхание мужчин смешивалось, шелк не скрывал жар тела, и брюнет чувствовал тепло чужой груди в двух сантиметрах от своей собственной. «Развлекаешься, Кадзу? Думаешь наказать меня за то, что так хорошо знаю тебя? Я выдержу, не в первой». Воздух не хотел опускаться в легкие, а застрял где-то в горле. И тут Ория понял, что это не он принял вызов, а им манипулируют, что он идет по узкой дорожке, оставленной для него Мураки. Сложная гамма чувств холодным душем окатила длинноволосого.
Он все так же перебинтовывал блондина. Лицо в лицо, слишком близко, что бы разглядеть выражение глаз. И хоть внешне поведение Ории не изменилось, Мураки почувствовал, как его любимая кукла успокоилась и теперь просто старательно перевязывала его тело. Досада грязной пяткой наступила на самолюбие сенсея и вдавила в черную пропасть на месте души. Он хотел возобновить игру, ведь это он всегда решает, как и что должен чувствовать другой. Никто не уйдет от безумного гения, люди лишь куклы, которыми играет Мураки. Только так! (Белые начинают и выигрывают.)
Ория закончил перевязку, но руки блондина все еще лежали на его плечах. Темная бровь вопросительно вздернулась над непроницаемым взглядом. Мураки давно убил в себе все порывы, он научился очень быстро анализировать, решать и действовать не зависимо от собственных эмоций (да, у него есть эмоции). Даже те его поступки, которые казались спонтанными, были в большинстве своем продуманны. Что Мураки не терпел, так это непослушные игрушки. Терять контроль над ситуацией или над людьми было не просто неприятно, это было больно и страшно. Это было не простительно. А Ория вышел из под контроля. Может, временно, но ждать Мураки не собирался. Он привык контролировать и управлять и не собирается от этого отказываться. Не откажется и от Ории. Своего Ории. Своего предсказуемого, послушного и надежного Ории.
- Я закончил, Кадзу.
- Вижу. Спасибо, Ория, - Мураки стоило неимоверного труда тепло улыбнуться, а темная бровь поднялась еще выше.
- Ты, наверное, устал. Тебе пора ложиться, Кадзу.
Мураки едва сдерживает вспышку ярости: Ория слишком спокоен, он должен был произнести эту фразу деланно-безразлично, с теми неуловимыми интонациями, которые ласкали самолюбие сенсея и не заметными никому более. Но Мибу произнес легко, не опуская тонких ресниц, не нарочито изгибая изящную шею, даже без той по-восточному тонкой улыбки. Хотелось сжать пальцы на болевых точках этих широких, каменно-твердых плеч, оставляя синяки на безупречно-матовой коже и закричать в это впервые по-настоящему спокойное и оттого чужое лицо: «Ты мой!». Но такие иррациональные желания недостойны Мураки Кадзутака сенсея. Он всегда был с Орией независимо насмешлив и так будет всегда. Потому, что этот красавчик эпохи Токугава был самым близким ему человеком. И Кадзу давал ему это понять, в своей манере конечно. И он ни за что не отпустит Орию и ничему не позволит измениться.
Мураки отпустил плечи Ории. Заминка была слишком незначительной, что бы Ория смог разгадать все его эмоции и мысли в этот момент. А то, что он все же уловил..., что ж иногда можно позволить себе быть щедрым. В конце концов, доктор был жив и в безопасности благодаря владельцу ресторана. А главное – это то, что сейчас стояло за ширмой в дальнем углу. Мураки может быть благодарным. С Орией.
Сегодня Ория смог противиться, поэтому нет смысла оставаться в его комнате. Свой временный триумф пусть празднует в одиночестве. Тем более что сам Мураки буквально разрывался от эмоций, но не собирался показывать это своей любимой кукле. Сенсей встал и взял рубашку. Ория поднялся одновременно с ним, размышляя о том, что Казду сделает напоследок. В конце концов, этот человек всегда оставлял последнее слово за собой. Но Мураки удивил его, молча направившись к двери. Мибу подкатил коляску к выходу. Раненный красноречиво посмотрел на нее, но все же сел, позволяя новому Ории отвезти его в комнату с европейской кроватью.

Длинноволосый владелец ресторана вернулся в свою комнату после того, как уложил Мураки в кровать и лег на свой футон. Сегодня он не будет бдеть всю ночь у постели Кадзу. Что-то изменилось, и Ория пока не понял что именно. Возможно, изменился Кадзу, возможно он сам, возможно отношения между ними. Мибу зябко поежился и укрылся одеялом. В горле было сухо и что-то клокотало. Зачем Кадзу сделал это? Длинные сильные пальцы легли на изящно очерченный рот. Крушение всех планов, ранение, возможно сотрясение мозга, лекарства, голова Саки – слишком много для одного человека, может, Кадзу просто сорвался? А завтра-послезавтра все вернется на круги своя? Ория спал мало, плохо и беспокойно.

Детская комната Мураки в особняке родителей, сам он в форме старшей школы. На комоде рядом с декоративной тарелкой безучастно сидит фарфоровая кукла. Все было как в тот проклятый день, когда чудовище пришло что бы разрушить его жизнь.
- Знакомьтесь – это Кадзутака, - голос старого верного слуги заставил его резко обернуться.
- Ты?! – подросток едва не задохнулся, взглянув в фиалковые глаза.
- Приятно познакомиться, Кадзутака. Меня зовут Асато.

Мураки вскочил, обливаясь холодным потом. Досматривать этот сон желания не было. Он и так помнил слова маленького Кадзу: «Саки средство, а цель твоя – Тцузуки-сан». Вот только соглашаться с этим он не собирался.
Хотелось пить, горло напоминало наждачную бумагу, он повертелся на кровати. Кажется, предусмотрительный Ория впервые в жизни допустил просчет. В комнате не было ни тумбочки, ни стола, ни даже стула. Но что самое печальное: не было воды. Мураки встал с кровати и, пошатываясь, направился к двери. Фасума с тихим шелестом сдвинулась в сторону от легкого толчка, а доктор некоторое время держался за нее, пережидая неожиданный озноб. Рядом раздался такой же шелест и, в открывшемся рядом проеме показался заспанный Ория.
- Что случилось, Кадзу? Почему ты встал? – в голосе хриплом ото сна звучала искренняя тревога.
- Воды, - с трудом прохрипел Мураки, его снова качнуло. В тот же миг сильные, надежные руки сомкнулись вокруг него. Ория доволок мокрого от пота и трясущегося блондина до кровати и бережно уложил, неожиданно ставшего покорным, маньяка в постель.
- Я принесу, прости это моя вина.

Ория вернулся очень быстро. Он поддерживал стакан одной рукой пока Кадзу жадно пил прохладную воду, а второй придерживал светлый затылок.
- Что случилось, Кадзу? Тебе приснился кошмар? Хочешь, я побуду с тобой?
В ответ Мураки медленно покачал головой. Он хотел разобраться в себе, и для этого свидетели ему были не нужны. А Ория меньше всего. Он слышал, как задвинулась за длинноволосым фасума, но никак не отреагировал. Хирург был полностью сосредоточен на собственной душе. Похоже, Тцузуки-сан стал его навязчивой идеей. Тот, кому предназначалась роль подопытной морской свинки каким-то непостижимым образом смог завладеть ледяным кристаллом в белой груди Мураки сенсея. В темноте перед ним ясно предстали фиолетовые глаза. Эти глаза, которые совершенно не умели скрывать свои чувства, преследовали доктора и наяву и во сне. Лгать себе не имело смысла, и он снова стал расчленять свои чувства безжалостным скальпелем холодных мыслей.
Итак, Тцузуки-сан. Является ли он для доктора чем-то большим подопытной морской свинки? В аметистовых глазах всегда было так легко читать чувств и мысли. И Мураки стремился внести в них смятение при каждом удобном случае. В конце концов, это было необходимо для достижения цели – тело для Саки. Вот только ему нравилось играть с синигами. Нравилось смущать, злить, тревожить и даже причинять боль. Истинное насаждение касаться смуглой кожи и ощущать ответную дрожь, обращать эмоции наивного бога смерти на себя. Значит, он...

Спина Ории затекла от неудобного положения, но сменить позу он не решался, боясь потревожить Кадзу. Дыхание, к которому он прислушивался через бумажную стенку, не было дыханием спящего человека. Что-то снова пошло не так. Кадзу, мучающийся от ночных кошмаров, как-то не соответствовал представлениям самурая о своем друге детства. Ория до утра ломал голову, но так ни до чего не додумался. Как следствие; новый день он встречал в прескверном настроении и с мешками под глазами. Утренняя тренировка не принесла обычного удовлетворения, но он упрямо довел ее до конца.

Под утро Мураки снова уснул. Сон был рваным, мутным и незапоминающимся. Единственное, что он помнил – фарфоровые лица кукол и аметистовые глаза синигами.
Ория принес завтрак, на его лице ясно читались следы бессонной ночи. Доктор понял, что его друг провел ночь, скорчившись под дверью, словно верный пес. Спрашивать о событиях этой ночи фехтовальщик не стал, за что Мураки был ему искренне благодарен. Благодарность его приняла угрожающие размеры, когда Ория предложил ванну, и он с радостью принял предложение.

Бочка стояла так, что бы можно было любоваться традиционным бамбуковым фонтанчиком. Мураки забрался в бочку с помощью Ории, осмотрел резиновую повязку на ране и лукаво глянул в темные глаза Мибу.
- Ория, не хочешь со мной принять ванну?!
- Можно, - Ория равнодушно пожал плечами, не глядя на блондина, и потянул оби.
Мураки наблюдал за ним из-под опущенных ресниц. Он был крайне доволен, сегодня Ория снова стал прежним, почти родным Орией. Пожалуй, сегодня он не будет дразнить свою любимую куклу

@темы: " Фики Лютого зверя":, " Дети тьмы"